Кое-кто из безработных застолбил участки и рыл россыпное золото, другие ушли на разведку. Партия рудокопов работала в одном из заброшенных рудников, и говорили, что дела у них идут неплохо. Каждый рудокоп, каждый старатель, каждый человек, знавший страну, и каждый лавочник, понимающий скрытые причины кризиса, верил в прииски: знал, что Калгурли возродится снова, что золото есть — и здесь, в глубине рудников, и в не открытых еще месторождениях обширных неисследованных просторов страны.
Калгурли, говорили они, страдает от жульнических махинаций золотопромышленников, от беззастенчивого выпуска дутых акций и оголтелой спекуляции, которые создали дурную славу приискам Запада и препятствуют успешной разработке менее богатых руд.
Жизнь тех, кто уже свил себе прочное гнездо здесь, на приисках, шла своим заведенным порядком. Салли и Мари, как и сотни других женщин их круга, с утра до ночи стряпали и стирали, сражались с тучами мух и красной пыли, всегда висевшей в воздухе, дрожали над скудными запасами воды и жаловались на редкие посещения ассенизаторов.
Доставать свежие продукты или овощи было по-прежнему трудно. Правда, Салли и Мари завели коз; кроме того, у них теперь были погребки с водяным охлаждением. Эта вода шла затем на мытье полов, после чего ее можно было еще использовать для поливки виноградных лоз или помидоров, худосочные кустики которых росли в тени дерюжных щитов.
Салли целыми днями стряпала, обшивала ребят и неустанно боролась за чистоту в доме. Покончив с делами, Салли и Мари нередко навещали друг друга; сидя на веранде в тихих душных сумерках, они занимались шитьем или вышиваньем и болтали.
Борьба старателей за россыпное золото длилась больше двух лет. Дик и Том уже ходили в школу, а Ларри только что исполнилось два года, когда Салли обнаружила, что она опять беременна. Она радовалась этому ребенку: ей казалось, что он знаменует ее воссоединение с Моррисом и как бы подводит итог всему, из чего складывалась теперь их жизнь. Они уже не мечтали покинуть прииски и были довольны, что у них есть кров и кусок хлеба для себя и для детей.
Когда Динни бывал в городе, в дом всегда стекались его приятели, чтобы повидаться с ним. Мужчины, покуривая трубки, засиживались за полночь. Если приходил Мэллоки О’Дуайр или кто-нибудь из старателей, принимавших участие в борьбе за россыпи, разговор вертелся вокруг злободневных политических вопросов и последних событий. Когда забегали старожилы, все начинали вспоминать былое.
Суд над А.-К. Бейли и де Стедингом в Лондоне и ликвидация Акционерного общества освоения богатств Западной Австралии разоблачили махинации, при помощи которых дутые компании очищают карманы сотен мелких пайщиков. Жульнические приемы разных проходимцев, которые уговаривали людей вкладывать деньги в несуществующие рудники, суля огромные дивиденды и зная наперед, что не выплатят ни пенса, вызвали бурю негодования.
Когда Бейли был обвинен в присвоении обманным путем шестидесяти тысяч фунтов стерлингов, репутация Фриско, тесно связанного с этим акционерным обществом, оказалась сильно подмоченной. Слушание дела откладывалось раз десять, но в конце концов Бейли был приговорен к пяти годам каторжных работ.
— Куда как много выиграют от этого те несчастные простофили, которых он обобрал! — заметил как-то раз Динни. Был вечер, и на веранде собрались Мэллоки О’Дуайр, Майк Бэрк, Билл Брей и Пэт Хьюз. — Любой жулик будет считать, что Бейли не внакладе.
— Есть такие, что нажились еще больше и вовсе вышли сухими из воды, — напомнил ему Майк. — Например, все воротилы компаний и управляющие рудниками.
— А молодчики из «Большого Боулдера», заключившие контракт с обогатительной компанией, чем они лучше?
— А чем пахнет на Объединенном?
— Дирекция обвиняет управляющего в составлении раздутых смет и непроизводительных затратах, — иронически заметил Мэллоки. — А тот обвиняет директоров в том, что они заставляли его хищнически выкачивать из рудника все высокосортные руды. Говорят, они пропивали по двадцать — двадцать пять тысяч фунтов стерлингов в месяц, а рудник довели до полного упадка.
— Француз Ландо, новый председатель правления, считает, что они выкачали из рудника двести тысяч унций золота, — отозвался Билл Брей. — А пайщики получили шиш с маслом.
— Да, кто-то огреб немало.
— Это уж как пить дать.
— Говорят, на Большом Боулдере открыта новая залежь на глубине четырехсот футов, — сказал Пэт Хьюз. — Богатейшая жила, если верить одному парню, который там работает. А хозяева держат все в тайне, и акции продолжают падать. Ничего, они еще подскочат, и дела на приисках снова пойдут на лад.
— В свое время, когда братья Брукмены застолбили участки наугад, Большой Боулдер был такой же авантюрой, как десятки других, — напомнил Динни. — А потом оказался настоящим золотым дном. Акции подскочили вдруг от одного фунта до семнадцати. Этот рудник принес уже больше трех миллионов.
— А еще недавно можно было купить акцию Большого Боулдера за пять шиллингов.
— Я сам видел, как ставили в ту-ап сотни две акций против пяти фунтов.
— Жаль, что не я их выиграл! — рассмеялся Майкл. — Большой Боулдер не подведет, уж поверьте мне. Он всегда был красой наших приисков. Будьте покойны, биржевые воротилы опять раззвонят о нем, как только это станет им выгодно. Уже ходят слухи о залежах на глубине ста тридцати футов, и акции начинают подниматься; скоро они опять подскочат.
— Ну и что же! — Динни сплюнул. — Нам-то какая от этого польза? Нет, нашему городу нужно прежде всего покончить с аферами на рудниках. Золота там хватит. Рудники могут прокормить вдвое больше народу, чем сейчас в Калгурли, и создать сносные условия жизни для рабочих — нужно только, чтобы дела велись честно. Пусть господа капиталисты, черт с ними, получают прибыль на свои проклятые деньги, но пусть они помогают развитию страны, а не высасывают из нее все соки, пока мы тут маемся от жары и дохнем с голоду.
— «Управлять страной, говорит Вольтер, — это значит отбирать у одной части населения для того, чтобы отдавать другой», — пробормотал Крис Кроу.
— Что бы с нами теперь было, если бы не россыпное, — задумчиво проговорил Пэт Хьюз.
— Это верно, — подтвердил Майк. — Россыпное золото, в сущности, только и поддерживает сейчас жизнь города. Промышленники чего добивались? Думали воспользоваться кризисом, стакнуться с правительством и положить нас на обе лопатки. Просчитались малость — не все здесь станут плясать под их дудку.
Задумчиво посасывая трубки, старатели удовлетворенно усмехались, вспоминая свою борьбу и победу.
— Сейчас они подняли страшный вой — кричат, что их обкрадывают, — заметил кто-то. — На миллионы фунтов золото сбывается, дескать, налево. Это они имеют в виду те крупинки, которые рабочим удается пронести в своих сумках. Теперь хотят обыскивать рабочих после смены — заставить их стоять перед ними в чем мать родила.
— Ну, ребята этого не потерпят.
— Да уж черта с два!
В те годы, когда производились первые поиски золота и осваивались первые месторождения, у нас, в Западной Австралии, никто и слышать не слышал ни о каких убийствах или ограблениях, говорили старожилы. А вот как стала развиваться промышленность и все старательские законы пошли насмарку, а по железной дороге понаехало на прииски видимо-невидимо всяких аферистов и бандитов, тут и пошли грабежи; прохожих душат на дорогах. Приисковый инспектор что ни день судит грабителей.
Грабежи особенно участились во время кризиса. Бандиты в масках напали на управляющего Хэннанским товариществом золотопромышленников в его собственном доме, заткнули ему кляпом рот и взломали сейф, где хранились золотые пробы. На Браун-Хилл подкупили ночного сторожа, вывезли весь золотоносный шламм. На Королевском был совершен налет на рудодробилку и похищена уйма золота. Однако арестов произведено не было.
Калгурли становится рассадником преступлений, порока, морального разложения! — кричала южная пресса. Население Калгурли отвергало эти обвинения. Все знали, что крупные компании выгребли на миллионы фунтов стерлингов золота из рудников и безнаказанно ограбили пайщиков, а теперь стараются задушить город, чтобы доказать свою силу. Богачи, нажившие состояния на рудниках, не видели связи между этими преступлениями: когда грабили их, они не помнили о том, как грабили сами. Рудокопам и старателям эта связь казалась очевидной. Никто из них не был причастен к налетам, но им доставляла некоторое удовлетворение мысль о том, что промышленникам помогают таким образом освободиться хоть от небольшой доли награбленного ими у народа золота.
