Появление Олфа было для Салли полной неожиданностью. Олф вошел в калитку и медленно, понуро направился по тропинке к дому; казалось, он с трудом передвигает ноги. Салли окликнула его. Он поднял голову, и она увидела его больное, измученное лицо.

— Где Динни? — спросил Олф.

— У себя, — сказала Салли. — Динни! — крикнула она. — К вам пришел мистер Брайрли.

— Он, верно, не захочет меня видеть, — сказал Олф. — Но мне необходимо с ним поговорить.

Олф прошел в дом. Он пробыл там часа два и вышел вместе с Динни. Они спустились в садик и остановились у калитки, продолжая разговор. Динни казался встревоженным — Салли прочла испуг в его глазах. Он разговаривал с Олфом так, словно от былой розни между ними не осталось и следа, и старался, по-видимому, подбодрить Олфа.

Салли слышала, как Динни сказал:

— Не так страшен черт, как его малюют, Олф. Сегодня не повезло — значит, повезет завтра. Мы с тобой пойдем вместе на разведку, и, почем знать, может быть, нам опять посчастливится, как когда-то с Леди Лорой. Разве в стране мало золота? И кто, как не мы с тобой, Олф, можем доказать это всему свету!

Но Олф слушал Динни безучастно; он был, казалось, глух к его уговорам — весь ушел в какую-то свою горькую думу. Он повернулся и медленно побрел по дороге, а Динни стоял, глядя ему вслед.

— Плохо дело, мэм! — воскликнул Динни, когда Салли позвала его обедать и он вошел в жарко натопленную кухню, в которой стоял густой запах жареного мяса и монотонное жужжанье мух. — С Олфом что-то неладно. Нужно ему помочь.

— А что случилось? — спросила Салли, разрезая мясо и отгоняя мух.

Она знала, что Олф отказался от работы на Золотом Пере и что Лора очень этим расстроена.

— Олф, как видно, крепко поругался с Пэдди Кеваном из-за каких-то там темных делишек на руднике, — сказал Динни, — и Пэдди грозит запрятать его в тюрьму. Да черта с два он это сделает, когда у самого рыльце в пушку. Не в этом беда. Олф совсем какой-то потерянный. Боюсь, как бы не влепил себе пулю в лоб.

Салли была занята войной с мухами, которые налетали на мясо, уже разложенное по тарелкам, и злилась на Морриса, почему он не идет обедать, когда его зовут, — а тут еще эта история с Олфом…

— Бросьте, Динни! — воскликнула она. — Никогда мистер Брайрли этого не сделает. Не такой он человек.

— Ну, это как сказать, — задумчиво протянул Динни.

Пришел Моррис, и они сели за стол.

— Олф говорит, что ему нет места в Калгурли. Клянет себя на чем свет стоит за то, что не поддержал ребят в борьбе за россыпи. Говорит, что не понимал еще, на какие махинации пускаются золотопромышленники. А теперь больше мочи нет иметь с ними дело. Его хозяин — негодяй и жулик, каких свет не родил.

— Кто — Пэдди Кеван? — спросил Моррис, принимаясь за еду. — Да, это фрукт.

— Нет, каково! — Динни тоже придвинул себе тарелку, продолжая сокрушаться по поводу Олфа. — Мальчишка Пэдди отдает распоряжения Олфу Брайрли, и Олфу некуда податься. Он говорит: либо он должен покрывать Пэдди, либо бросить все к черту.

— Надо потолковать с Пэдди Кеваном, — сказал Моррис. — Напрасно он думает, что ему все будет сходить с рук. Пусть Олф переметнулся тогда на сторону промышленников, а все-таки, я уверен, — многие из ребят, которые давно его знают, поддержат Олфа, если Пэдди учинит какую-нибудь подлость.

— Может, и так, — сказал Динни с сомнением. — Но прежде всего, думается мне, нужно, чтобы Олф уехал из города. Я уже предложил ему пойти вместе на разведку, и чем скорей мы тронемся в путь, тем лучше.

Но они напрасно строили планы — Олфу уже ничем нельзя было помочь. Вечером того же дня его нашли мертвым в зарослях неподалеку от Золотого Пера. Рядом с ним на земле лежал револьвер; в кармане нашли письмо к Лоре.

Олф просил Лору простить его. У него не было другой возможности обеспечить ее и Эми, писал он. Денег, которые она получит по страховому полису, ей хватит на то, чтобы добраться до Виктории и продержаться еще некоторое время. Олф выражал желание, чтобы Лора вернулась в свою семью. Динни поможет ей во всем и приведет в порядок его дела.

Смерть Олфа потрясла Динни. В первые дни Моррису пришлось взять на себя все хлопоты. Салли была с Лорой, которая не помнила себя от горя. Как мог Олф решиться на такое дело? Как мог он забыть обо всем, что их связывало, и утратить желание жить?

— Зачем, зачем он это сделал, Салли?! — рыдала Лора. — Как он мог покинуть меня? Неужели он не знал, что с ним я бы перенесла любые лишения, а этого ужаса перенести не могу!

— Он думал, что так будет лучше для тебя, — говорила Салли, стараясь оправдать Олфа. — Он был болен, сам не свой — не мог трезво взвесить все последствия.

— Не говори так! — вскричала Лора в отчаянии. — Это все я виновата. Я так горевала, когда он отказался от работы на Золотом Пере, и злилась на него. Не могла понять, зачем он это сделал. Я и сейчас не понимаю; Олф сказал мне только, что не хочет больше работать у Пэдди Кевана, потому что это мерзавец и скотина. Олф, любимый мой, почему ты не рассказал мне всего? Почему я была такой слепой дурой? Как могла я не понять, что с тобой происходит? Ах, Салли, если бы я поговорила с ним, я бы могла объяснить ему, что этого нельзя делать! Что он не должен так поступать. Все, что угодно, лишь бы не этот ужас!

Так, захлебываясь слезами, говорила Лора — снова и снова повторяя одно и то же, обезумев от горя, тщетно стараясь понять, как это могло случиться, почему пал на нее такой страшный удар. Рушились все ее иллюзии, все надежды на счастливое будущее — все, о чем они с Олфом вместе мечтали.

А те самые люди, которые загнали в тупик Олфа Брайрли, — промышленные магнаты и владельцы рудников, — те, кто мог бы дать, но не дал ему работу, теперь громче всех сетовали по поводу его смерти. Пышные некрологи, напечатанные в «Калгурлийском горняке» и «Западном Аргусе», отдавали посмертную дань мистеру Брайрли, «в лице которого прииски понесли тяжелую утрату», ибо он был «само воплощение честности — прямой, искренний и добрый человек, истый джентльмен, уважаемый и любимый всеми, кто его знал». Старые товарищи Олфа, проделавшие вместе с ним весь первый поход от Южного Креста до Хэннана через Кулгарди, пожелали похоронить его за свой счет. Они решили, кроме того, собрать немного денег, чтобы помочь миссис Брайрли.

Но Лора и слышать об этом не хотела, и Динни пришлось сказать товарищам, что миссис Брайрли очень тронута их участием и добротой, но не нуждается ни в чьей помощи, так как Олф позаботился о том, чтобы обеспечить ее на первое время. Олф действительно оставил Динни небольшую сумму, а тот упрашивал Лору взять еще денег и у него, чтобы ей хватило перебраться к своим родителям в Викторию.

Лора отказалась уехать. Она заявила, что останется на приисках и попробует сама зарабатывать свой хлеб: будет давать уроки музыки и выступать на концертах или играть на рояле в ресторанах. Как ни старались Салли и Динни отговорить ее от этой затеи, все было напрасно. Она хочет доказать Олфу и себе самой, говорила Лора, что не такое уж она слабое, беспомощное создание, каким он ее считал, и что он не должен был идти на это страшное дело.

Лора осталась жить в той хибарке при дороге на Боулдер, в которой жила с Олфом последний год, и долгие месяцы ходила бледная и печальная, всегда в черном платье. Она совсем перестала заботиться о своей внешности, гладко зачесывала назад свои красивые волосы цвета меда, и глаза ее мгновенно наполнялись слезами, если кто-нибудь произносил при ней имя Олфа. Однако траур очень шел к ней, и никто не сомневался, что она скоро снова выйдет замуж, если останется на приисках.

— Я не скажу, что сердце ее было разбито, но она уже не могла стать прежней Лорой, — говорила про нее Салли. — После смерти Олфа у нее всегда были такие печальные глаза.

Злые языки утверждали, что Фриско одним из первых начнет волочиться за вдовой Олфа Брайрли. Его очень часто видели в обществе Лоры, когда она была веселой, беспечной толстушкой. Салли, впрочем, знала, что, хотя Лора и позволяла себе некоторые вольности с Фриско, ему все же не удалось склонить ее на измену. В самом непродолжительном времени нашлось немало охотников приголубить миссис Брайрли, однако Фриско не оказался в их числе.