Цвела черемуха в низинах.

Плыла над омутом луна.

Восторженно-неотразима

Была в тот вечер тишина.

Она спала в ярах покатых,

В дремучих чащах ивняка,

И лишь на лунных перекатах

Катала камешки

Река.

Да колокольчики на донках

Пересекали тишину,

И монотонно,

Долго,

Звонко

Комар настраивал струну.

Неслышно

Звездочки дрожали,

И были соловьи тихи,

И мы у костерка лежали

И ждали сказочной ухи.

Да, тишина!..

Она над нами

Плыла, как звездная река.

В безветрии звучало пламя

Того скупого костерка.

Звучали

Звезды, травы, росы,

Светло звучали в тишине.

В той тишине звонкоголосой

Мы говорили о войне.

— Ты знаешь, — Алексей угрюмо

Привстал

И жадно закурил, —

— Ты знаешь, я о ком подумал?..

О тех, кто жизнь нам подарил.

Нам помнить мужество солдата —

Отца иль брата на войне…

Мы чистой памятью богаты,

А этим жить тебе и мне.

Ну что б мы ныне людям дали

И чем бы насладились всласть,

Когда б не наша тетя Дарья

И наша правильная власть!

Мы с ней живем во всем согласно,

Она как истинная мать.

А власть

На то и власть,

Чтоб властно

Судьбой сынов повелевать…

Он приумолкнул как-то сразу

И от окурка

Прикурил.

— А знаешь,

Я тебе ни разу

О Венгрии не говорил.

То как-то времени нехваток,

То думал, расскажу потом.

Ведь я входил в нее

Солдатом

В том самом пятьдесят шестом.

Бывает так!

Проснешься ночью,

А память сердце опалит.

И не сомкнешь до света очи,

Душа встревоженно болит.

Представь себе:

В тумане мглистом

Холодный город потонул.

Шли как во сне.

Но первый выстрел

Нас всех к реальности вернул.

Да, мы вели себя как надо,

Как долг в тот час повелевал.

Но скольких,

Кто со мной был рядом,

Сразили пули наповал!..

Мы в Будапешт вошли с рассветом,

Вошли

В предчувствии беды…

Я помню сквер у горсовета

И трупы,

Что свисали с веток,

Как черной осени плоды.

Да, это были коммунисты.

Что отбивались как могли,

Что для себя

Последний выстрел

На крайний случай

Берегли.

Они сдаваться не хотели,

Ведь каждый понял в эти дни,

Что проморгали,

Проглядели

Колонну пятую они;

Что под личиной «демократов»

Не разглядели вражьих лиц.

И вот пришла,

Пришла расплата

За пагубный либерализм.

Их в петли

Мертвыми вдевали.

Им больше нечего терять.

Но мертвые,

Они взывали

Ошибок их не повторять.

А небо опускалось низко

И сквозь тяжелый смертный дым

Оплакивало коммунистов

И смерть

Сочувствующих им.

Земля, земля,

Ты стольких за день

Не досчиталась сыновей!..

Был враг в безумстве беспощаден.

В огне тех самых черных дней

Я видел женщин овдовевших,

Я видел,

Видел их в лицо —

Юнцов,

От крови опьяневших,

Стрелявших в братьев и отцов.

Я видел девочек тщедушных,

«Надежду будущих веков».

Они стреляли равнодушно

В седых, как совесть, стариков.

Стонали камень и железо,

Заслыша человечий стон.

Отпетые головорезы

Через открытый шли кордон.

Казалось,

Навсегда распята

Свобода вражеской рукой…

Но мы, советские солдаты,

Как и в далеком сорок пятом.

Вернули Венгрии покой.

А враг готовился упорно

К тем страшным, горьким дням земли.

Врагом посеянные зерна

Не сразу

Пулями взошли.

Рассчитывая на беспечность,

Над чувством Родины глумясь,

Таилась

Подлинная мразь,

Рядилась в общечеловечность.

Враг — торопиться не хотел он,

Поскольку

Выдержка важней.

Он делал ставку на незрелых

И оступившихся парней.

Учитывал их поименно

И знал их жалкие дела.

Не сразу

Пятая колонна

Петлю, как знамя, подняла.

Вот так!..

И Алексей устало

Пошел к обрыву над рекой.

В лесу спокойно рассветало,

А в сердце, в сердце —

Непокой.

Уха нетронутою стыла.

Росинки плавились в горсти,

Как цвет черемухи,

Светила

Спадали с Млечного Пути.

И где-то там

Туманной глыбой

Вставало солнце тяжело.

И с чавканьем плескалась рыба,

Дробя туманное стекло.

Мы молча речку покидали

В раздумье —

Каждый о своем.

Мы на могилу тети Дарьи

Пришли с Алешею вдвоем.

Теперь я понял,

Как похож он,

Простой погост в краю родном,

На тот,

Где ныне спит Алеша

Вовеки непробудным сном.