2 марта 1918 Стихи разных лет «Восклицательные знаки тополей обезлистели на строке бульвара…» Восклицательные знаки тополей обезлистели на строке бульвара, Флаги заплясали с ветерком. И под глазом у этой проститутки старой, Наверное, демон задел лиловым крылом. Из кофейни Грека, как из огненного барабана, Вылетает дробь смешка и как арфа платья извив; И шепот признанья, как струпья с засохшей раны, Слетает с болячки любви. И в эту пепельницу доогневших окурков Упал я сегодня увязнуть в гул, Потому что город, что-то пробуркав, Небрежным пальцем меня, как пепел, стряхнул. С лицом чьих-то взглядов мокрых, Истертым, как старый, гладкий пятак, Гляжу, как зубами фонарей ласкает кинематограф И длинным рельсом площадь завязывает башмак. И в шершавой ночи неприлично-влажной Огромная луна, как яйцо… И десяткой чей-то бумажник Заставил покраснеть проститутчье лицо. Если луч луны только шприц разврата глухого, Введенный прямо в душу кому-то, — Я, глядящий, как зима надела на кусты чехлы белые снова, Словно пальцы, ломаю минуты!.. <1917> «Говорите, что любите? Что хочется близко…» Говорите, что любите? Что хочется близко, Вкрадчиво близко, около быть? Что город, сердце ваше истискав, Успел ноги ему перебить?! И потому и мне надо На это около ответить нежно, по-хорошему?.. А сами-то уже третью неделю кряду По ковру моего покоя бродите стоптанными калошами! Неужели ж и мне, в огромных заплатах зевоты, Опять мокробульварьем бродить, когда как сжатый кулак голова? Когда белый паук зимы позаплел тенета Между деревьями и ловить в них переулков слова?! Неужели ж и мне карточный домик Любви строить заново из замусленных дней, И вами наполняться, как ваты комик Набухает, водою полнея?! И мне считать минуты, говоря, что они проклятые, Потому что встали они между нас?.. А если я не хочу быть ватою? Если вся душа, как раскрытый глаз? И в окно, испачканный злобой, как мундштук никотином липким, Истрепанный, как на учебниках переплёт, Одиноко смотрю, как в звёздных строках ошибки… Простите: «Полюбите!» Нависли крышей, С крыш по водостокам точите ручьи, А я над вашим грезным замком вышу и вышу Как небо тяжелые шаги мои. Смотрите: чувств так мало, что они, как на полке Опустеющей книги, покосились сейчас! Хотите, чтобы, как тонкий платок из лилового шелка, Я к заплаканной душе моей поднес бы вас?! <1917> «Не может выбиться…» Не может выбиться Тонущая лунная баба из глубокого вздоха облаков. На железной вывеске трясется белорыбица Под звонкую рябь полицейских свистков. Зеленый прибой бульвара о рыжий мол Страстного Разбился, омыв каменные крути церквей. И здесь луна утонула. Это пузырьки из ее рта больного — Булькающие круги фонарей. На рессорах ветра улыбаться бросить Ржавому ржанью извозчичьих кляч. Крест колоколен строг, как проседь, Крестом колоколен перекрестится плач! И потекут восторженники, как малые дети, Неправедных в рай за волосы тянуть. Мое сердце попало в реберные сети И ушлое счастье обронило путь. Но во взметы ночи, в сумеречные шишки, В распустившиеся бутоны золотых куполов, Мысли, летите, как мошки, бегите как мышки, Пробирайтесь в широкие щели рассохшихся слов. С кругами под глазами — колеями грусти, С сердцем пустым, как дача в октябре, — Я весь, как финал святых златоустий, Я молод — Холод, Прогуливающийся по заре. И мой голос громок; его укрепил я, кидая Понапрасну Богу его Отченаш; И вот летит на аэро моя молитва большая, Прочерчивая в небе след, как огромный карандаш. Аэроплан и молитва это одно и то же! Обоим дано от груди земной отлетать! Но, Господи Маленький! Но, Громадный Боже! Почему им обоим суждено возвращаться вспять?! <1917> «За ветром в поле гонялся глупый…» За ветром в поле гонялся глупый, За ребра рессор пролетки ловил — А кто-то солнцем, как будто лупой, Меня заметил и у моста схватил. И вот уж счастье. Дым вашей походки, Пушок шагов я ловить привык. И мне ваш взгляд чугунен четкий — На белом лице черный крик. Извиняюсь, что якорем счастья с разлету Я за чье-то сердце зацепил на земле. На подносе улыбки мне, радому моту, Уже дрожит дней ржавых желе. Пусть сдвинуты брови оврагов лесистых, Пусть со лба Страстного капнет бульвар — Сегодня у всех смешных и плечистых По улицам бродит курчавый угар. Подыбливает в двери, путается в шторе, На жестком распятии окна умирает стук. Гроздья пены свесились из чаши моря, Где пароход, как странный фрукт. Тени меняют облик, как сыщик, Сквозь краны подъездов толпа растеклась, И солнце играет на пальцах нищих, Протянув эти пальцы прохожим в глаз. Ну, ну! Ничего, что тону! Врешь! Еще вылезу закричать: Пропустите! Неизменный и шипучий, как зубная боль; Потому что на нежной подошве событий Моя радость жестка и проста, как мозоль. |
