Основываясь на этих цифрах и предположении, что солли запустят свои платформы сразу по выходу из гипера и на максимальном ускорении, она и рассчитала момент активации импеллеров её кораблей. Хитрость была в том, чтобы Филарета успел увидеть именно то, что она хотела показать, прежде чем внешний барьер её ЛАКов уничтожил все запущенные им сенсорные платформы, и, судя по всему, она достигла этого. Теперь Филарета был уверен, что под её непосредственной командой было всего лишь сорок супердредноутов, без каких-либо скрытых сюрпризов. Хотелось бы надеяться, что он также видел «супердредноуты» между Сфинксом и Мантикорой. По всем расчётам, ни одна из его платформ не могла успеть подобраться к ним достаточно близко, чтобы понять, что они были всего лишь военными транспортниками с импеллерами и компенсаторами флотского образца, и Хонор хотела, чтобы он продолжал находиться в этом приятном заблуждении.

Ее собственные, гораздо более малозаметные, платформы были развернуты таким образом, чтобы покрыть сферу более чем в десять световых минут с КЕВ «Император» в центре, а сенсоры Призрачного Всадника были намного лучше всего того, что соответствующие службы обнаружили на кораблях Сандры Крэндал. Благодаря Призрачному Всаднику, Хонор не только имела детальную информация о супердредноутах Филарета, но и достаточно точно отслеживала каждую сенсорную платформу солли. Таким образом, она сразу узнала как именно Филарета отреагировал на уничтожение своих разведплатформ, и действия того точно соответствовали её ожиданиям. Филарета направил в сторону кораблей Хонор свои более отдалённые, и поэтому оставшиеся целыми, платформы, пытаясь как-то заменить те, что только что потерял. Сама Хонор, будь она на его месте, наверняка приняла бы точно такое решение.

«И, надеюсь, эта самоуверенность заведёт его в ту же ловушку, в которую я бы попалась и сама», — подумала она с мрачным удовлетворением. — Теперь осталось убедить его продолжать ускоряться…»

— Прошу прощения, Ваша Светлость, — прервал её доклад Андреа Ярувальской. — Выдвинутые сенсоры обнаружили развёртывание подвесок с супердредноутов солли.

— Развертывание? Или они буксировали их все время, а мы только сейчас заметили их?

— Развертывание, Ваша Светлость, — твердо подтвердила Ярувальская. — Должно быть, они тащили их внутри клиньев.

— Ваша Светлость, Вы имели в виду — не это ли причина их низкого ускорения? — уточнила Брайэм, и Хонор кивнула.

— Это один из возможных вариантов. Андреа, как изменилось их ускорение после развёртывания?

— Практически без изменений, Ваша Светлость, — ответила Ярувальская, — учитывая то, что они развернули, для поддержания прежнего ускорения они были вынуждены увеличить нагрузку на компенсаторы минимум на восемь — десять процентов. Таким образом, я сказала бы, что факт того, что они не уменьшают ускорение, говорит о том, что настроены они довольно решительно.

— Возможно, — признала Бриэм. — Но, всё же, что именно в этих подвесках находится. Насколько я помню, раньше у солли никаких ракетных подвесок не было.

— Мэм, Вы считаете — это та же самая продукция Технодайна, с которой Терехов столкнулся на Монике? — задучиво предположила Ярувальская.

— Что-то вроде того. Или того, что чертова Меза использовала против Розака в Конго. — Пожала плечами Бриэм. — Так или иначе, я не думаю, что они обеспокоились бы притащить их сюда, если бы они не были снаряжены чем-то, что, по их мнению, превосходит их стандартных птичек из бортовых пусковых. И мне не нравится сама мысль, что у них может быть расчёт на это, но если они сами считают это козырем, то они явно с нетерпением желают предъявить его нам.

— Я думаю, вы совершенно правы, — Согласилась Хонор. — И, поэтому, я считаю, самое время поприветствовать наших гостей. — Она повернулась к Brantley. — Готов, Харпер?

— Да, Ваша Светлость.

— А Вы полностью готовы? — Хонор, улыбаясь краешком губы, обратилась к Тейсману.

— Да, Ваша Светлость, я полагаю, что Вы можете на меня рассчитывать, — ответил тот. — И я уверен, что Лестер тоже готов.

— Тогда давайте удостоверимся, что Вы не попадёте в поле зрения камеры до нужного нам момента.

Она сделала прогоняющее движение рукой, и Нимиц разразился трелью, в которой легко угадывался смех, так как Министр Обороны Хэвена послушно отошёл в сторону. Кошачий контактный скафандр не позволял спутнику Хонор выразить свои эмоции движениями хвоста, что было бы при других обстоятельствах, но его весёлость была очевидна, и Непоседа — так же в контактном скафандре — на плече Тейсмана вернул своему собрату похожую трель.

Хонор выждала ещё пару секунд, чтобы удостовериться, что все заняли места, предусмотренные сценарием, затем кивнула Ярувальской.

— Андреа, отправляй «Кантату» к адмиралу Турвилю.

— Шкипер, получено разрешение на переход! — неожиданно раздался доклад Брайана Lacharn. — Мы — номер семь в очереди!

Гамильтон Трюдо с удивлением оживился. Он совсем не ожидал, что манти вообще позволят (DB)17025 выполнить транзит, а если и позволят, то не настолько быстро. Возможно те, кто избрал для прикрытия личину СМН, не были столь глупы, как он первоначально считал.

— Отлично. Томми, — он быстро обернулся к энсину Томасин Синг, астрогатору курьерского корабля и третьему члену экипажа, — гони нас на место! Последнее, что нам сейчас, после включения в график перехода, нужно — это прозевать свою очередь.

— Есть, Шкипер.

Курьерский корабль был достаточно мал для того, чтобы управлять им вручную (именно этим он и нравился Сингу — большому поклоннику самостоятельного пилотирования), не передавая управление диспетчерской, и (DB)17025, плавно ускоряясь, гладко выскользнул из массы ожидающих грузовых судов и пассажирских лайнеров. Трюдо подозревал, что несколько из капитанов оставленных ими за кормой судов схватились за сердце, но ему было плевать на это. Единственное о чём он жалел было то, что тех сведений, что он везёт с собой — как и любых других сведений — у него не было в тот момент, когда операция «Акт Правосудия» только начинала разрабатываться.

В любом случае, он был уверен, что адмирал Тзанг, скорее всего, будет того же мнения.

— Мэм, Вы и правда считаете, что это — хорошая идея?

В голосе Кристофера Домбровского, в данный момент наблюдавшего за значком курьерского корабля выполняющего переход на Беовульф, звучала изрядная доля сомнения.

— Поясни понятие «хорошая идея», — с усмешкой отозвалась адмирал Стефани Гримм.

— Хорошо, возможно я не прав, но не проще ли было оставить их здесь, — начал капитан Думбровский. — Я имею в виду, что без нашего разрешения они не могли никуда двинуться. Мы могли вообще закрыть переход на Беовульф и держать их в очереди на ожидание до тех пор, пока всё так или иначе не закончилось бы. Мне кажется, следовало оставить Беовульф в качестве козыря в рукаве, на случай если позже возникнут какие-то сложности.

— В некоторой степени я готова согласиться с тобой, — призналась Гримм. Учитывая то место и роль, которую они должны были сыграть, она с Думбровским довольно много знала о надеждах возлагаемых на эту часть плана. И по мнению Гримм, капитан задал очень актуальный вопрос. Но…

— Самостоятельно принять такое решение мне было бы тяжело, — сказала она наконец. — Как и для, я уверена, всех остальных вовлечённых в эту операцию. Пусть об этом много и не говорили, я думаю, что окончательное решение по этому вопросу принимал не кто-то с нашей стороны, а сам Беовульф. И я считаю, что решающим фактором в этом случае была их по-настоящему яростная ненависть к Мезанским Уравнителям. Невозможно представить, что они — и так недовольные тем, как Колокольцев и «мандарины» испоганили всю ситуацию — останутся в роли стороннего наблюдателя, когда их близкий сосед ввязался в драку с их общими истинными врагами. Иначе говоря, во-первых, они чувствуют чертовски сильное отвращение ко всей остальной Лиге, позволившей себе превратиться из звёздной нации в полнейший бардак. Во-вторых, по моему мнению, этим они хотят показать, что готовы пойти с нами до конца. И я думаю, что они хотят подтолкнуть адмирала Тзанг к прямому заявлению об операции «Акт Правосудия», получив таким образом дополнительные доказательства того, как вольно обращаются подпевалы Колокольцева с Конституцией Лиги.