Впервые в ее жизни чистая, дистиллированная ярость довела Имоджи Цанг буквально до немоты. Она могла только сверлить взглядом в мантикорского офицера, пока та продолжала всё тем же, острым, словно скальпель, тоном.

— Прояви Вы хоть капельку благоразумия или просто следы уважения к собственной Конституции и конституционным правам Системы Беовульфа и её граждан, согласись Вы с решением правительства Системы Беовульф отказать Вам в транзите через Терминал, то мои силы просто остались бы в качестве скрытых зрителей, не вмешиваясь ни во что. В отличие от Лиги, мы не хотим никого убивать, когда есть возможность обойтись без смертей. Но Вы выбрали силовой вариант решения Вашей проблемы, поэтому мы сочли необходимым предстать — скажем так — своего рода дополнительным аргументом в пользу здравого смысла.

— А теперь о том, как отнесутся остальные члены Лиги к этому инцинденту, — вновь вступила в разговор Холмон-Сандерс, — каждое слово нашей беседы фиксировалось и продолжает фиксироваться. Запись без сокращений или цензуры как можно скорее будет передана средствам массовой информации. Адмирала Флота, Вы сделали своё намерение нарушить наш суверенитет — и Конституцию — совершенно ясным задолго до того, как первый мантикорский военный корабль появился в пространстве Беовульфа. Действительно, единственная причина, по которой корабли адмирала Трумэн оставались в стэлс-режиме до последнего момента, состояла в том, чтобы дать нам время пока Вы не сделаете сенсационное заявление. Я не сомневаюсь, что кто-то, кто потрудиться задуматься об этом вопросе, будет сомневаться в ответе — если бы адмирал Трумэн не была здесь, то Вы действительно открыли бы огонь по кораблям под моей командой в попытке выполнить незаконный — а Вы, что бы Вы не утверждали, это знаете — приказ. Конечно, шансы несколько изменились с тех пор, как Вы так мужественно готовы были начать убивать, выполняя упомянутый приказ, таких же как Вы граждан Солнечной Лиги, не так ли?

Она угрожающе улыбнулась, и взгляд её карих глаз был столь же твёрд и столь же холоден, как синих Трумэн.

— Как сказала адмирал Трумэн, мы не хотим убивать тех, кто не обязан умирать. Но если Вы всё ещё намерены силой пробиться к этому Терминал, Адмирал Флота Цанг, тогда мне стоит пожалеть Вас.

«О чем он черт побери думал?», проворчала Елизавета Винтон.

Императрица Мантикоры стоялa глядя на чудовищный список жертв, казалось, ее коричневые глаза дымились словно дымоход двойной печи, глядя на названия погибших и поврежденных кораблей Солли, которые бесконечно ползли вверх на видеостене конференц комнаты.

«Вы приперли его к стенке. Он это знал. Как может даже Солли быть таким глупцом?!»

«Я не знаю,» мрачно сказала Хонор. Она стояла возле ее монарха, и ее собственные глаза были темными и загнанными, а не светящимися. В глуби их мерцал гнев, он был холодным, и был смешан с равной долей сожаления… и вины.

Нимиц произвел мякгий звук со высоты стула рядом с конференц столом, он распрямил и проднял обе средних лапы, когда она просмотрела на кота.

«Не Ваша ошибка», — решительно просигналил он. — «Вы попробовали. Вы сделали все, что Вы могли. Это была его ошибка, не Ваша.»

«Нимиц прав», голос Елизаветы стал мягче, нежнее, и Хонер перенесла свой взгляд на императрицу. «Вы сделали все что могли, Хонор.»

«Все исключая то, что загнала его в угол», ответила Хонор

«Не смейте критиковать себя за это!» быстро сказала Элоиза Причарт. «Да вы и Граф Белой Гавани настаивали на оперативном плане, предусматривающем их сдачу в плен. Я поддерживала это, как и Том и Елизавети и протектор Бенджамин. И причина по которой мы это делали, это то что вы оба были правы. И, как сказали вы сами, либой достаточно сбезрассудный для открытия огня в тактической ситуации, которую вы создали, открыл бы огонь в любом случае!»

Хонор взглянула на президента Хевенитов на секунду или две, затем кивнула. Причарт вероятно была права на этот счет, но это не поднимало настроение Хонор из за двухсот девяносто шести Соларианских супер дредноутов… и 1,2 миллиона погибших Соларианцев.

Почему? спросила она саму себя снова. Почему он это сделал? Из за того что я унизила его способом требования сдаться? Был ли он на самом деле таким глупым, таким… тщеславным, что предпочел погибнуть сам и дать умереть всем этим мужчинам и женщинам, чем проглотить свою гордыню и отступить перед кучкой «неоварваров»?

Она не знала, и никогда не узнает, так как с SLNS Philip Oppenheimer не было выживших. И из четырехсот двадцати семи супердредноутов которые Massimo Filareta привел в двойную систему Мантикоры, только шестьдесят смогли сдаться неповрежденными. Двести девяносто шесть — включая Oppenheimer — были уничтожены (большинство из них полностью, хотя некоторые превратились в безнадежно разбитые и изломанные остовы), и еще семьдесят один могли бы вернуться в строй, если бы кто то был заинтересован в восстановлении настолько устаревших, отживших свое стальных гробов на службу.

Ну, ты хотела чтобы они осознали цену войны, Хонор, горько подумала она. Может когда они добавят это к тому, что случилось с Crandall, они наконец начнуть задумываться. И было бы неплохо если бы из всего этого вышло что то хорошее.

Ее боль была даже сильнее из за того, что потери Grand Fleet's были настолько легкими. Она поняла давольно давно, что каждая смерть забирает маленький кусочек из ее души, однако она также хотела чтобы Солли поняли еще 1 урок. Стоимость войн. Войны стоят звездных кораблей, и они стоят миллиарды долларов, и они стоят жизней. Неважно насколько тщательно вы все спланировали, насколько интенсивно тренировались, они стоят жизней, и ей невероятно повезло закончить бой «всего лишь» с двумя тысячами погибших, в основном из стены ЛАКов, и низкий быстро ремонтируемый ущерб одиннадцати ее супердредноутам.

Это было на две тысячи больше мужчин и женщин, чем она хотела бы. И самой болезненной была ее полная уверенность, что Filaretа поймет в какой базнадежной ситуации оказался. Его выражение, язык его тела, его очевидно горькая оценка тактической ситуации… все это убедило ее что он примет почетные условия сдачи а не предпочтет увидеть смерть столь многих его космонавтов.

«Это скорее всего была паническая реакция», медленно сказал Томас Тейсман, гладя древесного кота дотронувшегося мордочкой до его шеи. «Я этого не предвидел, Хонор, но было то что было.»

«Я думаю адмирал Тейсман прав,» сказал High Admiral Judah Yanakov. Он стоял рядом с адмиралом Альфредо Ю, технически вторым после Хонор в командовании гвардии протектора, но практически действующим ее командиром. «Это не был даже скоординированный огонь!»

«Так все же была ли это паническая реакция?» мягко спросил адмирал Ю.

Все, повернувшись к нему, заметили его слабую улыбку в адрес Тейсмана. Когда-то давно Альфредо Ю был командиром, наставником и другом Томаса Тейсмана. Фактически именно он привил юному лейтенанту Тейсману свой интерес к реальной истории, которую Законодатели и Комитет Государственной Безопасности кроили под себя, пусть и каждый по своим собственным причинам — стирая или переписывая в свою пользу самые лучшие её страницы. И именно его собственное исследование реальной истории привело уже адмирала Тейсмана и намного более умудрённого опытом человека в окончательную оппозицию Робу С. Пьеру и Оскару Сент-Жюсту. Конечно, всё это случилось двадцать стандартных лет назад. Сильно изменившийся за прошедшие десятилетия, хэвенит-на службе-Грейсона всё ещё глядел на Тейсмана как на своего бывшего ученика.

— Нет Том, это не вопрос с подвохом, — сказал он с кривой улыбкой. — Именно это я и имею в виду. Была ли это паническая реакция?

— Это должна была быть она, Альфредо, — заявил Янаков. — Отчаянный запуск ракет — типичное поведение типа — «а пошло оно всё к чёрту». Может быть они не имели возможности навести столь мощный залп.

— С этим я согласен, — ответил Ю. — Они избавились от подвесок, бросив на нас всё что имели, в надежде, что головки самонаведения ракет даже без целеуказания найдут свои жертвы в группе Леди Харрингтон и общая масса залпа просто перенасытит её ПРО. Я и сам бы запланировал нечто подобное в безнадёжной ситуации как последнюю отчаянную атаку.