— Да, я заметила. — Она посверлила его взглядом секунду или две, затем криво улыбнулась. — Конечно, у меня не было времени для формального обмена мнениями с Густавом, но судя по реакции его посла и тому, что андерманские офицеры все еще приписаны к Восьмому Флоту, я думаю, что сейчас намного менее вероятно, что он выйдет из Альянса, чем до того, как мы сказали ему об этом нанотехнологичном убийце. Все наши анализы внутренней динамики Нового Потсдама говорят о том, что принц Хуан и герцог фон Рабенштранге были самыми большими в андерманском дворе мантикорскими сторонниками. Конечно, в случае Хуана это всегда больше была прагматичная и расчётливая позиция, чем какая-то особая любовь к нам. Я склоняюсь к тому, что на самом деле занесению его в чёрный список Мезы больше способствовали ярко выраженные симпатии к аболиционистам, чем промантикорский уклон. Кроме того, я не верю в то, что Меза пыталась убить его — и стояла за убийством его младшего сына — пытаясь уменьшить его симпатии к Баллрум! И хотя Густав никогда не был так сильно настроен против генетического рабства как Хуан, он всё же не тот человек, чтобы благожелательно отнестись к убийству своего племянника.

— Ничто из сказанного не говорит о том, что наши прагматично настроенные друзья собираются активно противостоять соларианскому Джаггернауту вместе с нами, независимо от того насколько они рассержены на Мезу, — заметил Бенджамин.

— Да. — согласилась Елизавета, и очень холодно улыбнулась. — Но если этот Филарета будет разбит, такой человек как Густав задумается о желательности быть на стороне победителя. Лично у меня действительно никогда не было никаких имперских стремлений. В действительности, я никогда бы не предприняла чего-то, что наверняка должно полностью изменить всё Старое Звездное Королевство за счёт быстрой экспансии. Но я не потомок Густава Андермана, а андерманцы думают в имперских категориях.

— Я знаю, — сказал Бенджамин трезво. — Именно поэтому я задаюсь вопросом, что почувствует Густав, обнаружив себя зажатым между дольками Звездной Империи в Силезии и сектором Талботт.

— Надеюсь, это не станет проблемой в ближайшее время. Хотя когда-нибудь с чертовски большой вероятностью станет. — вздохнула Елизавета. — Я очень хотела бы, чтобы некоторые вещи были простыми и ясными, не вызывая автоматом множество последствий в будущем. Хотя бы раз, по крайней мере.

— Хорошо бы было, да? — Бенджамин усмехнулся и покачал головой. — Однако такого не будет. Поверьте мне. Вы юный неопытный монарх-выскочка! Четыре с половиной столетия — ха! Он щелкнул пальцами. — Подождите, пока Вам не исполнится около тысячи лет, как нам, Мэйхью. Вы будете поражены всеми шансами, которые Вы испортили, забывая о таких «будущих последствиях» в неудачные моменты!

— Сообщение от адмирала Трумэн, Ваша Светлость! — доложил капитан-лейтенант Харпер Брантли.

— Сбрось его на второй дисплей, — сказала Хонор, не отводя глаз от главной тактической схемы.

Нимиц прижал нос к ее щеке с уверенным гулким мурлыканьем, но символы на экране решительно усложнялись. Платформы «Призрачного Всадника» обновили данные по вторгшемуся соларианскому флоту, и она нахмурившись глядела на ураган МДР, извергнутый ракетными подвесками Восьмого Флота восемнадцать секунд назад. Массированный залп пронёсся к ярким красным вражеским значкам, и ее взгляд стал ещё более хмурым, потому что корабли Адмирала Филареты выбросили облако ответных крошечных рубиновых искорок.

— Да, Элис? — сказала она увеличенному изображению золотоволосой Трумэн, появившемуся на только что открывшемся в верхнем секторе схемы дисплее.

— Мои передовые ЛАКи и разведывательные платформы подтверждают, что ублюдки буксируют подвески, Хонор, — сказала она без преамбулы. Выражение её лица было где-то между раздраженным, сердитым и разве что не взбешённым.

— Да, БИЦ только что высветил их на схеме. — Тон Хонор был значительно спокойнее, чем у Трумэн. — И они только что выстрелили, — продолжила она. — И я сомневаюсь, что они сделали бы выстрел в двадцати миллионах километров, если бы не были уверены в диапазоне.

— Вражеский пуск в ноль-точка-три световых минутах! — резко отрапортовала капитан Андреа Ярувальская, офицер операционного отдела Хонор, как будто подтверждая заявление Хонор. Ярувальская посмотрела на свой дисплей. — Ускорение приблизительно сорок восемь тысяч километров в секунду, Ваша Светлость. Принимая его постоянным, время полета — пять-точка-две минуты. БИЦ рассчитал их конечную скорость во внутреннем периметре защиты приблизительно сорок девять сотых световой!

Фактически это было немного лучше — приблизительно на 2 000 километров в секунду — чем то что могли дорстичь маттикорские Марк–23. — размышляла Хонор. — Очевидно, та же самая мысль пришла также в голову Трумэн.

— Черт побери, это смешно! — почти выкрикнула другой адмирал.

— Что не означает, что это не происходит, — заметила Хонор.

— Но… — Трумэн запнулась, затем встряхнула головой.

— Принято, — признала она более спокойно.

Хонор улыбнулась, но это была скупая улыбка, и ее глаза уже вернулись к голограмме. За пять минут произошло не много изменений, все же если ускорение ракет солли намного превысило ожидаемое, не было никаких сведений, насколько лучше их системы наведения на цель.

Я думаю, что «много» — скорее всего, довольно точная оценка, язвительно подумала она. Что означает…

— Похоже, нам придётся иметь дело с этими ракетами, Андреа. Подготовьте «Сирену». Пора, наконец, узнать, насколько хорошо они работают.

— Есть подготовить «Сирену», Ваша Светлость!

— Как только будет готово, переходите к Танго-два.

— Есть Танго-два, — ответила Ярувальская, и Хонор повернулась к Трумэн.

— Элис, выдвигайте свои передовые подразделения в направлении атаки противника.

— Насколько глубоко?

— Насколько сможете. — Хонор криво улыбнулась. — Так или иначе это долго не продолжится, поэтому Вы не приблизитесь к ним настолько, насколько нам бы хотелось. Составьте сами свой план развертывания.

— Будет сделано.

Трумэн исчезла с экрана, и Хонор повернулась к коммодору Мерседес Брайэм.

— Лаки Элис создадут защитную зону небольшой глубины, но есть довольно хороший шанс вдарить по ним. Передайте всем. — Сброс подвесок системной защиты. — Она сверкнула зубами. — Возможно, нам только нужно взять молоток побольше.»

— Да, Ваша Светлость! — ответила её начальник штаба признал, и Хонор повернулась к дисплею связи с КЕВ «Император».

Полагаю, Вы всё слышали, Раф?

— Да, Ваша Светлость, — ответил капитан Рафаэль Кардонес.

— Мы можем надеяться, что «Сирены» отведут, по крайней мере, часть залпа, но боюсь, что Ваши ремонтные бригады скоро получат работу. — Кардонес быстро кивнул и она пожала плечами. — Выступайте со своим кораблём, Рейф.

— Да, ваша Светлость.

Хонор направила своё внимание на главный экран.

На таком расстоянии даже МДР, казалось ползли, но соларианский огонь, безжалостно мчащийся к Восьмому Флоту,был чудовищным и, по крайней мере, в три раза превосходил оценку РУФ огневой мощи Филареты. Лаки, расположенные на периметре флота, ускорялись, чтобы встретить этот прилив, меняя свой строй по мере продвижения, и грейсонские «Катаны», с их мощным ракетным вооружением, полностью укомплектованные «Гадюками» шли в эшелоне.

Мантикорская доктрина склонялась в пользу использования строя ЛАКов как основного щита в сражениях. Они были строго субсветовыми, но это не было значимым фактором в гиперпределе звезды, а очень немного сражений имели место вне гиперпредела. И в то время как даже у мантикорских ЛАКов было гораздо меньше наступательной огневой мощи дальнего действия чем, скажем, у «Роланда», и особенно «Катан», но противоракетная эффективность была почти такая же. Они не могли нанести такие большие повреждения, но лазеры мультидвигательных ракет сделали это в значительной степени спорным вопросом. Эсминцы не могли пережить больше одного или двух попаданий от тяжёлого оружия, к тому же их было намного легче поразить в первые минуты сражения, чем что-то столь же маневренное как ЛАК.