Одну уступку она все же сделала, это был ее свадебный кортеж, который протянулся далеко вниз по проходу позади нее, когда она двинулась вперед, чтобы встретить ждущего ее жениха. Хонор и другие подруги невесты последовал за ней, и, по настоянию Ривки, Вера Харрингтон возглавляла всю процессию, рассеивающую с торжественной сосредоточенностью цветочные лепестки на ковер богатой расцветки. Ее брат Джеймс следовал за нею, неся королевскую синюю подушку с ожидающими молодоженов обручальными кольцами и диадемой принцессы.

При подготовка всего этого всем нам пришлось проделать долгий путь и выполнить много тяжелой работы, размышляла Хонор, стоя за Ривкой в своем собственном платье грейсонского стиля, по тунике глубокого и богатого, «зеленого Харрингтоновского» цвета струилась малиновая лента, на которой сверкала звезда Грейсона, это была ее единственная драгоценность. И долгожданное отвлечение внимания, после того, что случилось с Массимо Филаретой и его флотом, подтверждение жизни и обещание надежды, было ей остро необходимо. Будучи с Ривкой, она помогала выбирать свадебную тему, подобрать дизайн для приглашения, поддерживала ее в борьбе за простоту платья, которая та захотела, выбирала цветы и подарки для подружек невесты. Раньше ей никогда не приходилось иметь дело с что-либо подобным. Ее собственная свадьба была гораздо более… импровизированным действом, и она обнаружила, что планирование свадебной церемонии стало душем, который помог исцелить сердце уставшее от убийств и кровопролитий.

Конечно, не всегда удавалось найти время для тех, у кого возникало чем-то вроде проблем, связанных «всего лишь» с выполнением служебных обязанностей в качестве командующего Великим Флотом. К счастью, большинство ее подчиненных радостно и тайно замыслили брать в максимально возможной степени часть того груза ответственности, который лежал на ней, и она была благодарна им всем за это. Она всегда любила Ривку, а за последние несколько месяцев она наконец поняла, почему именно Елизавета так сильно одобряла выбор сына.

Она собирается преуспеть, подумала Хонор. Она именно то, в чем нуждается Роджер. Если кто-либо и сможет сохранить его нормальным к тому времени, когда он окажется на троне своей матери, то это будет Ривка.

Не то, чтобы у Ривки не было некоторых сомнений и приступов растерянности. Даже сейчас, Хонор могла прочувствовать затаенное чувство трепета в мыслесвете молодой женщины. Стать будущей королевой-консортом Звездного Королевства Мантикоры в возрасте двадцати лет было достаточно сложно для любого, а стать будущей императрицей-консортом Звездной империи Мантикора было и того хуже. А тот факт, что Звездной империи придется столкнуться в борьбе за свое существование против всей огромной мощи Соллерианской лиги делал ее положение совершенно ужасающим. Но так или иначе Ривка справился со всем этим, и чистый, сфокусированный вкус ее мыслесвета, был наполнен радостью и желанием которые переполняли ее и Роджера, несмотря на все эти заботы, все эти будущие угрозы, и то как они смотрели друг на друга подсказало Хонор, насколько хороший они оба сделали выбор.

Процессия достигла ожидающего жениха с его свитой и сопровождающие лица разошлись в стороны с прекрасно отрепетированным изяществом, и Хэмиш Александр-Харрингтон, стоящий рядом с Роджером, улыбнулся жене, когда она подошла вместе с Ривкой и взяла свадебный букет, составленный из родных цветов с каждой из пригодных для обитания планет Старого Звездного Королевства. Хонор улыбнулась, вспомнив, насколько более простой (точнее неожиданной) была ее собственная свадьба, и отступила с цветами, чтобы позволить Ривке взять руку Роджера, и в этот момент они оба повернулись к лицом к Епископу Роберту Телмахи.

Архиепископ Мантикоры не просто улыбался — он сиял. Его глаза горели от счастья, и Хонор могла физически вкусить радость царящую в нем. Она хорошо его узнала за несколько последних лет, и она видела его личную радость, его радость за двух молодых людей, которые были очень важны для него, и почти столь же мощное чувство, как и эта радость, он ощущал целительную силу этой свадьбы для всего Звездного государства. Это был огромный и, в конечном итоге, несправедливый вес возложенный на плечи такой молодой пары, но, как всегда в трудные времена, народ Звездного Королевства обращал с надеждой свои взоры на дом Винтонов. Они были частью этого дома сами, каждый из них, особенно когда дело доходило до престолонаследия, так как требования Конституции состояли в том, чтобы наследник женился вне аристократии. И династия Винтонов сделала гораздо больше хорошего, чем было на виду у публики, потому что из этой связи с простыми людьми Королевства и вытекали их обязанности. Глубокое согласие между субъектами Звездного Королевства и их правителями, выходило далеко за рамки простой буквы закона, и оно превращало Роджера — и особенно Ривку — в обещание будущего.

— Возлюбленные, — начал Телмахи — Мы собрались здесь, перед лицом Бога, и перед лицом всех здесь присутствующих, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака, который является является благородным состоянием, установленным Богом, означающим мистический союз, установленный между Христом и его Церквью: каторый украсило святое состояние Христа, как украсил он своим присутствием и первым чудом, которое сотворил в Кане Галилейской, как рекомендовал Св.Павлу быть благородным среди всех людей, и поэтому, никто не может вступиться необдуманно и легкомысленно, но почтительно, осторожно, обдуманно, трезво, и в страхе Божием. В этот святом состоянии эти два человека теперь соединятся. Если какой-либо человек может сказать и доказать, почему они не могут на законном основании быть соединены вместе, пусть теперь говорить, или иначе здесь и с этих пор пусть замолкнет навсегда.

Древние, древние простые слова разливались по беззвучному, слушающему залу, и Хонор Александр-Харрингтон также мысленно потянулась вслед за звуками. Она коснулась мыслесвета Хэмиша, стоящего подле нее, и мыслесвета Эмили, сидящей в кресле жизнеобеспечения в конце передней скамьи собора со стороны невесты. Она потянулась дальше, касаясь чувств счастья своей матери. Касаясь своего отца, она продегустировала его боль все еще горящую в глубине его души… и ощутила исцеление, которое несли эти вечные, радостные слова, рассеивая его боль, как рассеивали и ее собственные печали. Весь собор был заполнен до взрывного состояния и не сколько от обилия человеческих тел, сколько человеческим разумом, мыслями, надеждами и радостью. Это давило на нее со всех сторон, впитывалось ею, целое море, но это было море света, энергии, понимания и целей и перспектив. Оно вливалось в нее, как само солнце, и наконец слезы сняли это видение, поскольку ей было отчаянно жалко, что все остальные в том соборе не могли испытать того, что испытывала и знала она в этот момент.

— Я был на некоторых замечательных свадебах в свое время, — сказал Жак Бентон-Рамирес-и-Чоу — но это…

Он махнул своим бокалом шампанского на блестящую толпу, переполнившую территорию горы Королевского Дворца. Обеспечение безопасности было очень жестким, и наличие большого количества древесных котов служило этому доказательством. Многие из них сидели на плечах своих людей располагаясь посреди всей этой толпы, а другие, десятки других котов, бодро взгромоздились на ветвях ландшафтных деревьев, на декоративных беседках и крышах. Время от времени их можно было услышать, даже сквозь устойчивый прибой человеческих голосов и музыку живого оркестра, так как они весело «чирикали», переговаривались друг с другом, поскольку они наслаждались жаром мыслесветов человеческих разумов циркулирующих вокруг них, как богатым, пьянящем вином. Но они были в постоянной готовности, их бдительность не снижалась даже в самый разгар их восторгов, а вооруженные аэромобили и истребители слонялись наверху, в то время как персоналы служб безопасности полдюжины звездных наций наблюдал за котами, также внимательно, как в некоторых древних угольных шахтах шахтеры наблюдали за своими канарейками.