Руссо приехал на Колыму из Ленинграда, он работал там в Институте полярного земледелия. Говорили, что до поездки в Магадан агроном объездил много северных поселков страны, побывал в Швеции, Финляндии, в Канаде и на Аляске. Начитанность его и незаурядные знания стали просто присказкой. Толковый, образованный биолог.

Когда Омаров назвал его, Руссо быстро вскинул глаза, повозился в бумагах, поднялся и негромко произнес:

— Виргилий, этот древнейший из агрономов, много веков назад записал в своем «Георгике»: «…но прежде чем вспашем неизвестное поле, мы должны наперед знать ветры и изменчивый климат и особенно — обычные способы обработки и внешний вид местности, а также что страна приносит и что она отказывается производить».

— Короче, — нетерпеливо бросил Омаров.

— Считайте цитату из Виргилия предисловием к нашему разговору. Что же касается существа предстоящего дела, то я предлагаю начать изыскания с наблюдения за климатом. В этом году создадим в районах края метеопосты, а на будущий год…

Омаров вскочил:

— Вы что, с луны свалились? Нам совхозы в этом году нужны, а не через два года! Что за странная осторожность, Руссо?

Дымов заметил:

— Но где создавать? Надо знать.

— Это дело специалистов. Думайте, что говорите, Руссо. Приказ директора треста вы знаете. Так что же?

Агроном стоял, ждал конца гневной филиппики. Он не считал, что приказ — это уже решение проблемы. Скорее, заявка на решение.

— Я подчеркиваю, что изучение климата просто необходимо для установления возможности земледелия в том или ином районе. Профессор венской академии Фридрих Габерландт считал, например, что с этого начинается…

Омаров покраснел, он был уже готов взорваться. Замполит сидел рядом с ним. Мы увидели, как рука Зубрилина тихонько легла на руку капитана. Тот быстро и недоуменно оглянулся. Виктор Николаевич сказал:

— Руссо говорит совершенно правильные вещи. — Но давайте подойдем к задаче с другого конца. Зачем нам сейчас новые районы? На Колыме уже есть несколько совхозов, они дают продукцию. Эти районы, надо полагать, изучены, товарищ Руссо?

— Да, конечно.

— Они не вызывают у вас сомнения по климату?

— Ни в коей мере.,

— С них и начнем.

— Но почвенные условия…

— Это другое дело. Мы организуем полевые партии для поиска земель в районе старых совхозов. Понимаете: в изученных районах. Проще и, главное, быстрее. Кто возглавит экспедицию?

Руссо смутился, Омаров удивленно посмотрел на замполита, Дымов опустил глаза. Вдруг он сказал вежливо, но твердо:

— Совхозы нужны в районе приисков, ближе к производству. Старые совхозы далеко от приисков, вот в чем дело.

— Будут и там, — отпарировал Зубрилин. — Со временем. А сейчас, когда время не ждет…

— Первая партия — руководитель Бычков, — деловым тоном сказал Руссо. — Вторая партия…

Мы с Шустовым переглянулись. Иван Иванович показал глазами на Зубрилина. «Толковый», — говорил его взгляд.

Когда совещание закончилось, Омаров назвал несколько фамилий, которые ему написал на листке Руссо. В числе этих фамилий была и моя.

— Останьтесь, — сказал Омаров.

Шустов нахмурился и подошел к нему.

— Товарищ капитан… — начал он.

— Потом, потом… — Омаров махнул рукой. — Я знаю, что делаю. Не мешайте, Шустов.

Через пять минут и я знал свою судьбу. Был зачислен в первую поисковую группу.

Шустов покраснел, шумно задышал и снова прорвался к Омарову. Он не мог согласиться. — Товарищ капитан, — начал он.

— Говорите, только коротко, — недовольно сказал Омаров. — В чем дело?

— Катуйский совхоз самый крупный в тресте. А вы забираете агронома. У нас пока нет замены. Нельзя ли отменить назначение?

— Нельзя.

— Но совхоз…

Зубрилин подошел и взял Шустова под руку.

— Слушай, старина…

Я отошел в сторону. Вообще-то не хотелось менять работу. Ровно год в Катуйске. Это очень мало. Зотов еще неопытен, ему будет трудно. Разве и мне поговорить с Зубрилиным?

В это время я увидел, как Шустов с просветленным лицом идет ко мне. Быстро же уговорили его!

— Порядок, — сказал он. — Ты все-таки назначаешься в полевую партию. Но эта партия будет работать рядом с нашим совхозом, на два фронта, так сказать. Ничего не меняется. Что же касается Зотова…

— Простите, о каком Зотове идет речь? — Из-за спины Шустова возникла фигура Дымова. Он любезно улыбался — Мы не знаем Зотова. У вас новый работник?

— Агроном, — словоохотливо объяснил Шустов. — Несколько месяцев как приехал. Вообще-то с ним целая история. Он сын первого колымского агронома Николая Зотова, который трагически погиб в наших краях. Его именем мы хотим назвать Катуйский совхоз.

— Вот как! — Дымов удивленно поднял брови. — Романтическая история, а? Значит, на смену старшим, в борьбе уставшим? Очень интересно. И красиво, правда? Вы его оставляете за себя?

— Да, — сказал я.

— Справится, не завалит совхоз? — Дымов говорил очень серьезно.

— Он будет помогать Зотову, — сказал Шустов, кивнув на меня.

— Ну что ж, тогда все в порядке.

И Дымов отошел, вполне удовлетворенный информацией. Вполне, Это мы оценили потом.

Геодезист Бычков. Мы набираем добровольцев. Уместное вмешательство Зубрилина. Вполне реальные тени прошлого.

Омаров умел «поддать огоньку». На второй день события завертелись с огромной быстротой. Четыре партии изыскателей срочно уходили в тайгу. Откуда-то появился инструмент, одежда, палатки, лошади, машины, продукты. Полетели телеграммы, вызывающие специалистов с мест. Руссо принимал людей, командовал, сто раз на день хватался за телефон. Щеки у него горели, глаза поблескивали.

Разговор со мной был очень коротким:

— Почвенную карту в Сусумане вы делали? — спросил он.

— Да, я.

— Сегодня я ее рассматривал. Неплохая работа, на уровне. Значит, вы знакомы с местной почвой?

— Как и всякий агроном.

— А с ботаникой?

— В пределах курса. Местную флору знаю. Я ведь на Севере давно.

— Отлично, — сказал он и потянулся за картой. — Вы останетесь в Катуйске и там где-нибудь отыщете место под новый совхоз. Сделаете съемку, проверите земли. Познакомитесь с мерзлотой. В июле пришлем тракторы, начнем пахать. Площадь — так примерно до тысячи гектаров. Обязанности главного агронома совхоза остаются за вами. Фигаро здесь, Фигаро там… Задача ясная?

Он и не ждал моего ответа. Подумав, спросил:

— Слушайте, как там Зотов? Мне Зубрилин кое-что рассказывал о нем. Справится, если на месяц-другой будете в отлучке с экспедицией?

Я дал Пете Зотову самую хорошую характеристику. В дверь постучали. Вошел незнакомый мне человек.

— Бычков, — коротко отрекомендовался он.

Вот и мой новый начальник! Топограф Бычков казался очень утомленным, уставшим человеком. Большие темные глаза, широкие и спокойные темные брови, умное выражение лица, в волевых складках которого чувствовался темперамент и самодисциплина, — все это оставляло приятное впечатление. Только уж очень он худощав. Щеки втянуты, скулы заострены, на висках тени. Вряд ли он обладал большой физической силой, но что вынослив — за это можно было ручаться. Держался Бычков спокойно, с достоинством.

На нем была серая суконная гимнастерка, галифе и простые кирзовые сапоги со следами желтой глины. Где это он испачкался? Заметив, что Руссо тоже поглядывает на его сапоги, Бычков сказал:

— Пришлось полазить в шурфы. Съемку на сорок седьмом километре делали… Под стройку. А теперь куда?

— В Катуйск, на побережье. Там есть несколько интересных долин по речкам Кава, Челомжа, Катуй.

— А люди? Возьмем в совхозе?

— Нет, Шустова не обижайте, у него каждый человек на учете. Вас уже двое, а рабочих подберите сами.

— Где подобрать? — довольно бестактно спросил я.

— В городе, — спокойно ответил Руссо и засмеялся, — Там народу много. Два дня сроку — и поезжайте с богом. Ясно?