К полудню я миновала те далекие утесы, и никаких городов больше не было.

День стал жарким, а небо — твердым и голубым. После полудня я покинула теплый песок, найдя путь вверх от берега. На мысу скопились раскидистые деревья, а вокруг их стволов сплелись папоротники высотой по пояс. Место это было необитаемое, одичавшее, полное странных ярких цветов и птичьих криков. Я брела по нему, держа море по левую руку от меня в качестве ориентира.

Закат окрасил все в алое, пурпурное и зеленое; лес поредел. Я увидела впереди между деревьями открытое пространство, широкую, сравнительно голую долину посреди леса, и обнаружила, что лесные звуки и крики птиц прекратились. Вокруг меня повсюду царило тревожное безмолвие, однако я совершенно ничего не чувствовала. Я осторожно пошла дальше, и тишина, казалось, становилась все глубоко и глубже. Несколько обеспокоенная, я снова остановилась и прислушалась, и на этот раз уловила новый звук, скорее, почувствовала, чем услышала, — высокое тонкое рокотание в воздухе, вызвавшее у меня желание затрясти головой, чтобы прочистить ее.

Шаг за шагом теперь, соединяя свое тело с каждым деревом и тенью, я подкралась к краю долины и, выглянув наружу, увидела то, что ожидала там увидеть.

Асутоо рассказывал мне давным-давно о серебряных небесных колесницах богов, которые иногда ездили по земле, а в Анкуруме и позже в городах Эшкорека я подымала голову к небу и видела звезды, которые двигались, горя, по черному фону. Но теперь я вспомнила падающую звезду, замеченную мной, когда я ехала к стану Дарака в горах, — звезду со следом в виде золотого огня, которая, казалось, опустилась на равнине за горами. То, что пронеслось над нами на берегу, тоже оставляло след в виде пламени. Наверное, в своем подсознании я связала эти два недоступных рассудку факта; наверное, я намеренно последовала за ней, завороженная глупым любопытством всех дышащих тварей, за этой падающей самой яркой, самой близкой звездой.

Ее серебряный овал покоился в долине и, казалось, пульсировал и трепетал от невозможного света, а трава вокруг нее почернела.

Последние лучи солнца уронили на стволы красные хлопья, когда я вышла из-за деревьев.

Долина и лес наполнились индиговыми цветами вечера, но свет огромной звезды остался, холодный и очень яркий. Я поползла к группе диких деревьев, скопившихся примерно в ста футах от этого места, и села в их тени, уставясь на нее, почти загипнотизированная. Я не могла подобраться еще ближе, поскольку там не было никакого укрытия, и не могла убраться назад, потому что… Всякое рассуждение, казалось, потеряло смысл. Как и на берегу, это было настолько чуждым для меня, настолько нереальным, что, когда я сидела там, то все прочее тоже казалось не вызывающим доверия. Сперва я думала, что, наверное, эта звезда живая, но через некоторое время серебристый кусок отодвинулся, и в темноту вышли четыре фигуры. Звезда была полой, а эти фигуры — ездившие в ней боги. Подобно звезде, они отливали серебром и двигались, мерцая, вокруг своей колесницы по сгоревшей траве.

Мои глаза прощупывали, пытаясь пронзить темноту, что появилось за отверстием в звезде. Я ощутила невероятный порыв двинуться вперед, войти в эту тьму. Я вцепилась в траву долины, опасаясь, что брошусь в сверкающую бездну прежде, чем смогу остановиться. И тут начался ужас.

Внезапно из-за края серебряной колесницы вновь появилась фигура. Подойдя к отверстию, она остановилась в нерешительности, а потом повернулась к группе деревьев и побежала ко мне. Три других последовали за ней. Сперва я не могла поверить своим глазам. Но они подбегали все ближе и ближе, и я больше не была зрительницей. Я вскочила на онемевшие от страха ноги и устремилась прочь от них, пошатываясь и спотыкаясь в высокой траве. Теперь уже бесполезно прятаться; они знали о моем существовании и о том, что я нарушила их священное уединение. Я бежала от одного ряда деревьев к другому, отчаянно убираясь тем же путем, каким пришла, в убежище леса. Но я знала, что они догонят меня. Пробиваясь между папоротников и узких стволов, я встретила на своем пути серебристую пылающую фигуру и, круто подавшись назад, обнаружила еще одну. Они окружили меня, взяли в кольцо, и к ним быстро присоединились два последних охотника. Я очутилась в капкане света и страха. Я лихорадочно подняла взгляд на потерянный лес над долиной. У меня не было ни ножа, ни даже палки, хотя какой от них был бы прок? Использовать против той смерти, которую они устроили громадному ящеру на берегу, нож или копье было даже более нелепым, чем стоять с пустыми руками. Исходивший от них свет слепил глаза. Опьянев от ужаса, я пожелала, чтобы они уничтожили меня тут же и тотчас же, ибо напряжение ожидания было невыносимым.

Затем одна из фигур заговорила. Я не поняла сказанного. Это был новый язык, совершенно отличный от всего, что я когда-либо слышала. Потом слова прекратились. Сверкающая фигура нагнулась вперед. Вот теперь смерть, подумала я, но она отступила, а на траве у моих ног что-то лежало. Я не прикоснулась к этому предмету, но фигура показала на себя, и я увидела на ее запястье такой же. В состоянии ошеломленности и страха не имело смысла отказываться. Я подняла серебряную ленту, в которой мигал зеленый самоцвет, и защелкнула ее у себя на запястье.

— Теперь мы способны понимать друг друга, — произнес мужской голос.

Сперва я подумала, что утраченная Сила вернулась ко мне, но затем сообразила, что это явление связано с браслетом.

— Не бойся, — успокоил тот же голос. — Мы не собираемся причинять тебе вреда.

Голос настолько походил на человеческий, что и в самом деле успокоил меня.

— Если вы не собираетесь причинять мне вреда, — отозвалась, я, тяжело дыша, — то зачем же вы охотились за мной по всей долине?

— Это та женщина с пляжа, — вмешался еще один мужской голос. — Белые волосы и странная маска-лицо.

— Да, действительно, — согласился первый голос. — Меня зовут, — добавил он, — Йомис Лангорт. Мы хотели бы, чтобы ты пошла с нами к нашему кораблю.

— Вашему кораблю? — переспросила я. — Но у него же нет паруса.

Йомис Лангорт рассмеялся.

— Да, совершенно верно. Но, впрочем, он в нем и не нуждается.

— Никуда я с вами не пойду, — отказалась я.

— Почему бы и нет? Наверняка ведь ты не боишься. С той тварью на пляже ты вела себя храбро. И тебе ведь любопытно, не правда ли, узнать про наш беспарусный корабль?

Я повернула голову и посмотрела на корабль между деревьев. Наверное, они уничтожат меня, если я не пойду, и не тронут, если я отправлюсь с ними. И во мне росло убеждение, что они никакие не боги, а всего лишь люди.

— Я пойду с вами, Йомис Лангорт, — сказала я.

— Хорошо.

Мы повернулись.

— Тебе не следует прикасаться к нам, — предостерег он, — эта наша одежда — защитная. Смотри… — он сорвал пригоршню травы и провел ею по своей руке. Трава скрутилась и завяла, а я опять подумала о богах Асутоо. — Предупреждение поняла, — сказала я.

Так мы и пошли к полой звезде.

Раньше я не сознавала, какая она громадная. Темное отверстие, в которое я всматривалась, находилось в нескольких футах от земли, однако, когда мы приблизились к нему, раздалось мурлыкание жизни, и дверь-дорожка выдвинулась достаточно далеко, чтобы мы могли войти. Когда дверь отверстия опять скользнула вверх и закрылась, зажглись мягкие огни. Полукруглое помещение с открытыми дверями, выходящими в расположенный за ними коридор. Помещение это выглядело совершенно обыкновенным, но стены, пол и сводчатый потолок переливались, — светясь и пылая. Здесь четверо моих стражей — спутников, конвоиров? — сняли со своих тел серебро, оно упало у стен. Стены загудели и открылись, и воздушный поток, словно втянутое дыхание, утащил одежду внутрь, и стены снова закрылись. Я нисколько не удивилась; я ожидала странного, но эти вещи были, по крайней мере, не менее логичными, чем странными.