— Где это? — спросил Маркус.

— В заброшенной студии, в квартале, где живут художники. Наш сыщик мистер Харрисон сказал, что сейчас эта студия пустует, но, возможно, мы сумеем узнать там что-нибудь о человеке, который нанял Боунса.

— Мы поедем туда, — заявил Маркус. — Сейчас же!

Взглянув на мужа, Изабель сказала:

— Я еду с вами.

Маркус хотел возразить, но Роман опередил его:

— Она имеет на это право, Маркус. Она ведь с самого начала была втянута в это дело.

Маркус долго молчал. Наконец, взглянув на жену, проговорил:

— Что ж, Изабель, я все равно не верю, что ты останешься в доме, когда мы с Романом уедем. Поэтому считаю, что с нами ты будешь в большей безопасности.

С вызовом вскинув подбородок, Изабель заявила:

— И правильно, что мне не веришь. Потому что я решила, что больше не стану тебе подчиняться.

Заброшенная мастерская художника находилась в ветхом доме на окраине Шордитча. В маленьком садике вокруг дома в изобилии росли сорняки, а окна были забраны ржавыми решетками.

Когда они открыли дверь и вошли в небольшой холл, сразу стало ясно, что внутри здесь все выглядело столь же убого, как и снаружи. Тут повсюду был разбросан всевозможный мусор, везде валялись окурки, и в воздухе висел такой отвратительный запах, что Изабель поначалу почудилось, что ее вот-вот стошнит. Конечно, ей приходилось слышать об убогих мастерских на окраинах Лондона, где ютились бедные молодые художники, ожидавшие признания и денег, но ей даже в голову не приходило, что мастерские эти выглядят настолько ужасно.

Осмотревшись, Роман заявил:

— Судя по всему, Робби Боунс скрывался на втором этаже.

Маркус утвердительно кивнул и, повернувшись к жене, сказал:

— Держись позади нас, Изабель.

Они стали медленно подниматься по ветхой скрипучей лестнице. Когда же Изабель, шедшая следом за мужем, ступила на последнюю ступеньку, та громко затрещала под ее ногой. Изабель вскрикнула и, пытаясь удержаться, судорожно схватилась за перила. К счастью, Маркус вовремя обернулся и, схватив жену за руку, втащил ее на верхнюю площадку.

— Со мной все в порядке, — поспешно проговорила Изабель.

Маркус же нахмурился и посмотрел под ноги. Верхняя ступенька еще была на месте, но она наверняка рухнула бы, если бы на нее снова кто-нибудь ступил.

— Эти ступеньки — смертоносная ловушка, — заметил Роман. — Вероятно, Боунс знал, какие из них прогнили и каких следует избегать.

— Да, конечно, — согласился Маркус. — Странно, что ни один из констеблей не угодил в эту ловушку. Что ж… Пойдем дальше.

Они прошли по коридору и остановились у первой из дверей.

— Харрисон сказал, что в доме есть еще две заброшенные мастерские, — пояснил Роман. — Боунса нашли вот в этой. — Он кивнул на дверь. — Констеблям пришлось взломать замок.

Маркус взялся за ручку, открыл дверь, и все, трое вошли в комнату. Переступив порог, Изабель невольно вздрогнула и закашлялась — резкий запах краски и скипидара казался невыносимым, когда же она наконец осмотрелась, глаза ее округлились, а из горла вырвалось:

— О Господи!..

Роман тихо присвистнул и с усмешкой заметил:

— Должно быть, Боунс оказал яростное сопротивление. По дощатому полу и стенам была разбрызгана краска самых разных цветов и оттенков, и в целом все свидетельствовало о том, что совсем недавно здесь происходило настоящее побоище, повсюду валялись разбитые бутылки, а также всевозможное грязное тряпье и осколки стеклянных горшочков. На полках же не оставалось ничего, кроме самых больших банок со скипидаром, но и те были перевернуты. На дальней стене висели порванные живописные полотна, и весь пол был усыпан обрывками бумаги. Изабель поморщилась и шепотом проговорила:

— Если Боунс сопротивлялся столь яростно, то неудивительно, что констебль был вынужден его убить.

— Негодяй получил то, что заслужил, — сухо заметил Маркус.

Тут из коридора донеслись тяжелые шаги, а затем в дверном проеме появился Бенджамин Харрисон.

— Мне сказали, что Боунса уложили сильным ударом какого-то тяжелого предмета, — сообщил сыщик. — И это действительно сделал один из полицейских. — Переступив порог, мистер Харрисон вошел в комнату. Приблизившись к Изабель, он поклонился ей и сказал: — Доброе утро, миссис Хоксли.

Изабель с улыбкой ответила:

— Такое утро едва ли можно назвать «добрым», но я рада видеть вас, мистер Харрисон.

Сыщик окинул взглядом комнату и заявил:

— Я уже все здесь осмотрел, но не нашел ничего такого, что позволило бы узнать, кто является нанимателем Робби Боунса. Что же касается этого помещения, то оно арендовано неким Г. Тернером. Но это ни о чем не говорит, потому что имя вполне заурядное и встречается довольно часто. Владелец дома никогда не видел арендатора в лицо и не стремился к этому. Ему было вполне достаточно того, что плату за аренду аккуратно доставлял Боунс.

— А как насчет украденной картины? — спросил Маркус.

— Ее обнаружили в последней из комнат, в другой заброшенной студии. Она была завернута в обычную оберточную бумагу. Подозреваю, что Боунс собирался в ближайшее время переправить ее куда-то.

— И где она теперь? — допытывался Маркус.

— Вернулась к законному владельцу, наследнику покойного лорда Уэстли, — ответил сыщик. — Ведь именно он устроил тот злополучный аукцион. Кстати, я слышал, что ее уже продали одному страстному коллекционеру.

— Может, ее купил лорд Ярмут для принца-регента? — осведомился Маркус.

Харрисон пристально взглянул на него:

— А почему вас это интересует, мистер Хоксли?

Маркус рассмеялся:

— Только потому, что эта картина принесла мне множество неприятностей. Можно только представить, что со мной произошло бы, если бы она висела в моем доме над камином.

При этих словах мужа Изабель тихонько вздохнула. Маркус сказал о неприятностях, но не упомянул о том, что они бы с ним никогда не поженились, если бы не кража картины.

«Но ты ведь совершенно ему не нужна, — насмешливо заявил внутренний голос. — Так что женитьба — это для него тоже неприятность».

Отвернувшись от мужчин, Изабель прошлась по комнате. Она тщательно приподнимала юбки, чтобы не испачкать их — тут повсюду были разноцветные лужи краски. В самом конце комнаты ее внимание привлекла лужа красной краски; ею была испачкана стена. Изабель наклонилась, чтобы получше рассмотреть пятна и в ужасе отшатнулась, осознав, что это вовсе не краска, а кровь.

— Боунса убили здесь? — спросила она не оборачиваясь.

Мужчины тут же подошли к ней. Присев на корточки, Харрисон внимательно осмотрел пол и стену и подтвердил:

— Да, это и в самом деле кровь.

При этих словах сыщика Изабель вздрогнула и прижала ладонь к груди.

С беспокойством взглянув на нее, Маркус спросил:

— Дорогая, может, хочешь уйти отсюда? Мне кажется, ты мысленно вновь переживаешь смерть Данте Блэка.

Она покачала головой:

— Нет-нет, это совсем другое. Я даже рада, что Боунс мертв. Откровенно говоря, я очень надеялась, что убила его лопатой.

Маркус взглянул на нее с некоторым удивлением и пробормотал:

— Что ж, вполне могла бы и убить.

Снова отвернувшись от мужчин, Изабель продолжила осматривать комнату. Муж был прав, когда предположил, что ее вновь преследовал призрак Данте Блэка. Но она из гордости не желала в этом признаваться, тем более теперь — после того как Маркус столь жестко обошелся с ней в библиотеке во время их последнего разговора.

Ах, она ведь дважды сказала, что любит его… Тогда, в оранжерее, она ясно видела в его потемневших от страсти глазах не только яростное желание, но и нечто большее — видела отчаянную потребность в ней. И ответом на ее страсть была такая же властная и могучая его страсть. Да-да, она не могла ошибаться. Он действительно нуждался в ней.

И все же сегодня Маркус отверг ее. Заявил, что ей следует уехать. И было ясно, что он не хочет думать об их браке, не хочет иметь с ней ничего общего. Но почему, почему он так сказал? И что же ей теперь делать, как поступить? Возможно, она сумела бы ответить на эти вопросы, если бы лучше знала Маркуса. Несколько дней назад ей казалось, что она уже неплохо его знает, но теперь Изабель поняла, что Маркус Хоксли оставался для нее такой же загадкой, как и прежде.