Изабель тихонько вскрикнула и прижала к груди руки, изображая изумление. Впрочем, она и в самом деле немного удивилась. Слишком уж быстро обнаружили труп.

— Ах, неужели?.. — пробормотала она. — А я ничего об этом не знала. Да, мистер Блэк вначале утверждал, что в этой краже виновен Маркус. Но он, разумеется, ошибся. Интересно, известно ли Маркусу о смерти Блэка? Вы говорите, его убили?

Гарольд Беннинг утвердительно закивал:

— Да-да, убили. И подробности убийства просто ужасны. Даже рассказывать об этом страшно. Но знаешь, что более всего удивляет в этом деле? Убийство произошло в одном из особняков лорда Гэвинпорта. И если верить газете, то маркиз утверждает: дом этот пустовал, а Данте Блэк жил там без его ведома и согласия. Поэтому на Боу-стрит считают, что Гэвинпорт никак не связан с этим жутким преступлением.

Мистер Беннинг немного помолчал, потом вдруг добавил:

— Мы с лордом Гэвинпортом посещаем одни и те же клубы, поэтому мне очень любопытно, есть ли какая-то связь между ним и аукционистом. Возможно, маркиз чего-то недоговаривает. И если так, то Маркусу Хоксли следует продолжать расследование.

Изабель невольно вздрогнула и пробормотала:

— Да, я непременно расскажу об этом Маркусу.

Беннинг снова улыбнулся и, бросив газету на стол, склонился над чайным подносом. Налив в чашки чай, он передал одну чашку Изабель, другую Шарлотте. И с совершенно невозмутимым видом, словно они только что говорили о погоде, а не о зверском убийстве, сообщил:

— У Летиции скоро день рождения, и мы в связи с этим решили устроить бал в начале июля. Само собой, этот бал будет главным событием сезона.

Шарлотта, тотчас же оживившись, закивала:

— Да-да, главным событием! Приглашения уже доставлены по адресам, но пока что у меня не было случая обсудить все подробности с тобой, дорогая.

Изабель заставила себя улыбнуться:

— Я уже сказала про бал Маркусу, и мы с нетерпением ждем назначенного дня. Ведь ваши балы — это всегда нечто особенное, — добавила Изабель, поднося к губам чашку с чаем.

Гарольд Беннинг просиял и воскликнул:

— Бал будет замечательный! И мы ждем в гости молодоженов! — Он обнял Изабель и расцеловал в обе щеки. После чего покинул комнату и прикрыл за собой дверь.

Шарлотта поставила на стол свою чашку и шепотом спросила:

— А ты на самом деле не знала, что об убийстве Данте Блэка написали в газетах?

Изабель покачала головой:

— Нет, я действительно не знала. Когда я проснулась сегодня утром и спустилась вниз, газеты уже забрали. Могу только предполагать, что Маркус прочитал об этом, прежде чем уехать на биржу.

Шарлотта вдруг рассмеялась и проговорила:

— А я не знала, что Беннинг читает газеты. Мне казалось, его интересует только то, что имеет отношение к моде или же к каким-нибудь фривольностям. Возможно, на этот раз ему просто бросилось в глаза имя Данте и он случайно прочел эту заметку. — Шарлотта ненадолго умолкла, потом вдруг заявила: — Знаешь, мама думает, что у него роман.

Изабель в изумлении уставилась на подругу:

— С женщиной?..

Шарлотта фыркнула и проворчала:

— А ты подозреваешь, что ему нравятся мужчины?

— Ох, прошу прощения… — Изабель смутилась.

— Ладно, забудь об этом, — продолжала Шарлотта. — Но если честно, то я уже не один год подозреваю именно это. Правда, я ни словечка не сказала маме о своих подозрениях.

— А почему твоя мать думает, что у мистера Беннинга роман?

— Он частенько исчезает куда-то. Причем в последнее время — все чаще. Утверждает, что задерживается в клубе или у портного, но матушка подозревает его. Хотя она-то подозревает, что у него роман с женщиной. Другое ей просто в голову не приходит.

— И что она намерена делать?

Шарлотта пожала плечами:

— Наверное, ничего. Они оба любят устраивать приемы на широкую ногу и тратить кучу денег. Так что будут жить по-прежнему, только каждый — своей собственной жизнью. И не будут отличаться от многих других супружеских пар.

Увы, Изабель пришлось согласиться с подругой. Шарлотта была права. Подлинная любовь в светском обществе, а также подлинная страсть встречались крайне редко. Так что очень может быть, что Маркус — это ее судьба. Эта мысль все чаще приходила ей в голову, а вот мысли и мечты о Париже посещали ее гораздо реже, чем прежде.

И пусть он пока не любил ее, но, все же, его влекло к ней, не так ли? А когда дело с Гэвинпортом будет улажено, то, возможно, в его жизни найдется место для нее. А может, он хотел, чтобы она уехала? Ведь он сам предложил ей немедленно уехать в Париж… Или же все дело в том, что он беспокоился о ее безопасности?

Изабель невольно улыбнулась своим мыслям. Еще никогда она не отказывалась ответить на вызов. И она всегда была импульсивной, решительной, а порой и упрямой, если по-настоящему хотела чего-нибудь добиться. Так как же ей поступить? Что предпринять сейчас?

Вроде бы ответы на эти вопросы напрашивались сами собой, но сумеет ли она завоевать его сердце?

Пожимая руку Кейту Маккиннону, сидевшему в холле фондовой биржи, Маркус с вежливой улыбкой говорил:

— Ваше решение купить акции компаний, специализирующихся на газовом освещении, совершенно правильное, сэр. Считается, что балтийские компании, главный товар которых — сало, купаются в прибылях, но я предрекаю, что газовое освещение положит конец торговле салом. И произойдет это в течение нескольких следующих лет.

— Да, мистер Хоксли, охотно верю вам. В прошлом ваши советы никогда не подводили меня.

Опираясь на трость, Кейт Маккиннон поднялся со стула. В его рыжих волосах блестели серебряные нити, но пронзительные голубые глаза сверкали, как прежде. Этот цепкий и проницательный шотландец являлся одним из старейших клиентов Маркуса. К тому же он считался одним из богатейших землевладельцев в Англии и Шотландии. Говорили, что все домашние старика ужасно боялись, и Маркус, с трудом удерживаясь от ухмылки, спрашивал себя: «Интересно, что сделал бы этот старый шотландец, узнай он о том, что его сын Дональд — любовник леди Оливии Гэвинпорт?»

— Сэр, я сегодня же оценю эти акции с помощью кого-нибудь из джобберов, а потом заключу сделку с тем, кто запросит меньше, — сообщил Маркус собеседнику.

Старик с важным видом кивнул:

— Да, хорошо. Я полностью вам доверяю, Хоксли.

Простившись с Кейтом Маккинноном, Маркус ненадолго зашел в свою контору, затем вышел в коридор и отправился в тот конец биржи, где заключались торговые сделки.

Там, как обычно, царило оживление, то и дело слышались выкрики, и не смолкали жаркие споры. Многие кивали Маркусу, приветствуя его, другие же знаками давали понять, что хотят кое-что обсудить с ним или попросить совета. Маркус постоянно кивал знакомым и на ходу что-нибудь отвечал — здесь он чувствовал себя в своей стихии, здесь его ценили и уважали и, конечно же, почти все тут признавали, что он, Маркус Хоксли, — чрезвычайно удачливый маклер, чья безупречная репутация не зависела от капризов светского общества.

Тут он вдруг заметил Ральфа Ходжа, спорившего о чем-то с одним из маклеров, Ходж при этом яростно жестикулировал и указывал собеседнику на какие-то бумаги, которые держал в руке. Очевидно, почувствовав на себе взгляд Маркуса, он внезапно повернул голову и с ненавистью уставился на него.

«А он ведь и в самом деле терпеть меня не может, — подумал Маркус. — Что ж, ненависть — убедительный мотив… Интересно, не Ходж ли пытался упечь меня в тюрьму за кражу? Во всяком случае, Изабель этого не исключает».

Но Маркус тотчас же выбросил из головы эти мысли. Ведь Ральф Ходж не имел знакомых в мире искусства… А лорд Гэвинпорт гораздо больше подходил на роль подозреваемого еще и потому, что Данте Блэк был убит в его доме.

Добравшись до центра зала, Маркус остановился и сделал вид, что высматривает знакомых. На самом же деле он прислушивался к разговорам джобберов, беседовавших о нынешних ценах. Через несколько минут, получив нужную информацию, он развернулся и уже собрался уходить, но тут кто-то тронул его за плечо, и он, повернув голову, увидел мальчика лет четырнадцати со взъерошенными волосами и в мятой куртке. Маркус не узнал его и подумал, что это один из новых курьеров.