— И все же мне кажется, что вам не следует туда ехать, — сказала Изабель.

Маркус поднес к губам ее руку и, поцеловав, проговорил:

— Ваше беспокойство за меня трогательно, дорогая. Но обещаю принять все необходимые меры предосторожности. — Ласково улыбнувшись жене, он добавил: — Не беспокойтесь, я вернусь довольно рано, чтобы сопровождать вас на бал к леди Каррингтон.

Изабель захлопала глазами.

— Ах, я и забыла про этот бал! Только знаете, у меня сейчас нет настроения посещать балы. По-моему, это будет… неправильно после того, что мы увидели.

— Нет, дорогая, мы обязательно должны туда поехать. К тому же, там будет и Гэвинпорт, понимаете? Сейчас мы с вами должны вести себя точно так же, как и все остальные представители света. Помните, вы однажды сказали, что поможете мне утвердиться в высшем обществе и станете самым надежным союзником?

Да, она прекрасно это помнила. Но так она говорила до того, как споткнулась об окровавленный труп. Кто бы мог подумать, что похищение картины приведет к этому ужасному убийству?

Ожидание оказалось настоящим адом. Уже добрый час Изабель нервно расхаживала по своей студии, то и дело сжимая и разжимая кулаки.

Вскоре после их возвращения с Ломбард-стрит начался дождь, крупные капли до сих пор барабанили по оконному стеклу. Все небо было затянуто свинцовыми тучами, и это создавало мрачную атмосферу беспросветности — под стать ее настроению.

Но где же Маркус? Почему не возвращается?

Он отправился на Ломбард-стрит два часа назад и до сих пор не появлялся. А она была уже полностью одета — надела лиловое платье, отделанное кружевами и крошечными жемчужинками, а на ногах были атласные туфельки того же цвета, что и платье. После того как они обнаружили тело Данте, ей казалось, что ехать на бал к Каррингтонам — это отвратительно и кощунственно. Однако она понимала, что Маркус был прав, когда настаивал на этой поездке.

Если только он вернется из этого ужасного дома.

— О Господи, где же он, где?.. — бормотала Изабель, чувствуя, как ее беспокойство перерастает в панический страх.

Да, она ужасно боялась за Маркуса. Ведь очень может быть, что этот монстр, с которым она столкнулась в заброшенном доме, и убил Данте Блэка. И не исключено, что Маркус встретится с этим ужасным человеком, если тот вдруг вернется в дом на Ломбард-стрит. Ах, что же тогда будет с Маркусом?!

Прошло еще минут десять, и Изабель услышала, как открылась парадная дверь и раздались чьи-то голоса. Стремительно выбежав из комнаты, она ринулась в холл.

Увидев мужа, передававшего Дженкинсу мокрый насквозь плащ, Изабель радостно закричала:

— Маркус, слава Богу, вы дома!

Одетый во все черное, он выглядел весьма импозантно, хотя и несколько мрачновато. Но самое главное — он был в полном здравии.

Улыбнувшись жене, Маркус шагнул к ней и провел ладонью по ее щеке.

— Благодарю за теплые слова, дорогая. Если бы я знал, что могу рассчитывать на столь радостный прием жены, то женился бы много лет назад.

Окинув мужа критическим взглядом, Изабель отступила на шаг и проговорила:

— Ох, я так беспокоилась за вас… Но теперь, когда вижу, что вы в полном порядке, мне хотелось бы узнать, что вас так задержало.

Маркус рассмеялся и посмотрел на Дженкинса:

— Неужели моя супруга и в самом деле так нервничала?

Дворецкий медлил с ответом. Наконец проговорил:

— Леди Изабель действительно беспокоилась, но ее беспокойство было вполне оправданно.

Маркус же усмехнулся и сказал:

— Право, я очень сожалею, что задержался. Но задержался я исключительно из-за скверной погоды, а вовсе не потому, что подвергался опасности. — Окинув взглядом вечернее платье Изабель, он заявил: — Мне надо побыстрее переодеться, чтобы мы не слишком опоздали на бал к леди Каррингтон. По пути, в карете, я все вам расскажу.

— Значит, вы ничего не нашли? — спросила Изабель.

— Не нашел, к сожалению, — ответил Маркус. — Но в этом нет ничего удивительного. Убийца, конечно же, захватил с собой картину, если только она там была. Ведь если бы люди с Боу-стрит обнаружили ее там вместе с трупом Данте Блэка, они без труда установили бы связь между Данте, лордом Гэвинпортом и кражей полотна Гейнсборо из дома лорда Уэстли.

Попивая маленькими глоточками вино из своего бокала, Изабель рассматривала гостей, собравшихся в бальном зале Каррингтонов. Был очень теплый июньский вечер, и все страдали от жары и духоты. Французские окна зала были настежь открыты, но гости оставались в зале, поскольку дождь никак не унимался. Но, все же, некоторые из гостей, пытаясь глотнуть свежего воздуха, стояли недалеко от открытой двери и смотрели на сад, тускло освещенный луной, свет которой уже пробивался сквозь темные облака.

Тяжко вздохнув, Изабель поставила свой бокал на стоявший рядом столик. Ни еда, ни вино, ни музыка не могли сегодня вечером ее успокоить — ей то и дело вспоминалось тело Данте, лежавшее в луже крови. Но приходилось то и дело улыбаться, ведь они с Маркусом должны были вести себя так, будто вечер доставлял им удовольствие. И эта необходимость улыбаться ужасно утомляла ее. Ох, как же ей сейчас хотелось вернуться домой на Сент-Джеймс-стрит!..

Изабель перевела взгляд на мужа, пытаясь понять, какие чувства он сейчас испытывал. Маркус казался поразительно красивым в черном вечернем фраке. Его темные волосы блестели в пламени свечей в канделябрах, а в глазах не было и намека на беспокойство — словно он уже забыл об ужасной находке в доме на Ломбард-стрит.

— Сколько нам еще здесь оставаться? — со вздохом спросила Изабель.

— Потерпи еще немного, дорогая, — ответил Маркус. — Прежде чем уехать, нам надо попрощаться с леди Каррингтон, а она сейчас беседует с леди Джерси и с леди Каслри.

Изабель снова вздохнула, ей ужасно не хотелось любезничать с леди Каррингтон. Однако Маркус был прав — они не могли уехать, не поблагодарив хозяйку дома.

Выждав минут пять, они направились к леди Каррингтон, но где-то в середине зала неожиданно столкнулись с Фредериком Гэвинпортом.

— О, Хоксли! А я вас искал! — воскликнул лорд Гэвинпорт.

Изабель в недоумении заморгала, ее снова изумила внешность лорда Гэвинпорта — он был очень невысок, заметно ниже ее, и к тому же был хрупкого сложения.

«Неужели этот человек нанял такого чудовищного убийцу», — думала Изабель.

Лорд Гэвинпорт, должно быть, являлся большим любителем чеснока, потому что запах от него исходил просто невыносимый. И он смотрел на Маркуса с какой-то странной улыбкой — словно чего-то ожидал от него.

Маркус вежливо улыбнулся маркизу и сказал:

— Добрый вечер, Гэвинпорт. Вы уверены, что искали именно меня, а не моего брата Романа?

— Конечно, вас, — кивнул Гэвинпорт. — Ведь вы, насколько я знаю, настоящий коллекционер, человек, знающий толк в живописи. Видите ли, недавно я прибавил к своей коллекции картины художников, специализирующихся на изображении охоты. Я слышал, что вы владеете одной из картин Джорджа Стаббса, и собирался спросить, не подумываете ли вы ее продать.

— А… понимаю, — кивнул Маркус. — Должно быть, вы имеете в виду полотно Стаббса «Серая лошадь». Художник написал картину в 1793 году, и я потратил немало усилий, чтобы приобрести ее. Она занимает важное место в моей коллекции. Поэтому я вынужден отклонить ваше предложение.

— Но я собираюсь сделать вам очень выгодное предложение, — настаивал Гэвинпорт.

— Тем не менее повторяю: я вынужден отклонить ваше предложение.

— Вы плохо меня знаете, Хоксли. Имейте в виду: уж если я хочу чего-нибудь добиться, то непременно добьюсь. То есть я готов заплатить любые деньги.

Маркус пристально взглянул на собеседника. Покачав головой, он проговорил:

— И все-таки мой ответ тот же — нет.

Гэвинпорт пожал плечами:

— Что ж, очень жаль. Пожалуйста, дайте мне знать, если передумаете. — Маркиз вдруг покосился на Изабель и с недоброй ухмылкой заявил: — Видите ли, иногда жены бывают слишком дорогими, и, возможно, в какой-то момент вам потребуется очень много денег, чтобы удовлетворить прихоти вашей леди. Так что имейте в виду: мое предложение остается в силе. Я готов купить у вас Стаббса в любое время и за любые деньги.