— Кто-нибудь должен мне помочь… Каждый последующий миг делает мою жизнь похожей на смерть… Мое лицо уничтожено, и постепенно стирается память обо мне… Мое место занимают чувства к другой женщине…

Вдруг Исабель вскочила и, прикрывая лицо маской, выбежала в приемную. Альборнос бросился к двери, намереваясь догнать пациентку, однако знахарка остановила его за локоть.

— Вы должны что-нибудь сделать, доктор, — сурово проговорила она. — Очень важно, чтобы эта женщина смогла вернуться в свой дом.

Альборнос, до этого не решавшийся сказать правду, наконец-то вынес вердикт:

— Я не могу творить чудеса…

Старуха помяла, что Исабель потребуется много времени, чтобы вернулся ее прежний облик.

— Вы должны это сделать, — умоляюще прошептала знахарка.

Интонации старухи смягчили сердце доктора.

— Мне нужно ее обследовать, — после секундной паузы согласился он. — Если это будет в моих силах, я сделаю все возможное.

— Я верю вам, доктор, — Хосинда, успокоившись, открыла дверь и вдруг остолбенела — Исабель в приемной не было…

Исабель бежала по улице незнакомого городка куда глаза глядят. Ее сердце переполняли противоречивые чувства — страх за свое будущее и ненависть к Хосинде.

«Она привела меня к какому-то шарлатану, который годится лишь для того, чтобы укорачивать носы и убирать морщины, — подумала женщина. — Я сама найду врача, и не нужна мне помощь какой-то сумасшедшей старухи…»

Немного успокоившись, Исабель замедлила шаг. Увидев вывеску с надписью «Кафе», она почувствовала, что хочет есть.

«Зайду, выпью чашечку кофе, — решила сеньора. — Ведь не съедят же меня здесь…»

Толкнув стеклянную дверь, Исабель оказалась в маленьком убогом помещении, где стояло несколько столиков, за которыми сидели бедно одетые люди.

«В былые времена я бы даже не заглянула сюда…» — Сеньора села на свободное место и вдруг заметила, что невольно стала объектом всеобщего внимания.

Сделав заказ и поплотнее укутавшись в покрывало, Исабель принялась ждать. Неожиданно пятилетний мальчуган подошел к столику и попытался заглянуть ей в лицо. Увидев черную маску, малыш с криком бросился к матери и громко заплакал. До этого спокойно сидевшие на местах люди по одному начали покидать кафе. Хозяин, явно встревоженный таким поворотом событий, подозвал официанта и приказал ему выгнать странную посетительницу. Даже не слыша их разговора, Исабель все поняла.

«Боже мой, сейчас меня с позором выбросят за дверь! Меня, Исабель Герреро!» — с ужасом подумала она и вдруг заметила Хосинду, стоящую на пороге.

Старуха настороженно оглядывалась по сторонам, словно кого-то искала.

«Какое счастье, что она здесь!» — сеньора Салинос бросилась к знахарке и расплакалась у нее на груди.

Хосинда тут же увела молодую женщину в клинику и, несмотря на протесты Исабель, заставила ее пройти обследование.

Ближе к вечеру женщины отправились на остров. У обоих было подавленное настроение, так как доктор вынес страшный приговор — в ближайшее время операция невозможна.

Когда Хосинда и Исабель добрались до хижины, уже начало светать. Старуха молча зашла в дом и устало опустилась на табурет. Сеньоре Салинос вдруг показалось, что Хосинда очень сердита на нее.

«Всю дорогу она молчала», — вспомнила Исабель и, чтобы завязать разговор, негромко заметила:

— У этого врача нет совести…

Хосинда покосилась на подопечную и брезгливо поморщилась.

— Доктор тут ни при чем. У тебя болезнь, о которой ты мне ничего не рассказывала, — усмехнулась она.

«Так вот в чем дело!» — догадалась Исабель и зло огрызнулась:

— А ты поверила этому?

— Вот почему мое лечение не помогло… — задумчиво пробормотала Хосинда и встала.

Спокойствие старухи вывело сеньору из себя.

— Я хочу отсюда уйти! Ты мне надоела! — закричала она, размахивая руками. — Я хочу, чтобы меня осмотрел настоящий врач, а не знахарка или этот шарлатан, к которому ты меня отправила!

Хосинда остановилась, опешив от такой наглости. Чтобы поставить Исабель на место, старуха решила высказать наболевшее.

— Я тебя отправила к врачу, который не задает вопросов, не берет денег заранее, не спрашивает разрешения на операцию у семьи, так же, как и я, — на одном дыхании выпалила она. — Я не знаю, кто ты, откуда, что у тебя за болезнь… Мне известно о твоей жизни только то, что ты сама захотела рассказать… И тем не менее я приютила тебя…

Сеньоре Салинос стало немного не по себе. Она вспомнила неприятную сцену в кафе, из которого ее едва не вышвырнули, и если бы не Хосинда, то неизвестно, чем бы все закончилось…

— Я же сказала, что заплачу, — смутилась сеньора. — Когда я даю слово, я его держу.

Хосинда презрительно хмыкнула и рассмеялась.

— Свое слово можешь приберечь для тех, кто тебя знает. Здесь оно ничего не стоит, — старуха назидательно подняла вверх палец и продолжила: — Здесь ты всего лишь несчастная женщина с изуродованным лицом, а я в этом крае почти что святая.

«Да, она права», — Исабель опустила голову и заплакала.

Хосинда задумчиво посмотрела на подопечную и отошла к плите.

— Тебе надо поесть, — мягко проговорила она и, накладывая в тарелку рис, бросила через плечо: — Не плачь, все уладится…

Сеньора Салинос, которая даже не могла вытереть слезы, зарыдала еще громче.

— Я больше не могу… Я не выдержу!.. — всхлипывая, призналась она.

Старуха молча взяла ложку и, зачерпнув еду, попыталась засунуть рисовую кашу в рот Исабель. Молодая женщина резко вскочила и оттолкнула знахарку. Громко закричав, сеньора смела со стола все приборы и бросилась на кровать. Зарывшись лицом в подушку, Исабель от отчаяния заскрипела зубами.

Хосинда молча убрала осколки со стола и принялась подметать хижину. Через полчаса она подошла к уже успокоившейся сеньоре и обиженно заметила:

— Одно хочу сказать — от усердия ты не умрешь.

— Я не люблю работать, — отрывисто бросила молодая женщина.

— За все время, что ты здесь, ты штанов себе не постирала…

Исабель приподнялась на локте и вздохнула.

— Для этого у меня были слуги.

Хосинда подавила короткий смешок.

— Это я поняла, как только взглянула на твои руки, — хмыкнула она, погладив Исабель по голове.

Сеньора, ощутив шершавую ладонь знахарки, в сердцах вымолвила:

— У меня была такая нежная кожа!

— Кожа белоручки, — съязвила старуха и отошла к окну.

В комнате вновь воцарилось молчание. Знахарка занялась работой по дому, а Исабель, так и не встав с постели, вновь окунулась в воспоминания.

Когда солнце взошло уже довольно высоко, сеньора первой нарушила тишину.

— Хосинда, я решила вернуться домой…

Старуха, не поверив своим ушам, оглянулась.

— Значит, решилась таки… — с сожалением обронила она.

— Мне нужны деньги на операцию. Я не хочу, чтобы меня видели, пока я не стану такой, как была раньше… — с воодушевлением принялась мечтать Исабель.

— А когда станешь такой прекрасной, как раньше, ты явишься перед ними, и они падут на колени! — Хосинда уже неплохо изучила характер подопечной.

Однако интонация, с какой знахарка произнесла эти слова, заставила Исабель опуститься на землю.

— Скорее всего, они придут в ужас, — вздохнула женщина. — Они испугаются…

— Почему?

— Потому что считают меня погибшей. Меня уже похоронили, а мертвецов никогда не встречают с радостью, — пояснила Исабель, вспомнив о газете с некрологом.

Хосинда сочувственно молчала, понимая, как тяжело было сеньоре принять решение о возвращении.

— А мне наплевать! — вдруг взорвалась Исабель. — Я вернусь им всем назло и займу то же место, что и раньше. Они будут преклоняться предо мной, независимо от того, нравится им это или нет.

Молодая женщина встала и, подойдя к старухе, зашипела ей прямо в лицо:

— А знаешь, почему это будет так?.. Потому что память обо мне навсегда останется в том доме!

Сеньора Салинос была настолько страшна в это мгновение, что Хосинда едва не лишилась чувств.