- Врете! – закричала Ядвига. – Он хороший!!!

Отец Гильдебран шевельнул пальцами, и мягкое облако сизо-серого воздушного элементаля задвинуло Ядвигу в подвал. Девушка пытались сопротивляться, но, повинуясь движениям рук колдующего монаха, тяжелая дверь прекратила все попытки охранного артефакта выбраться из винного погреба.

- Именем Короны, открывайте!! – не унимался пристав.

- Какой именно Короны, сыне? – подражая голосу Гильдебрана, отважился уточнить дон Текило. И тут же состроил извиняющуюся рожу. Дескать, простите, отче, можно, я побуду вами?

- Кавладорской! – бодро ответил судебный чин. – И иберрской!

Когда претензии предъявляет одна женщина, помнил дон Текило по карьере многоженца, это плохо. Но когда две сразу… Вор почувствовал, что его лысинке стало жарко, а старый монах прошептал едва слышно, что покаяться никогда не поздно. И с намеком озвучил – для судебного пристава и дона Текило, - что их Орден вообще-то в королевстве Брабанс большей частью располагается, так что распоряжения короля Кавладора, как и оскорбления короля Иберры, им глубоко безразличны… Вот если бы Текило искали брабансские власти…

- Есть! – с восторгом ответил  пристав, пошуршав документами. – Есть ордер полиции Брабанса шестилетней давности на розыск иберрца, называющего себя доном Текило, по подозрению в ограблении банка «Борода и Подкова»! Ну, как? Будете отдавать преступника по-хорошему? Или мне командовать штурм Башни? Предупреждаю: жители Флосвилля очень недовольны тем, что какой-то заезжий иберрец украл все средства фонда, на которые велось строительство общественных зданий!!

В подтверждение слов Ломаса в  окна Башни полетели камни, сучья и комья грязи.

Отец Гильдебран строго и сурово посмотрел на дона Текило, и тот почувствовал необходимость оправдаться:

- И вовсе не все средства фонда я попятил! Всю медь и фальшивое золото честно вернул!! На кой ляд они мне сдались, только карманы оттягивать… Вот, помню, грабил я как-то дом купца в Охохо – это на севере Буренавии, залез, значит, в подпол, а там…

Откровения дона Текило были прерваны резким грохотом. Не успевший закрыть рот  - дурак он, что ли, рот закрывать, когда есть возможность поделиться рассказом о былых подвигах, - Текило увидел, как медленно и величественно падает выбитая подвальная дверца. Посмотрел, как трясет головой  остановившаяся на порожке винного погреба рысь…

Отец Гильдебран, порядком удивившись, как это Ядвиге удалось выбить усиленную дюжиной заклинаний и бронзовыми полосами дверь, сработанную из тяжеленного мореного дуба, забыл контролировать воздушных элементалей,  и Томас с Тимофеем чувствительно упали на пол.

Пока братья стонали и пытались прийти в чувство, Ядвига перекинулась обратно в человека, пробежалась по брату Томасу, подскочила к Текило и закричала:

- Спасайся! Быстрее!

- Послушай, кисонька, ты, главное, ничего не бойся! Что я, судебного пристава да три дюжины крестьян обмануть не сумею?! Да я в свое время, бывало, - приступил к повести «Сто лучших уходов от погони» дон Текило. Но пребывающая в расстроенных чувствах Ядвига не стала его слушать, схватила за ворот куртки, коротко повизжала, снова наткнувшись на серебряную вышивку, перехватила нежной ручкой кабальеро за шею и повлекла за собой вверх по лестнице. Когда малость придушенный иберрец попытался прохрипеть за что ж она его так, Ядвига грозно свела ровные дуги бровей к переносице:

- Тебя ищут гномы! Говорят, ты обчистил сокровищницу клана!

- Знаю, - отмахнулся дон Текило, - пусть ищут…

- Они здесь!! Гномы  в нашем подвале!

- Рыба… верней, киса моя, - вывернулся из плотной хватки заботливого оборотня дон Текило, - Открою тебе страшную тайну. Если тебя когда-нибудь тоже будут преследовать гномы – знай: нет ничего лучше, чем если они попадут к тебе в подвал. Поэтому каждый мало-мальски опасающийся гномов человек должен, просто обязан, забить свой подвал кувшинами с вином, бочками с пивом, ведерными бутылками самогона, и тогда…

- И тогда – икк!!! – оглушительно икнул брат Тимофей, с трудом, но упорно прислушивающийся к поучениям собрата по отставленному ремеслу. – Тогда что?

- Тогда гномы приходят к тебе в подпол, мирно выпивают все припасы, а когда они утонут в выпивке настолько, что начнут заплетать бороды в косички... – продолжал иберрец. Услышав, что объявился еще один претендент на питие запасов спиртного хозяйственного мэтра Вига, с возмущенным ревом попытался подняться на могучие ноги брат Томас, и Тимофей принялся громко и пьяно успокаивать единоверца:

- Не боись, Томаша, коротышкам не фига не достанесся… Вот она! – Тимофей вынул из кармана рясы приятно булькающую стеклянную тару. - Последняя! Я ее спас…

Дон Текило успел мимолетно удивиться, как поместилась в небольшом  кармане четырехпинтовая бутыль, автоматически отмахнулся от предложения отца Гильдебрана уверовать и тем самым обрести орденский иммунитет, отступил на полшага от активно заботящейся о его персоне Ядвиги… Потом до вора дошел смысл сказанного Тимофеем, черные глаза иберрца начали расширяться и расширяться…

На ступенях, ведущих из подвала, показался гном в полном боевом облачении. Из-под низко надвинутого на брови шлема топорщились жесткие рыжеватые волосы, а на передней части головы, вместо забрала – жесткая окладистая борода цвета меди. Забрался на рухнувшую дверь, увидел дона Текило, взмахнул двулезвийной секирой (луна подмигнула сама себе, отразившись в отполированном до зеркального блеска металле) и заверещал нечто крайне агрессивное.

Монахи Ордена Единорога вежливо посторонились, чтобы не мешать воинственному гному и его собратьям, вприпрыжку десантировавшихся из подпола. В маленьком холле между входной дверью и гостиной Башни стало тесно от обилия пузатеньких гномьих тел на коротких ножках, покрытых бронированными одежками и топорщащимися разнообразными сплющивающими и режущими орудиями.

Ядвига разнервничалась и начала прыгать через голову, поминутно превращаясь то в женщину, то в рысь. Дон Текило, повинуясь глубоко спрятанному благородству души, подумал было о том, что надо бы намекнуть даме, что от ее балахона, пусть собственными лапками оборотня вышитого, толку чуть, рассерженных гномов не женскими ножками надо брать, а хотя бы телячьими отбивными попробовать – правда, без кувшина пива толку будет немного…

Но прежде, чем кто-либо из собравшейся в прихожей мэтра Вига компании успел сделать шаг или сказать слово, вдруг раздались крики снаружи, где пыжились осаждающие, а потом Башня вдруг содрогнулась и просела, будто на крышу ей обрушилась огромная тяжесть.

Среди внезапно воцарившейся в Башне тишины Ядвига с шумом втянула воздух точеным носиком (на этот раз - человеческим), затем, явно не веря собственным чувствам, прошептала:

- Дракон.

- Какой дракон? – всполошился брат Томас.

- Сердитый, - услужливо подсказал с верхней ступеньки подползший к месту событий нефритовый крокодильчик. Его глазастый брат с удовольствием добавил:

- Дракон Жарьярь из Южного Шумерета. Возраст солидный,  окрас темный, характер вздорный…

- Чего ему здесь надо? – прижал к груди драгоценную влагу Тимофей.

- Вот он, - кивнул третий крокодильчик на застывшего в растерянности дона, - пытался украсть у Жарьяря хвост.

- Пытался обокрасть дракона? – переспросил отец Гильдебран. В голосе его звучало искреннее восхищение и уважение. – А почему ж мы раньше не слышали о таком подвиге?

- А он был пьян, - объяснил Тройной Оракул хором. – Не помнит подробностей.

Тут Башня затряслась от громового рёва, исторгнувшегося из глотки огромного ящера, нашедшего временный приют на крыше, и все присутствующие поняли, что даже если дон Текило в кои-то веки поскромничал, не до конца обворованный дракон помнит всё. И забывать не собирается.

Дон Текило посмотрел на крепко сжимающих секиры, топоры и молоты гномов, перевел взгляд на разбитое оконце. Различил во сумраке окружающей Башню лунной ночи факелы притаившихся крестьян под водительством судебного пристава, прикинул шансы на побег по пересеченной лесной местности, принял решение, что пора паниковать,  уставился в потолок…