— Всё это, конечно же, очень интересно, Хо, но всё-таки, куда мы спускаемся, и почему так долго?

— В преисподнюю, разумеется. Ты разве не ощущаешь, как повышается температура?

— Да, здесь становится действительно жарковато. Значит, преисподняя всё-таки существует.

— Не настоящая. Всего лишь модель. Но очень правдоподобная. Скоро ты всё увидишь собственными глазами. Осталось совсем немного. Ты счастливая девушка, Ольга Вершинина, не каждому дозволено спускаться в ад в качестве туриста.

— Да уж. Счастья хоть отбавляй…

— Зря ты так. Думаешь, тебе повезло, что руколикие упустили тебя? Думаешь, случайно Заккум тебя пощадил?

— Я не знаю! Зачем мне всё это нужно?! Я здесь не для того, чтобы выискивать смысл, сокрытый в твоих витиеватых полунамёках! Я всего лишь хочу найти своего друга. Хочу его спасти.

— Твоё упрямство воистину впечатляет. Давай не будем впадать в бессмысленное словоблудие, а лучше приступим к осмотру экспозиции. Итак. Первый уровень я всецело посвятило стереотипам христианского представления о преисподней. Из её усреднённых признаков, накопившихся за века заблуждений, мне удалось создать единую, обобщающую диораму, которая прекрасно подходит для вступительной фазы знакомства с моим неповторимым музеем страданий.

Лифт остановился. Сразу после этого, сквозь щели, с шипением, начал сочиться горячий пар.

— Добро пожаловать! — развело руками Хо. — Рекомендую задержать дыхание. Если сразу сделаешь вдох — можешь обжечь дыхательные пути.

Дверцы раскрылись, и в кабину хлынул такой жар, что Ольга отшатнулась, зажмурившись, и стиснув зубы. Ощущение было сродни входу в горячую парилку. Кожа пылала, глаза кипели, а дыхание перехватывалось необычайно жарким воздухом, опаляющим слизистые оболочки. Всё это дополнялось зловещим гудением пламени, и непрекращающейся какофонией разноголосых стенаний, доносившихся отовсюду. От этой чудовищной музыки можно было оглохнуть, если раньше не сойдёшь с ума. Хо знало об этом.

— Вот, — оно протянуло Ольге пару чёрных конических подушечек. — Вставь в уши. Это поможет тебе не отвлекаться на посторонние шумы. А общаться мы будем телепатически.

Вершинина приняла беруши, и тут же закупорила ими ушные раковины. Это и вправду помогло. Душераздирающие вопли и стоны стали заметно тише. Уже не действуя на нервы столь сильно, они теперь звучали, скорее, как фон. Неприятный и мучительный, но всё же терпимый.

— Ну, что же ты стоишь? Прошу, выходи. Не волнуйся насчёт жары. Твоё тело быстро к ней привыкнет. Будет не жарче, чем в обычной сауне, поверь мне. Это же не настоящий ад, а всего лишь макет. Выходи, не бойся. Мне не терпится продемонстрировать тебе всю фундаментальность моей работы. Ты должна оценить её по достоинству.

И Ольга шагнула из дверей. Она сделала шаг, как ей показалось, в сплошную пелену огня. А когда её привыкшие к жару глаза смогли наконец-то приоткрыться, чтобы хоть что-то разглядеть, то потрясению её не было предела. Перед ней раскинулась панорама самого настоящего ада. Выжженная земля, изрезанная сетью трещин, в глубине которых светились кроваво-красные угли. Повсеместно из вздутых кратеров с гудением вырывались жёлто-голубые столбы горящего газа, или же выплёскивались шипящие фонтаны раскалённой магмы. Единственная безопасная тропка, обрамлённая бордюрчиками, выложенными из человеческих черепов, петляя между кратерами и трещинами в земле, быстро вывела их к берегу лавового моря. Набережная завершалась покатым базальтовым пандусом, который лениво облизывали волны расплавленной земной породы.

От поверхности время от времени взметались высоченные языки бешеного пламени. То и дело на шевелящейся глади вздувались большие пузыри, которые, лопаясь, расшвыривали по сторонам сгустки дымящейся лавы. У берега то и дело выныривали человеческие фигуры, выгоревшие настолько, что не было никакой возможности определить какого возраста и пола они были. Истошно воя и хрипя, они плескались в огненно-жидкой субстанции, среди всполохов пламени и газовых пузырей. Некоторые из них пытались карабкаться на берег по пандусу, но всякий раз соскальзывали обратно, не добираясь даже до середины.

Ольга остановилась, заметив одного особенно старательного мученика, который неторопливо, но уверенно полз по скользкому наклону пандуса. Кожа несчастного успела сгореть полностью. Остались лишь почерневшие, местами выгоревшие до углей мышцы с проступающими закопченными костями.

— Не советую помогать ему, — предопределило её мысли Хо. — Вообще старайся держаться подальше от этих ребят. Не успеешь оглянуться, как они тебя уволокут за собой. А оттуда тебя не вытащить даже мне.

— За что они страдают?

— Кто за что. Здесь отбывают наказание все: от мелкого хулиганья — до серьёзных преступников. Мне попросту не захотелось опускаться до примитивной тривиальщины, вроде котлов с кипящей серой. И я заменило их этим живописным кипящим морем. Отойди от края, я не шучу. Тебя удивляет, почему в одно и то же море падают люди с грехами разной степени тяжести? Видишь ли, мне это тоже непонятно. Христианский ад всегда отличался тупой примитивностью, и абсолютно бессмысленной жестокостью, не несущей в себе практически никакой смысловой нагрузки. Но именно этим он меня и привлекает — своей простотой и незамысловатостью. Действительно, зачем взвешивать процентные соотношения, определять степень, и копаться во всех этих психолого-математических дебрях, если можно грести всех под одну гребёнку? Разумеется, современные трактовки адовых характеристик уже подстраиваются под логическую канву. Ну, там, «каждому воздастся по делам его», и всякое такое. Даже придумали градацию, определяющую, какую степень мук должен получить каждый тип грешников, будь то бандит, прелюбодей, солдат, обжора, и так далее. Для некрещеных младенцев тоже местечко отводится. Даже мне, признаюсь, не пришло бы в голову причислить к списку грешников новорожденных детей, а вы — люди, и до этого додумались, браво! И ведь никакой конечной цели. Мучения ради мучений. Взять хотя бы тех же древних греков с их Тартаром. Так там хотя бы обозначалась какая-то назидательная подоплёка. А здесь какая мораль? Никакой. Аморфное определение бесконечных страданий, да нелепые привязки к фантастическим кругам выдумщика Алигьери. Нелепость? Возможно. Но, согласись, как эффектно смотрится!

— Издеваешься?

— Пока ещё нет. Шучу, шучу. Знаешь, Ольга, какие мысли одолевают меня, когда я гляжу на этот пейзаж? Как было бы здорово, если бы всё это можно было создать в реальности. Я получило бы самый мощный генератор питательной энергии, которая бы струилась и струилась бесконечно из постоянно прибывающих и скапливающихся бессмертных человеческих душ! Никаких усилий, никаких ограничений. Но, как говорится, мечтать не вредно. К тому же, в таком случае, жить, наверное, стало бы совсем неинтересно. Мир не зря устроен так, что всем приходится заботиться о своём пропитании. Всем без исключения. И вам, и нам. Это основополагающая доктрина. Прилагать усилия, чтобы выжить. Искать и бороться. Уничтожать и защищаться. В этом, как ни странно, и кроется прелесть жизни.

Впереди показалось рослое, чуть сгорбленное человекоподобное существо, неторопливо бредущее навстречу Ольге и Хо. Сжимая в руках длинное древко не то копья, не то багра, оно время от времени приостанавливалось, и грубо тыкало заползающих на пандус мучеников, сбрасывая их обратно в кипящую жижу. Ноги, с широкими копытами и двумя парами колен, покрытые густой свалявшейся шерстью, а также могучие рога на голове неведомого созданья помогли безошибочно его классифицировать.

— Это экспонат, или посетитель? — хмуро спросила Ольга.

— Скорее, служитель, — ответило Хо. — Пусть его странный вид тебя не пугает, я стремилось следовать канонам классических инфернальных образов.

Держась от демона на почтительном расстоянии, Ольга обошла его стороной. Минуя друг друга, они обменялись изучающими взглядами. Голова работника преисподней напоминала бычий череп, из глубины широких глазниц которого поблёскивали чёрные выпуклости глаз. Длинные космы волос, обтекая огромные изогнутые рога, падали на широкие плечи чудовища. Туловище и руки, коричневого цвета, практически не отличались от человеческих. Они были мускулистыми и очень развитыми. Ноги же придавали ему сходство с сатиром. Ко всему прочему, от дьявольского отродья за версту разило козлом. Поравнявшись с Ольгой, демон встряхнул головой, и фыркнул, исторгнув из пустого ноздревого отверстия облачко красного горячего пара. Ольга невольно вздрогнула.