— Я пришла за обещанным, — прозвенел голос Лиши.

— Не честно. Ты исполнила обещание не в полной мере, — всё ещё пыталось сопротивляться Хо.

— Здесь кто-то говорит о честности? — Хранительница с размаху вонзила пару своих лучей по обе стороны от Хо.

Свет вспыхнул так ярко, что сумеречник скорчился на своём троне, поджав ноги и хвост.

— Полегче!

— Что с тобой, охотник? Не любишь яркие вспышки? А знаешь, что я не люблю? Когда меня пытаются обвести вокруг пальца.

— Не обвиняй меня в том, в чём повинна сама! Ты нарушила не только наш уговор, но и Высшее Предписание! Воспользовалась своим вышестоящим положением, чтобы вытащить Ольгу раньше положенного срока.

— Единственный нарушитель здесь — это ты. А я — подстраховалась, заранее зная, что ты собираешься предпринять. В данной ситуации ты склонно к предсказуемости. Я прекрасно знала, что ты не вытерпишь, и попытаешься заарканить Ольгу. Слишком велик был соблазн. Именно предугадывая этот расклад, я заранее позаботилась о безопасности моей подопечной. Видишь ли, любезное Хо, для того, чтобы спасти попавшего в беду человека, вовсе не обязательно нарушать Высшее Предписание. Да, такие как я не могут вмешиваться в жизнь людей непосредственно, но косвенно влиять на них отнюдь не возбраняется, а даже напротив — приветствуется. Поэтому, ничто не помешало мне слегка подкорректировать время на их часах. В отличие от Ольги, я-то знаю, как можно растягивать время в иллюзорном мире, подгоняя его под собственные нужды. Здесь может пройти целый день, в то время как там утечёт лишь одна минута. А уж за час можно наделать столько пакостей, что хуже не придумаешь. К счастью, на настоящие пакости тебе бы потребовалось реальное, а не иллюзорное время. Поэтому я приняла решение лишить тебя этого времени. Ты пыталось обмануть меня, но я обмануло тебя раньше. Смирись, Хо, я всегда буду на шаг впереди тебя. Это моя работа.

— Прозорлива как всегда. Этого у тебя не отнять. Не могу сказать, что я сполна удовлетворено нашей сделкой, но кое-чего добиться мне всё-таки удалось. Покамест довольствуюсь этим. А там — посмотрим.

— Делаю вывод, что твои претензии ко мне на этом исчерпаны?

— Ну что ты, Лиша, какие претензии? Ступай себе с миром…

— Я непременно уйду. Тем более, что твой подвальный вкус мне совсем не по душе, — Лиша отвела лучи в сторону.

Хо облегчённо вздохнуло, убирая ладони от лица, и слеповато щурясь.

— Я покидаю тебя. Оставляю наедине с твоей любимой темнотой. Но прежде заберу то, что мне причитается, — Хранительница подошла к Сергею.

— Ты его не заслужила.

— Значит, всё-таки, претензии ко мне у тебя есть?

— Делай что хочешь, только оставь меня в покое поскорей! — в сердцах отмахнулся сумеречник.

— Вот и славно. Не забывай, Хо, я буду наблюдать за тобой, — Лиша обошла систему, в которую был вживлён Сергей, и покачала головой. — Бедное, бедное дитя.

Она подняла лицо Сергея за подбородок, и с нежностью взглянув на него, произнесла.

— Твои муки подошли к концу.

Протянув руки, она подхватила его, и с лёгкостью вытащила из системы. Шланги и иглы выскользнули из его тела, но кровь не пошла. Все раны и повреждения моментально затянулись, а непрекращающаяся боль моментально оставила его.

Открыв единственный уцелевший глаз, он увидел склонившуюся над ним прекрасную девушку с развивающимися серебряными волосами и трепещущим огненным венцом. Не смотря на свою кажущуюся хрупкость и невесомость, она с лёгкостью держала его на руках, точно ребёнка. На смену исчезнувшей боли пришло чувство неземного наслаждения, точно его погрузили в тёплую колыбель. Взгляд незнакомки наполнял душу светом, очищая её от кошмаров и терзаний.

— Нам пора, — произнесла Хранительница, и, оттолкнувшись от пола, взмахнула своими лучами-крыльями, взвившись в небо, через дыру в куполе.

Словно гигантскими веерами она совершала лучами широкие взмахи, всё быстрее и быстрее ускоряя свой подъём в бескрайнее поднебесье.

— Куда мы направляемся? — спросил Сергей, хотя ответ ему был, в общем-то, не важен.

— Ты скоро сам всё узнаешь. Не волнуйся.

Казалось, что Лиша всё больше увеличивается в размерах, но вскоре Сергей понял, что уменьшался он, становясь всё миниатюрнее и легче. Теперь он видел обоими глазами, у него появились утраченные конечности, но сам он, тем временем, успел уменьшиться до размеров младенца. С него словно слетала тяжёлая шелуха. И вместе с этими срывающимися в небытие фрагментами, прочь улетали остатки боли, тоски, тяжёлых воспоминаний. Всё меньше хотелось думать о том, что он оставил на Земле. Душа наполнялась покоем и радостью. Безвозвратно стирая старые помарки и ошибки. Начиная всё заново, с чистого листа.

Чем выше поднималась Лиша — тем больше терялась первичная форма Сергея. Пока он наконец не превратился в светящийся сгусток. У него остались лишь очертания былого человеческого лица.

— А можно мне попрощаться? — улыбаясь, спросил Сергей.

— Можно. Но только не долго.

Вселенная разверзлась перед ними, обнажив всё своё безразмерное величие и непостижимую красоту. Раскрыв рот от удивления и счастья, спасённый Сергей засмеялся, как малыш, который увидел что-то нереально-грандиозное. Настолько впечатлившее его, что выразить нахлынувшую бурю эмоций от увиденного можно было лишь беззаботным счастливым смехом.

— Ты только посмотри. Он улыбается!

— Тише. Не разбуди его. Пусть спит.

— Мне кажется, он стал выглядеть намного лучше.

— Дыхание ровное, без хрипов, пульс в норме, цвет лица здоровый. Похоже, что ему действительно полегчало.

— Поверить не могу. Ты действительно сумела ему помочь!

— Тише. Чего расшумелся? Дай бог, если это так, — Ольга на цыпочках отошла от койки Сергея. — Прилягу, пожалуй…

— Ты и вправду хорошо себя чувствуешь? Что-то мне так не кажется. С момента пробуждения, ты какая-то больная. Я точно всё правильно сделал?

— Ты всё сделал как надо, Ген, успокойся. Ты молодец. Вот только это погружение сильно меня измотало. Чувствую себя редкостно паршиво. Но это не смертельно.

— Надеюсь. Знаешь, давай договоримся, если что-то с тобой не так — ты скажи сразу. Не скрывай. О`кей?

— О`кей, о`кей. Ты, кстати, тоже не молчи, если что.

— Естественно, — Геннадий уселся на свёрнутый матрас. — Когда соберёшься с силами, поможешь мне дотащить Серёгу до лодки. Я сомневаюсь, что он сможет дойти до неё самостоятельно. Будем спускать его вместе с лодкой…

— Но ведь это же опасно.

— А куда деваться? Я не уверен, что при ином спуске он не свалится за борт. Но вся эта болезнь… В общем, ты сама всё прекрасно понимаешь. Другого пути нет.

— Да, понимаю. Надеюсь, у нас получится.

— Ещё как получится, — капитан поднялся, вынимая сигареты. — Я пойду на палубу, покурю, а ты пока приходи в себя. Через полчасика приступим.

Ольга опустила голову на подушку, и стала разглядывать безмятежно спящего Сергея, но тут же почувствовала, что засыпает сама. Уставший мозг настойчиво требовал отдыха. Веки сами собой сомкнулись. Сразу после этого, неуёмная сила поволокла её куда-то с неистовством горной реки.

Неожиданно оказавшись в тёмном сумрачном подземелье, Вершинина в первую очередь подумала, что вернулась обратно в катакомбы Хо. Но, не смотря на некоторую схожесть с ними, эта пещера имела иные, своеобразные черты. Непрекращающийся звон в ушах оказался гудением миллионов мух, носившихся над головой плотными тучами. В полумраке сложно было разглядеть, насколько велики были рои, но, судя по звуку, который они издавали, количество насекомых являлось поистине колоссальным.

Постепенно, перед глазами девушки вырисовывалась новая диковинная картина. Ольга стояла на краю великой впадины, заполненной почти до краёв отвратительной слизью. Посреди этого мерзкого пруда, погружённый в него по брюхо, возвышался исполин, чей облик казался более чем странным. Монстр являл собой некую чудовищную смесь слона, гиппопотама, буйвола и кабана. Его невероятно толстое бочкообразное тело покоилось на четырёх ногах-колоннах. Неимоверно длинные изогнутые бивни, выходя из широкой кривой пасти, расходились в разные стороны, и загибались далеко назад, едва ли не за хребет титана, покрытый редкой слипшейся щетиной. Трудно было понять, какую форму имела его голова, так как все её детали, будь то глаза, нос, или уши, скрывались в сплошных жировых складках. Наружу выступали лишь жёлтые бивни, не дающие закрыться омерзительному рту, из которого непрекращающимся потоком стекала слюна.