Пару секунд Ольга не могла прийти в себя, совсем забыв о том, что находится в объятьях самого ужасного существа во Вселенной. Когда осознание этого наконец-то вернулось к ней, она тут же шарахнулась в сторону, вырвавшись из рук сумеречника. Тот не пытался её удерживать.

— Всё в порядке. Здесь тебе ничто не угрожает, — всё с той же странной интонацией произнесло Хо.

Судя по звучанию его голоса, оно говорило через какую-то маску. Этим же обусловливалось пыхтение, раздающееся во время его дыхания. Вжавшись в угол, Ольга рассматривала своего видоизменившегося оппонента. Теперь это был уже не Евгений. Видимо теперь Хо приняло свой истинный облик, но всё так же щадя психику своей гостьи, оно выбрало костюм, максимально скрывающий его внешность. Длинный, до щиколоток плащ с капюшоном, глубоко надвинутым на лицо, делал его практически абсолютно не отличимым от обычного человека. Вызывал удивление лишь длинный хобот противогазного шланга, высовывающийся из-под капюшона.

— Что это… У тебя… — борясь с горловыми спазмами, пробормотала Вершинина, осторожно указав на шланг подрагивающей рукой.

— А. Это? Всего лишь противогаз, — ответило Хо, откидывая назад капюшон. — Тебе не стоит видеть моё лицо, поэтому я решило его спрятать.

Теперь уже нельзя было сказать, что перед ней человек. Светящиеся зелёным светом круглые стёкла противогаза, а также угловатые выступы на черепе, растягивающие его резиновые бока, явно указывали на то, что под этой маской скрыта совершенно чуждая человеческим восприятиям личина.

— Ты держишь меня за дурочку? Для того, чтобы спрятать лицо, противогаз совершенно не обязателен. В нём не комфортно, и трудно дышать. Гораздо проще было бы одеть обычную маску и чёрные очки. Противогаз ты надело неспроста. Собираешься отравить меня каким-то чёртовым газом? Или какую-нибудь другую заразу на меня напустишь?

— Ты вовсе не дурочка. И ход твоих мыслей весьма логичен и верен. Но ты слишком убеждена в моём вероломстве, а это не совсем справедливо по отношению ко мне. Да, противогаз на мне действительно не случайно, — Хо подняло капюшон. — Видишь ли, для сумеречника нет ничего соблазнительнее, чем аромат, который вы источаете в момент своего нервного перевозбуждения. Эмоциональные всплески, волнение, беспокойство, паника… Выброс адреналина высвобождает огромные запасы энергии, необходимой для спасения вашей жизни, но эта энергия так же приманивает таких как я. Это своеобразный запах страха. Он как кровь в воде, привлекающая акул и пираний. Дурманящий, ни с чем не сравнимый, аппетитный, желанный. Находясь рядом с тобой, я постоянно испытываю жгучий соблазн насытиться твоей энергией. Но ты можешь не беспокоиться. Хоть я и хищник, у меня есть свои принципы. Ты — первый человек, явившийся ко мне в гости по собственному желанию. А это уже заслуживает снисхождения и уважительного отношения. Я хочу быть радушным и гостеприимным хозяином. Поэтому использую средства предосторожности от непредвиденных, скажем так, конфузов. Этот противогаз помогает мне не чувствовать источаемый тобой аромат, а система специальных фильтров не только очищает от него вдыхаемый мной воздух, но и насыщает специальными ароматическими добавками, которые глушат любые намёки на запах жертвы, и отвлекают от него. Мне не хотелось прибегать к этому способу, но твоя излишняя импульсивность и избыточное волнение вынудили меня не рисковать. Твоя отвага имеет обратную сторону медали. Чем самоотверженнее ты рвёшься в бой с неизведанным — тем больше растёт твой страх. И тебе приходится сражаться уже не с пресловутым врагом, а с собственным страхом. Отвага и страх всё время пытаются опередить другу друга и задавить объёмом. Ты надеешься вышибить клин клином, но ты не понимаешь одной простой истины — победить страх невозможно. Его можно переступить, обогнать, приглушить, но убить его нельзя. Вот почему так взбесились те существа в лаборатории. Сумеречная материя, обычно, именно так реагирует на выделение импульсов страха. Должно признать, что я вовсе не жалуюсь на силу своей воли. Мне ничего не стоит вытерпеть подобное испытание на соблазн. Но сейчас немного неподходящая ситуация. Видишь ли, мне не позволили сполна насытиться предыдущей жертвой, а когда я прерываю трапезу на половине, то остаюсь весьма неудовлетворённым и, как следствие, становлюсь раздражённым, легко возбудимым и невыдержанным. Ну, представь, что у тебя из рук вырвали наполовину съеденное лакомство, когда ты только лишь успела войти во вкус. Именно поэтому я боюсь потерять самообладание, и совершить то, чего я не хочу совершать из разумных соображений. Я дало тебе исчерпывающий ответ?

— Более чем, — Ольга усмехнулась. — Как это благородно с твоей стороны.

— Всего лишь скромная благодарность за добровольное посещение моей удалённой обители.

— Добраться до тебя было нелегко. Это место на самом деле ад?

— Ну что ты. Конечно же, нет. Хочешь узнать правду об аде? Его не существует. Это выдумка. Страшилка для дураков. Если малолетнего ребёнка можно легко напугать Букой, то с великовозрастными зазнайками такие фокусы уже не проходят. Их требуется пугать чем-то более брутальным и жестоким. Вот и придумали хитроумные клирики такую глупую, но страшную теорию о том, как грешные души попадают в адские муки, где тысячелетиями страдают, ожидая искупления. И этот бред сумел вызвать панический трепет у тех, кто его доверчиво слушал. Целесообразность такого запугивания я не отрицаю. Она понятна. Ведь чем ещё можно напугать существ, которые ничего не боятся. Как осадить невежд, возомнивших себя венцами творения, и мающихся дурью от бесконечной вседозволенности. Чем ещё можно запугать преступника, который не боится не только неволи, но и самой смерти? Как ещё припугнуть разгулявшуюся толпу, игнорирующую всяческие моральные нормы и правила? Лишь культивируя всеобщий страх неизвестности, ожидающей их после смерти. После этого, любой хотя бы раз да задумается о том, творить ли ему зло. А вдруг и вправду придётся после смерти добиваться искупления в ужасной преисподней. Сдерживающий фактор налицо. Но, повторяю, на самом деле принцип циркуляции сознания во Вселенной устроен совершенно иначе, нежели в религиозных представлениях. Теория испытания адом не выдерживает даже простейшего испытания логикой. Сама подумай, тысячелетние муки, что за чушь? Где смысл? Это всё равно, что целый год стучать по уже забитому в стену гвоздю — бессмысленно и нерационально. Зачем выпускать душу пожить на Земле несколько жалких десятков лет, чтобы потом тысячелетиями мучить её в аду? Ведь цель адоустройства — не сроки содержания в нём грешных душ, а полное, тотальное их исправление, раскаяние, наставление на путь истинный. Очищение, наконец. А какой смысл держать их в пекле столь долгое время? Это во-первых. А во-вторых, ну подумай сама, кому нужен этот безразмерный накопитель бесчисленного количества грешников, которые не убывают, а лишь прибывают и прибывают, множась в геометрической прогрессии. Тот, кто это придумал, вряд ли задумывался о таких элементарных вещах, и это понятно — его целью было напугать, а не прорабатывать подробную и обоснованную гипотезу. А что ты думаешь по этому поводу? Ты боишься ада?

— Сначала ты утверждаешь, что его нет, а теперь спрашиваешь, боюсь ли я его?

— Ты ошибаешься, считая, что отвечая вопросом на вопрос можно легко увильнуть от ответа, но мне всё равно. Можешь не отвечать, если не хочешь. Знаешь, Ольга, если рассуждать гипотетически, то люди уже рождаются в аду. Весь ваш жизненный цикл строится на сплошной череде испытаний: от младенчества — и до глубокой старости. Вы постоянно сталкиваетесь с трудностями, а если трудностей нет, вы устраиваете их сами себе, потому что вы не можете без них прожить. Это смысл вашей жизни. Ваш путь. Ваше призвание, ради которого вы, собственно говоря, и приходите в этот мир. Выбор подстерегает вас на каждом шагу. И, разумеется, жизнь ваша не обходится без постижения добра и зла. Заметь, эти понятия присущи только людям, и никому более. Но именно в них заключён великий смысл, на котором зиждется ваше призвание и предназначение во вселенском масштабе. Это основополагающие философские понятия, способные восприниматься лишь разумом, несущим великое зерно единого божественного начала. Ваш дар, и ваше проклятье.