— Где же он?!
— Ты встретишься с ним чуть позже, обещаю. А пока, приглашаю тебя посетить мою замечательную кунсткамеру. У меня так давно не было ни одного посетителя. Прошу, не отказывай мне.
— Какую ещё кунсткамеру?
— Видишь ли, в результате тесного контакта с людьми, я заразилось от них страстью к коллекционированию. Только собирать я предпочитаю не картины, или скульптуры, не монеты, значки, или марки, а нечто более своеобразное, специфическое, близкое моему призванию. Моя коллекция очень быстро достигла масштабов самого внушительного музея, и без ложной скромности я могу признаться, что мне есть чем похвастаться.
— Прости, но сейчас у меня нет настроения для посещения каких-либо выставок. Может быть, в другой раз. А сейчас проводи ка меня к Серёже.
— Ох… Знаешь, вообще-то я не люблю предлагать что-либо дважды. Но всё же надеюсь, что ты изменишь своё решение, если я скажу тебе, что препровождение к Сергею, и посещение моей удивительной экспозиции — отнюдь не мешают друг другу. Потому, что… — он умолк, лукаво отведя глаза.
— Что? — не выдержала Ольга. — Сергей — твой посетитель?
— Нет. Не посетитель. Он — один из моих экспонатов.
— Что ты такое говоришь?! Я хочу увидеть его немедленно!
— Festinatio, festinatio.
Лампы одновременно моргнули, после чего их свет стал быстро тускнеть.
— Почему гаснет свет? — не скрывая своего запредельного волнения, воскликнула Ольга.
— О-о-о, это плохо. Видимо, твоё буйство взбудоражило сумеречную основу. Мне пора уходить. Да и тебе не рекомендую задерживаться здесь особо. Это может причинить тебе вред. Жду тебя в лифте.
— Э-эй! В каком лифте? Куда ты собрался?!
Превратившись в пар, Евгений развеялся по помещению, бесследно растворившись в воздухе. Основные осветительные приборы окончательно погасли. Светящимися остались лишь вспомогательные лампочки с мониторами. Стеклянные колбы и пробирки начали мелко дребезжать. Животные в клетках как будто сошли с ума. Они выли, рычали, и бесились, с грохотом сотрясая решётки. Замученные какими-то беспощадными опытами, несчастные созданья, в конец ополоумели. Кролики в исступлении бились об тесные стены своих клетушек, кошки кувыркались и метались, выдирая из себя клочья шерсти, а собаки, разбивая в кровь морды, кидались на прутья решёток, пытаясь их проломить.
Повальное бешенство, неожиданно охватившее животных, выглядело более чем подозрительным, и у Ольги не осталось сомнений в том, что сейчас ей необходимо как можно скорее убраться отсюда, а уж потом разбираться с поисками пресловутого лифта. Отступая, она нечаянно задела рукой мензурку, которая, упав со стола, вдребезги разбилась, залив пол дымящейся шипящей жидкостью. Переступив лужицу, Оля продолжила пятиться обратно, в коридор с заспиртованными уродцами.
Под потолком что-то хлопнуло, выбросив пучок искр, после чего тоненько запищала система аварийного предупреждения. «Warning… Еmergency…» — безразличным женским голосом произнёс компьютер. Решётки грохотали под ударами обезумевших собак, остервенело рвущихся на свободу.
В обесточенном коридоре, девушке пришлось двигаться на ощупь. Когда она сделала несколько шагов, свет вдруг мелькнул, на секунду озарив полки с уродливыми младенцами. После вспышки, темнота воцарилась вновь, но уже ненадолго. Лампы заработали, когда Ольга сделала пару слепых, нерешительных шажков, и таким образом приблизилась к стеклянной полке. Оказавшись лицом к лицу с одним из уродцев, плавающих в формалине, она вздрогнула и оцепенела. Маленький сморщенный младенец-мутант безмятежно спал мёртвым сном в своей герметичной капсуле, скрюченный, точно съёжившийся от холода. Его вид вызывал одновременно жалость и отвращение. А ведь он был чьим-то ребёнком…
Вскрикнув, Ольга отпрыгнула назад, точно ошпаренная кипятком. Уродливый трупик открыл глаза, и посмотрел на неё. Сердце девушки заколотилось как бешеное. Пот покатился по спине щекочущими струйками. Вслед за ожившим уродцем, на противоположной полке, позади Ольги, задёргался в банке ещё один мутант. Потом поднял гигантскую, гипертрофированную голову жуткий гидроцефал. Его губы безмолвно зашевелились, тоненькие кривые ручки-палочки, дрожа, потянулись к ней, и заскользили по прозрачным стенкам стеклянного саркофага. Крошечные монстры, воскресшие непонятно по какой причине, одновременно принялись барахтаться и стучаться изнутри, словно упрашивая выпустить их. Шокированная этим зрелищем, Ольга шарахалась от одной стены к другой, вызывая у вернувшихся к жизни экспонатов ещё большее оживление. Они всё активнее и настойчивее бились внутри своих миниатюрных ёмкостей, пытаясь разбить окружавшую их со всех сторон стеклянную преграду руками, ногами и головами. Непонятно, что придавало им столь буйную энергию, но удары становились с каждым разом всё сильнее и ощутимее. Формалиновые ёмкости, которые поначалу просто звенели и вибрировали, вскоре начали подпрыгивать, качаться и трескаться.
Наконец, с крайней полки свалилась первая банка. Она вдребезги разлетелась, звеня осколками, и из неё, на мокрый пол, разбрызгивая жидкость, плюхнулось бесформенное тело, которое тут же начало извиваться, и конвульсивно дёргаться, точно в припадке. Рядом упала ещё одна ёмкость. Она не разбилась, но крышка у неё слетела, откатившись в сторону. Из открывшейся ёмкости, вместе с пахучим формалином, вытек другой шевелящийся уродец.
Банки начали трескаться и падать со всех сторон, выплёскивая своё содержимое. Формалин водопадами стекал с полок, заливая пол, по которому ползали вырвавшиеся на свободу существа. Их пронзительный писк резал уши, и все как один они ползли к Ольге. Та, в полнейшем оцепенении, не знала, куда ей бросаться. Казалось, что уродцы окружали её со всех сторон. Вокруг лишь звон ежесекундно разбивающихся банок, да пронзительные крики, вылетающие из крошечных ртов, вместе с остатками бальзамирующей жидкости.
Поскальзываясь на мокром полу, девушка пробиралась к выходу, лавируя между мутантами, ползавшими под ногами. В их многоголосом писке ей удалось разобрать повторяющееся слово «мама!» Они твердили его, и тянулись к ней со всех сторон. Выносить этот кошмар дольше, ей было не под силу, и она, наконец, собравшись с силами, рванулась из ужасного коридора, перепрыгнув через копошащихся у выхода уродцев, при этом едва не растянувшись на скользком полу.
Далее был полутёмный зал со шкафами, на которых значились имена её друзей. Как только она оказалась в этом помещении, шкафы вдруг ожили, и из них начали синхронно выдвигаться полки. Они то с лязгом выезжали до предела, то со стуком захлопывались. «Выход! Где выход?!» Позади, за коридором, раздался грохот выбиваемых решёток, после чего послышалось утробное рычание и агрессивный лай. Собаки наконец-то вырвались на свободу. Загремела разбивающаяся лабораторная утварь, и по коридору зацокали когти приближающихся тварей. Оглянувшись, Ольга увидела, как огромные взъерошенные собаки мчатся по её следам, отбрасывая страшные тени. Кажется, теперь ничто не могло их остановить. Но, совершенно неожиданно, они вдруг затормозили посреди коридора, и принялись ожесточённо рвать на куски визжащих уродцев.
— Быстрее сюда! — окликнул её приглушённый голос Хо. — Только не поворачивайся к ним спиной.
Позади плавно открылись двери лифта, внутри которого, в кроваво-красном освещении, темнела фигура манящая её рукой. Послушавшись совета сумеречника, Оля начала в спешном порядке пятиться к лифту. Быстро расправившись с основной частью мутантов, собаки бросились дальше. Первая псина определённо успела бы настичь девушку, но полка, неожиданно выдвинувшаяся сбоку на всю свою длину, отбросила заскулившего зверя далеко в сторону. Остальные собаки, мчавшиеся следом с некоторым опозданием, миновали комнату в несколько прыжков.
Видя, как они несутся прямо на неё, Ольга буквально запрыгнула в лифт спиной вперёд. Хо удержало её от падения, и створки лифта закрылись прямо перед носами собак. Последовала пара гулких ударов, говорящих о том, что преследовательницы ударились мордами в дверцы лифта со всего разгона. Но достичь цели им так и не удалось. Лифт начал опускаться.
