Быть может, фотографии получаются плохими лишь потому, чтобы люди смогли увидеть свои недостатки, и постарались исправить их в жизни. Снимки не виноваты в том, что люди не понимают этого, и на свои дефекты им проще закрывать глаза. Ведь непонравившуюся фотографию можно порвать и выбросить в мусорную корзину. Только вот изъяны выбросить нельзя. К сожалению, не каждый это осознаёт.

— Чёрт знает что такое, — дрожащим голосом шептал Сергей, поспешно натягивая джинсы.

Штаны тоже расслоились. В то время, как он надел одни, точно такие же остались висеть на каретке койки. Бросив последний взгляд на свою копию, безмятежно спящую в кровати, он невесомой тенью проскользнул к выходу. Ручка какое-то время не поддавалась ему, затем открыть замок всё-таки удалось, но сил хватило лишь на то, чтобы отодвинуть дверь на пару сантиметров. В полном отчаянье, Сергей постарался просунуть ладонь в образовавшуюся щель, чтобы хоть как-то усилить давление на дверь. Рука проникла в проём легко и скользко, словно была намазана жиром. Подавшись вперёд, парень наполовину просочился в коридор, немного помедлил, настороженно изучая новые ощущения, а затем выбрался из каюты окончательно, точно осьминог из узкой расщелины.

— Что теперь делать? Что? Что? Что?! — начал он расхаживать взад-вперёд. — Значит, там лежит не кто-то другой. Там лежу я. Как это произошло, я не знаю. Может быть, я умер, и стал призраком? Нет. Тогда бы моё тело не дышало, и не шевелилось. А оно живёт само по себе. Мне как-то удалось покинуть его. Но как же мне вернуться обратно? Что если попробовать лечь в кровать, и слиться со своим телом воедино? Может, тогда получится? Нет. Рискованно. Когда я нечаянно наступил на Генкину руку, ощущенье было то ещё. До сих пор нога ноет. И это только нога! А если целое тело вот так замкнуть? Что это будет? Не знаю. Надо что-то предпринять. Только вот, что?

Лампа над его головой моргнула.

— А может, сон продолжается? Что там нужно сделать? Ущипнуть себя? Действительно, подобных вещей не бывает в реальности.

Сергей остановился, уперев руки в стену.

— Что сделать, чтобы проснуться? Наверное, надо успокоиться, и подождать, когда меня разбудят. Да, пожалуй, так и следует поступить.

Где-то неподалёку мяукнула кошка. Медленно повернув голову, Сергей посмотрел вдаль коридора. Там никого не было. Показалось? Но тут опять раздалось отдалённое «мяу». Откуда здесь кошка? Он отошёл от стены, и хорошенько прислушался. Мяуканье повторилось, и стало понятно, что доносится оно из пятьдесят третьей каюты, в которой жили Бекас и Лида. Подойдя к двери, Сергей прислонил к ней ухо, и, постучав пальцем, прошептал:

— Кис-кис-кис.

В ответ кошка мяукнула очень отчётливо, и тут же начала скрестись коготками с обратной стороны двери. Откуда здесь появилась кошка, Сергею было абсолютно непонятно, но он, тем не менее, решил на неё посмотреть.

Как ни странно, дверь этой каюты, в отличие от двери пятьдесят четвёртой, поддалась его руке легко и свободно. Сохраняя бдительность, Сергей не стал её распахивать, а приоткрыл ровно настолько, чтобы можно было разглядеть, кто за ней скрывается.

В дверном проёме было темно. Но вот, в нём блеснул тусклый огонёк, темнота зашевелилась, и частица её вышла на свет в виде кошачьей мордочки.

— Мистика, мать твою, — Сергей потёр глаза. — Да тут и вправду кошан. Ну, вообще…

Кошка попыталась протиснуть голову в щель, но та была слишком узкой. Тогда она стала помогать себе лапкой. Парень открыл дверь чуть пошире, выпуская животное в коридор. Выйдя на свет, кошка начала тереться об его ноги и мурлыкать. Она была небольшая, чёрная как ночь, с зелёными глазами и белым пятнышком на грудке.

— Кися, ты чья? — бестолково наблюдал за ней Сергей. — Откуда ты тут возникла? А?

Наклонившись, он пару раз погладил её по спинке, и захотел взять на руки, но кошка ловко увернулась от него, отпрыгнув в сторону.

— Не бойся, глупая, не обижу, — присев на корточки Серёжка протянул к ней руку, и пошевелил пальцами. — Иди ко мне. Иди, поглажу. Ки-ис-кис-кис…

Кошка вытянула шею, и осторожно понюхала его пальцы. Сергей рванулся вперёд, попытавшись её схватить, но она опять оказалась ловчее, и отскочила ещё дальше.

— У, ты, морда хвостатая! — усмехнулся неудачливый ловец, стоя посреди коридора на четвереньках. — Прыткая какая!

И вновь моргнула лампа. Кошка мяукнула, и, усевшись, начала вылизывать шёрстку. Сергей поднялся на ноги. Из дверного проёма пятьдесят третьей каюты потянуло какой-то сладковатой гнилью. Поморщившись, он захлопнул дверь, и обтёр руки, одну об другую. Среагировав на звук, кошка бросила в его сторону удивлённый взгляд, а потом, как ни в чём не бывало, продолжила своё занятие.

— Надо меньше пить, — начал приговаривать Сергей, пританцовывая на одном месте. — Пить меньше надо. «Delirium tremens» — так, кажется, по-умному называется этот синдром — «горячка белая». Когда кошки мерещиться начинают, а также черти, змеи, и прочая хренотень. Вот, зараза! Да что это со мной? Как это прекратить?!

Кошка выгнула спинку, покрутила хвостом, зевнула, и побежала прочь по коридору. Уныло глядя ей вслед, Сергей продолжал рассуждать:

— С другой стороны, хорошо, что появилась кошка, а не какой-нибудь там динозавр. А пить всё равно надо бросать. Не доводит до добра это питьё.

Ему было проще думать о том, что эта галлюцинация — признак недавнего злоупотребления алкоголем, а не симптом неизвестной болезни, косившей их всё это время. Напрасно он тряс головой и тёр глаза. Иллюзия не исчезала. Тогда, махнув рукой, он, чертыхаясь, поплёлся обратно в свою каюту. Кошка призывно мяукнула у него за спиной. Остановившись, Сергей обернулся к ней.

— Ну и чего тебе от меня надо, киса? Я знаю, что тебя не существует. Ты живёшь только в моём воображении. И не пытайся меня убедить в обратном. Всё равно не поверю.

Кошка опять мяукнула.

— Да чтоб тебя! А ну пошла отсюда! Брысь! — он сделал угрожающий выпад в её сторону, топнув ногой и замахав руками.

— Мяу, — повторила кошка. — Мя-ау.

— Брысь, кому сказал! Ах ты, вредная кошенция! Сейчас я тебе покажу!

Сергей бросился за кошкой, а та припустила от него вприпрыжку до конца коридора, и скрылась за поворотом. Пробежав ещё несколько метров, парень остановился, не желая более её преследовать.

— Так-то лучше. И чтоб я тебя тут больше не видел, глупая галлюцинация!

За его спиной начали раздаваться приближающиеся щелчки. Он обернулся, и увидел поочерёдно гаснущие лампы. Одна за другой, они отключались по цепочке, затягивая коридор темнотой, будто чёрным чехлом. Пока Сергей соображал, что происходит, отключилась лампа, расположенная над его головой, а затем, все остальные, что были в коридоре. Свет проникал в него лишь из примыкающего коридора, в котором скрылась удравшая кошка.

— Прекрасно! — всплеснул руками Сергей. — Теперь ещё и свет вырубился. Как же меня это достало! Всё! Идут эти глюки к чёртовой бабушке, а я возвращаюсь назад — в свою каюту.

Сказав это, он уверенно шагнул во мрак. Первые несколько шагов дались ему легко, но потом его походка начала замедляться. Чем глубже он погружался во тьму коридора, тем хуже различались двери. Приходилось ориентироваться лишь по отблескам на их ручках. Про себя, Сергей упрекнул даже Ольгу за то, что та выбрала столь отдалённую каюту. Каждый новый шаг становился всё короче тяжелее. Ноги словно наливались неподъёмной чугунной тяжестью. Что-то пряталось там, в темноте. И оно смотрело на него пристально и неотрывно. Парень не видел этих глаз, но чувствовал, как внимательно они созерцали его на протяжении всего пути. Чем дальше — тем труднее идти. Тяжёлый вздох, раздавшийся в темноте коридора, заставил Сергея остановиться, и напряжённо прислушаться. Горячей росой на его лбу выступили невидимые капли пота.

— Может быть, Генка? — безуспешно постарался успокоить он сам себя, вглядываясь в сплошную стену мрака.

Напрасно он вслушивался в тишину. Более никаких звуков темнота не порождала. Сергей решил было двигаться дальше, но вдруг понял, что не может сделать ни единого шага вперёд. Ужас, разлившийся по телу, якорем удерживал его на месте.