— Но зачем тебе встречаться с ним?

— Будем решать вопрос о нашем освобождении. Я не намерен ждать ни одного дня. Чем скорее мы покинем корабль — тем лучше.

— А мы не можем его попросту покинуть?

— Скорее всего нет. Хо всё предусмотрело, чтобы мы этого не сделали. Но теперь, когда перевес на нашей стороне, ему некуда деваться. Придётся нас отпустить. О том, как будет проходить наше освобождение, мы с ним и потолкуем. Не думаю, что это займёт много времени. Тебе не придётся долго меня дожидаться.

— Мне как-то неспокойно. А что если Хо действительно замышляет какую-то подлость? Может быть мне пойти с тобой на эту встречу?

— Тебе незачем встречаться с Хо. Думаю, что ты его больше никогда не увидишь, и слава богу. Предоставь это мне. Я привык с ним общаться.

— Я буду ждать твоего возвращения.

— Я вернусь. Обязательно вернусь. Ведь впереди нас ждёт свобода. Мы вернёмся в наш привычный мир, чтобы обрести покой и счастье. Весь этот мир будет лежать у наших ног, и мы сможем выбрать любую дорогу, по которой пойдём в будущее. Вместе. Как же это здорово! Я научу тебя управлять иллюзиями, создавать новую реальность, путешествовать за грань естественного пространства. Но, самое главное, у нас будет собственный мир — наш родной дом, надёжнее и прекраснее которого не сыскать ни в какой запредельной фантазии.

— Так оно и будет.

Воздух вдруг стал плотнее. Свет померк, и Ольга почувствовала головокружение, за которым последовал неожиданный провал в пустоту. Сознание отключилось так быстро и непредсказуемо, что она даже не успела испугаться. Возвращение из небытия напоминало обычное пробуждение от сна. Словно неведомая сила выталкивала её из тёмной и тёплой глубины, на поверхность — к холодному и яркому свету. Первым после возвращения в реальность было осознание того, что её будят.

— Оль, Оля, — легонечко, но настойчиво толкал её Сергей. — Подъём.

— А? Что? Я заснула? — протирая глаза, залепетала Ольга.

— Вроде того, — заулыбался парень. — Не хотелось тебя будить, но пришлось.

— Господи. Что опять случилось?

— Собирайся.

— Вы починили кран? Он работает?

— Пашет как трактор! — усмехнулся Серёжка. — Пришлось с ним повозиться, но мы справились.

— Вот, молодцы! Наконец-то. А где Гена?

— Наверху остался. Вещи я уже собрал. Продукты тоже. Посмотри, не оставили ли мы чего? Одежду там, мелочи какие… И давай на верхнюю палубу. Наконец-то мы отсюда уплывём.

Ольга глянула в окно. Туман был тёмным, вечерним. Корабль неукротимо окутывали сумерки.

— Поплывём на ночь глядя? — с долей волнения осведомилась она у Сергея.

— Ну, мы с Генкой подумали и решили, что промедление смерти подобно. Оставаться здесь ещё на одну ночь крайне опасно. Учитывая то, что здесь творится. Да, отправляться в ночь — страшно, но гораздо страшнее сидеть в этом плавучем склепе.

— Ты прав. Нужно убираться отсюда, и чем скорее — тем лучше.

— Всё уже готово для этого. Осталось только спустить лодку на воду. Лидка у себя, что ли?

— Не знаю. Наверное.

— Пойду, сообщу ей. Пусть тоже собирается.

Деловито почёсываясь, Сергей вышел из каюты. Ольга быстренько заглянула в свой тайник, и посмотрела на орхидею. Очаровательный цветок всколыхнул в душе девушки противоречивые мысли. Если она сейчас уплывёт, то не сможет явиться на встречу с Евгением, как обещала. Может быть она больше никогда его не увидит.

Разум велел ей отбросить все иллюзии, и бежать прочь с корабля, но сердце почему-то молило остаться. Ольга больше не боялась «Эвридику». Судно перестало быть страшным после её последнего видения. Призрачной угрозы более не ощущалось. А может остаться ещё на одну ночь? Может попытаться упросить ребят? Уговорить их отложить отправление до завтрашнего утра? Она могла бы попрощаться с Женей, и…

Нет! Нельзя поддаваться чувствам. Только не сейчас. Нужно пересилить себя, и действовать, опираясь на здравый смысл.

— Её там нет.

Голос Сергея застал её врасплох. Быстро накрыв тайник покрывалом, Оля растерянно взглянула на него. Неужели успел заметить? Нет. Приятель выглядел озадаченно, и не придал значения тому, что девушка ищет в проёме между столиком и кроватью. Его волновало совсем другое.

— Н-нет? — голос Ольги дрогнул.

— Каюта пустая, — развёл руками Сергей. — Понятия не имею, куда её унесло.

— А она к вам не приходила, пока вы там ремонтировали?

— Не было её у нас. Мы вообще думали, что вы вместе.

— Да мы были вместе, но потом…

Договорить она не успела. В каюту бодро забежал Осипов. Мельком оглядев присутствующих, он нетерпеливым тоном спросил:

— Ну что? Все готовы? А где ещё одна?

— Вот, выясняем, — ответил Сергей.

— А чего выяснять-то? Уходить пора.

— Лиду нужно найти.

— Она что, пропала? Ва-ашу мать! — Геннадий схватился за голову. — Только не говорите мне, что ещё одну потеряли!

— Да погоди ты психовать. Пока ещё неизвестно, куда она подевалась. Может быть где-нибудь рядом сидит. Оль, так где ты её видела в последний раз?

— Ну, мы собирали продукты на кухне. Вдруг она расшумелась, раскричалась ни с того, ни с сего. Начала обвинять всех подряд. А потом убежала в истерике.

— Совсем замечательно, — кивнул Осипов. — И ты, конечно же, догонять её не стала.

— Я подумала, что ей нужно побыть одной, чтобы успокоиться…

— Русским языком вам сказал — «не разбредайтесь»! После ваших прогулок по кораблю, мы потом трупы собираем. Вам это не кажется странным? В общем, так. Мы сейчас же все вместе идём искать Лидку! И молитесь, чтобы она была жива.

Сергей и Ольга молча кивнули.

Нередко я задавался вопросом, почему я пишу всё это? Почему в таком упрямом упоении, вывожу строчку за строчкой? Для чего я этим занимаюсь? Для кого? Быть может, в душе моей не угасает надежда, что это прочтут, изучат, поймут… Ну хотя бы постараются понять, проанализировать мысли, вылившиеся в замысловатые предложения. Раньше, когда уже ничего не ждал, спасался этим, мечтая о том, что написанное переживёт меня, и я обрету вторую жизнь, уже после смерти. Пусть ненадолго, но всё же. Глупые мечты обречённого человека. Но и теперь, теперь, когда есть стимул карабкаться из проклятой тюрьмы, когда в сознании твёрдо укоренилась вера в освобождение, я всё равно продолжаю писать, причём с гораздо большим азартом, чем прежде. Эта почти наркотическая потребность захлёстывает меня. Она расширяет границы моей унылой камеры, она успокаивает, приводит мысли в порядок, отвлекает от всего постороннего, позволяет коротать время, и верить во что-то доброе, хорошее. В светлое будущее, которое обязательно будет.

Твёрдой, уверенной походкой Евгений шёл вперёд по длинному коридору, в дальнем конце которого виднелись двери. Он был так сосредоточен на этих дверях, что окружающие его стены неестественно расплывались и размазывались по иллюзорному пространству, как манная каша по тарелке.

Не смотря на ускоренную походку, он никак не мог дойти до этих дверей. Коридор был бесконечен. Он словно вытягивался вперёд, не давая возможности достичь своего конца. И двери постоянно маячили вдалеке, не приближаясь ни на йоту. Евгений знал причину этой необычной иллюзии. Он был на своей территории, и сам являлся её творцом. Двигаясь на последнюю встречу со своим лютым врагом, он решил немного потянуть время, чтобы как следует настроиться на заключительный диалог. Лучше всего способствовало обретению решительности именно такое необычное сочетание движения и неподвижности. Он шёл, и, одновременно с этим, стоял на месте. Набираясь мужества и уверенности в себе.

Наконец, достигнув ожидаемого настроя, он отпустил застопорившееся пространство, и стал быстро приближаться к дверям, на ходу унимая последние остатки душевного трепета. Двери распахнулись, и он вошёл в просторный круглый зал, обрамлённый со всех сторон широкими окнами, за которыми раскинулась объёмная мозаика глубокого космоса, пестреющего мириадами мерцающих светил, переливающимися облаками туманностей и разноцветными вращающимися завихрениями галактик. Зал ярко освещался невидимыми лампами, и был абсолютно пуст. Лишь в самой его середине, прямо под центром внушительного прозрачного купола, стоял большой чёрный диван с блестящей кожаной обивкой.