— Конечно! Прошу тебя, Женя, не разрушай то, что нам с таким трудом удалось построить.
— А что мы построили? Мы до сих пор не смогли придумать даже самого примитивного оружия против Хо. Украдкой, мы устраиваем минутные праздники, когда оно нам это позволяет. Мы барахтаемся в темноте, как слепые котята, и единственная наша цель — вырваться из этой темноты.
— Мы должны бороться. Жизнь без борьбы — это уже не жизнь.
— Поэтому я и задумался над тем, с чем нам придётся бороться, если нам всё-таки удастся победить Хо. Имеет ли вообще смысл победа над ним?
— Извини меня, но ты сейчас несёшь чистую околесицу. Что с тобой, Женька?! Приди в себя!
— Я в полном порядке.
— Сомневаюсь. Борьба с Хо тебя сильно измотала, но сдаваться нельзя. Не поддавайся ему. Ты справишься. Главное — не терять веру. И потом, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Я с тобой. Я рядом.
— Пока, да.
— И буду! Жень, прекращай свой пессимизм! Ты меня убиваешь!
— Я рассуждаю логически.
— Ты рассуждаешь так, будто бы уже проиграл! Так нельзя! Исходя из твоих слов, мы все должны сложить руки, и спокойно дожидаться своего часа, отмерянного судьбой. Ну уж нет! Ты — как хочешь, а я не собираюсь хоронить себя заживо. Пусть даже проклятое Хо сожрёт меня, зато я умру с честью, до последней секунды сопротивляясь ему! Там, за туманом, нас ждёт свобода. Будет свобода — значит будет и всё остальное. Конечно же, гораздо проще смириться, и обречённо рассуждать о бессмысленности жизни. Бороться и добиваться — намного сложнее. Но я выбираю борьбу, потому что борясь, я чувствую себя живой!
— Ты не понимаешь меня. Дело не в бессмысленности жизни. Я вспоминаю всё то, что оставил на берегу, сравниваю это с тем, что переживаю сейчас, и практически не вижу разницы. Лишь стены тюрьмы сузились, — печально ответил Евгений. — У меня ничего не осталось, совсем ничего. Ни здесь, ни там.
Помолчав, Ольга подняла на него глаза, и тихо произнесла:
— Я тебя люблю. Неужели этого тебе мало?
Женя вздрогнул. Он не сразу смог ей ответить. Стиснув зубы и сжав кулаки, он отвернулся от подруги. Его глаза, кипящие зелёным пламенем, потускнели, и с правого по щеке скатилась маленькая светящаяся слезинка. Никто не знал, никто не ведал, никто даже представить себе не мог, что сейчас творилось в его голове, какое сражение кипело в душе несчастного человека.
Вцепившись в раскалённые прутья клетки, он тряс их, налегая всем телом, испуская из широко раскрытого рта беззвучный вопль. Наносил удары снова и снова, пытаясь пробить неприступную решётку. Он должен был вырваться, чтобы вновь обрести контроль над разумом, подчинённым враждебной силе. Лишь чувства всё ещё принадлежали только ему. Хо не могло их подчинить, как ни пыталось. Именно эти чувства и давали энергию его неукротимому буйству. Он колотил глухую преграду, забыв про боль и усталость. Он метался. А на поверхности не было даже малейшего намёка на эту внутреннюю борьбу. Там властвовало Хо. И лишь выступившая слезинка, скатившаяся по абсолютно безразличному лицу, свидетельствовала о тяжком душевном переживании, которое испытывал Евгений.
Но Ольга её так и не увидела. Женя быстро смахнул слезу рукой, и обернулся к ней как ни в чём ни бывало.
— Да, — промолвил он. — Это прекрасно. Только ради этого я и живу на свете. Но всё это, к сожалению, временно. Ничто не вечно. И любовь не вечна. Однажды я не увижу тебя рядом. Буду кричать, буду звать — но ты не откликнешься и не вернёшься. Ты уйдёшь, и я опять останусь один. Буду рвать темноту, оплакивать былые воспоминания. Буду пытаться разглядеть тебя в толпе — безуспешно.
— Мне это надоело, — ответила Ольга. — Тебя не исправить. Тебе не докажешь, что жить надо сегодняшним, а не завтрашним днём. Радуйся тому, что у тебя есть сейчас. И борись сегодня, чтобы твоё завтра стало радужным и счастливым.
— Я лишь размышлял…
— Почему? Почему ты всегда всё портишь своими ужасными речами? Зачем ты это делаешь?
— Мы слишком разные.
— Прекрати. Не убивай мои чувства к тебе. Я тебя очень прошу.
— А разве можно убить мёртвое?
— Ты всё сказал? — со слезой в голосе спросила Ольга.
— Да.
— Тогда нет смысла ещё что-то доказывать. Если ты твёрдо уверен в своих убеждениях — поступай как хочешь. А я — ухожу.
Эти слова для Евгения были сродни удару молотом по голове. Неизвестно, собиралась ли Ольга уйти на самом деле, но сообщила она об этом очень убедительно. Женя поверил в это, и борьба в его душе достигла критической стадии. Не успела девушка пошевелиться, как он протянул к ней руку, и умоляюще простонал:
— Нет! Не уходи…
Оля остановилась, с тревогой и непониманием глядя на него. Согнувшись, Евгений обхватил себя руками, низко опустив голову. Было слышно, как скрипят его зубы, а дыхание вырывается из груди с отрывистым свистом.
— Подожди… — шептал он. — Подожди.
— Что с тобой? Тебе нехорошо?
Горячка тут же схлынула с Ольги, сменившись беспокойством. Она бросилась к другу, но он поспешно остановил её.
— Нет. Не приближайся!
Вцепившись себе в волосы, Евгений принялся кружиться по залу, корчась и завывая. Его глаза то вспыхивали, то угасали. Сталкивая приборы и бутылки со стола, налетая на мебель и стены, обезумевший человек метался по комнате. Оля забилась в уголок, в ужасе наблюдая за его зловещим танцем, и вздрагивая всякий раз, когда он разбивал очередной бокал, опрокидывал стул, или врезался в шкаф.
И вот, наконец, остановившись посреди зала, он, освещаемый подрагивающими отблесками свечей, низко склонился, издав протяжный клокочущий хрип. Его руки безжизненно повисли, как две плети.
— Фраксалахнетх, угхрафинх-х… Сууутх… — прошептал он непонятные слова, после чего дёрнулся так резко и неестественно, что всё его тело было отброшено назад, как от удара.
Руки взметнулись в воздух, и он опрокинулся. Но не упал, сумев удержать равновесие. Качаясь как пьяный, Евгений закрыл глаза руками и грозно прокричал:
— Уходи!!!
Ольга дёрнулась было, чтобы убежать, но что-то вовремя её остановило. Евгений обращался не к ней. Он говорил с кем-то другим, невидимым. Напряжённая тишина окутывала зал несколько минут, после чего Евгений наконец-то открыл глаза, которые больше не светились.
— Всё закончилось, — произнёс он. — Я сумел. Я смог.
Дрожащая Оля испуганно глядела на него из угла, а он вдруг засмеялся, потом издал восторженный вопль, хлопнул в ладоши, и подпрыгнул на месте. Теперь его лицо светилось счастьем.
— Ты понимаешь? Ты осознаешь это? — обратился он к ней.
— Что я должна понять?
— Случившееся только что — это… У меня получилось!!! — он снова взвизгнул от счастья, и взмахнул руками.
— Что получилось?
— Понимаешь… Дело в том, что… — протянув к ней руки, тараторил Евгений, пытаясь подобрать более подходящие слова. — Сейчас должна быть его очередь. Его! Не моя!
Стараясь двигаться как можно аккуратнее, чтобы не напугать девушку ещё сильнее, он подошёл к ней, и дотронулся до её щёк кончиками пальцев.
— Хо не управляет мной. Я полностью контролирую себя. Мой ход продолжается, — шептал он дрожащими губами.
— Ты уверен?
— О, да! Я ещё никогда не был так уверен! — Евгений поднял кулаки и потряс ими в воздухе. — Как же я счастлив! Ты не представляешь. Да здравствует сила человеческого разума!
— Я рада за тебя, — попыталась улыбнуться Ольга. — Надеюсь, что подобное больше не повторится. Ты едва не испортил наше свидание.
— Прости. Я был не в себе. Оно пыталось одержать надо мной верх, но у него ничего не вышло. Ах, если бы ты знала, как это прекрасно — чувствовать, что ты вновь свободен и твой разум не подчиняется чужой воле.
Выдернув Ольгу из угла, Евгений закружил её по комнате, весело смеясь. Теперь это был смех не сумасшедшего, а счастливого человека, победившего свой страх, преодолевшего недосягаемый барьер. Его радость быстро передалась Ольге. Она тоже засмеялась. Обстановка, чуть было не вошедшая в смертельное пике, вновь стала тёплой и душевной.
