— Может быть, это и к лучшему, что я перестала чувствовать боль. Ведь вместе с этим я перестала бояться Хо. Сейчас я чувствую лишь усталость от того, что творится там — в реальности, — спокойно рассуждала Ольга. — Мне хочется отстраниться от этого, оградиться. Вообще об этом не думать. Хотя бы на время забыть обо всём.

— Забудь, — кивнул Женя. — Просто забудь, и не думай об этом.

— Забыть и не думать… Осень наступила. Как красиво вокруг, торжественно. Покой — наверное, это всё, что мне нужно.

— Ты заслужила его.

— Нет, не произноси это слово! Никогда его не произноси!

— Почему? А что в нём такого?

— Не люблю его. Не люблю, и всё. Вечно слышу его, как издевку. Надоело.

— Хорошо. Как скажешь.

— Прости, что сорвалась. Ты не обиделся на меня? Понимаешь, все эти события сделали меня немного дёрганной…

— Разумеется, я не обиделся. Всё в порядке, и не нужно оправдываться. Если это слово тебя раздражает — мы больше не будем его использовать в нашем общении.

— Спасибо, что понял меня. Ты — чудо.

Листья, сонно кружась, падали на прохладную землю, устилая её пряным пятнистым ковром. Маленькие паучки на длинных паутинках, время от времени, пролетали по воздуху мимо людей, направляя свои лёгкие летучие нити в неизведанную осеннюю даль. Ничто не нарушало спокойствия чинной прогулки. Ни надоедливые любопытные лица, ни бесконечный уличный шум, ни жалкие бродячие животные. Парк раскинулся перед ними во всей своей нетронутой красоте, окружая колоннами задумчивых деревьев, среди которых затихали звуки голосов, и слова становились неясными для постороннего слуха. Деревья лучше кого бы то ни было умеют хранить людские тайны.

Ольга подбирала наиболее приглянувшиеся ей листья, складывая их в гербарий. Подняв очередной листок, она с задумчивым видом рассматривала его, разглаживала, водила пальчиками по ветвистым прожилкам.

Несколько минут они шли молча. Какое-то время Евгений продолжал наблюдать за тем, как Оля любуется собранной листвой, а затем вдруг тихонько пропел:

Мы букет поставим посреди стола,

Осень золотая в гости к нам пришла.

На лице Ольги заиграла улыбка. Её глаза заискрились, и девушка искоса взглянула на спутника. Не успела она открыть рот, чтобы задать ему какой-то вопрос, как он ответил сам:

— Эту песню мне часто пела моя мама, когда я был совсем маленьким. Мы вот так же гуляли с ней, и собирали листья. А потом, когда приходили домой, ставили их в вазу, или складывали красивые гербарии. И при этом, она мне тихонечко напевала. Давно это было. Саму песню я уже забыл. Только припев отпечатался в памяти.

— Хорошая песенка. Ты неплохо поёшь.

— Спасибо. На самом деле у меня совсем нет голоса.

— Неправда. Ты скромничаешь, — Ольга хлопнула его листьями по спине. — У меня есть один хороший знакомый, который поёт таким высоким голосом. Ну, знаешь, прямо писклявым — это умора! И, главное, когда разговаривает — то голос у него нормальный. Но стоит ему запеть — так сразу выдаёт такие ноты, что все со смеху падают. Как собирается компания на застолье какое-нибудь — так все его начинают просить, «Спой! Спой!» Он, бедный, по всякому отмазывается, но его всё равно заставляют. Это надо слышать! Хохма сплошная.

Евгений улыбался, глядя себе под ноги.

— Ему мой другой приятель один раз сказал. — Гарик, ты случайно не выступал в хоре мальчиков-зайчиков? — смеясь, продолжала Ольга. — А тот покраснел сразу, как помидор. Его так жалко стало. А тот парень, который ему это сказал, сам ни фига петь не умеет вообще. У него дома постоянно бардак такой, стены ободранные, обклеенные газетами какими-то, жуть, зато есть огромная коллекция перочинных ножей. Каких только ножей у него нет, ты бы видел! Там и с фонариками, и с отвёртками, и даже с циркулями есть ножики.

— Забавно, — кивнул Женя. — Я вот хотел узнать… А Сергей, кто он?

— Он — мой очень хороший друг, — улыбаясь, ответила Ольга. — Мой большой, добродушный и преданный котёнок.

— Это хорошо, что преданный, — вздохнул Евгений. — Значит хороший человек.

— Да, он классный. Но иногда бывает невыносимым.

— Все мы не без греха.

— Понимаешь, мы с ним по разному смотрим на жизнь.

— В чём это проявляется?

— Серёжке нужна семья. Он уже замучил меня намёками. Несколько раз пытался завести разговор на эту тему, но…

— Но тебе это не по душе.

— Да.

— Почему?

— Видишь ли, Жень, я не могу представить, что мне придётся жить рядом с этим человеком, видеть его каждый день.

— А что в этом особенного? Очень многие люди так живут всю свою жизнь.

— Это понятно, но…

— Просто Сергей на эту роль не подходит, я правильно понял?

— Отчасти. Он очень хороший друг, надёжный, добрый, понимающий. Но жить с ним всю жизнь…

— Видимо, ты просто не хочешь терять свою свободу.

— Ты угадал. Я слишком свободолюбива для такого шага. Сергей — прекрасный человек, но заботиться о нём всю жизнь — это выше моих сил.

— Но он, наверное, тоже будет о тебе заботиться?

— Сомневаюсь. Ох, Женька, давай закроем эту тему? Я не собираюсь замуж. И Серёга — просто мой товарищ. Мы с ним — просто друзья.

— Я верю, верю, — кивнул Женя. — Мне было интересно узнать о твоём друге. Если он относится к тебе хорошо — значит заслуживает моё уважение. Пойдём, спустимся к воде?

Он осторожно взял Ольгу под локоть, и они свернули с асфальтированной дорожки. Миновав аккуратные клумбы, с весело пестреющими шариками бархатцев, ребята начали спускаться по склону, поросшему багровым кустарником, пиная опавшую листву, и потрескивая сухими веточками. Фонарные столбы, статуи, урны, ограды и скамейки — остались позади. Теперь ничто не напоминало людям о цивилизации. Только осенняя природа, радующая глаз своим нарядным убранством.

Спуск закончился неожиданно. Внизу, перед Евгением и Ольгой раскинулась серая гладь пруда, окружённая со всех сторон редким камышом и плакучими ивами, склонившимися над ним, как над тёмным зеркалом. Спустившись к самой воде, Оля присела на корточки, и потрогала своё отражение. От её прикосновения, по поверхности разошлись колыхающиеся круги.

— А не очень холодная, — девушка обернулась к Евгению.

— Хочешь искупаться? — пошутил тот.

— Нет. Просто так сказала, — Ольга опять обернулась к воде. — Как тут здорово, красиво.

— Да, ты права, — он сел рядом с ней.

— У нас, на окраине города, тоже есть небольшой пруд. Там живут утки. Я один раз видела там маленьких утят. Такие милые. Пушистые и с перепончатыми лапками. Плавают за мамой, гуськом. Мне очень нравилось за ними наблюдать. А здесь тоже водятся утки?

— Да.

— Где же они?

— Не знаю. Может прячутся, может на юг улетели. Осень же, — Женя тихо рассмеялся.

— Что тебя насмешило?

— Да это я так… Легко на душе — вот и смеюсь.

— Легко потому, что я рядом?

Женя кивнул. Подвинувшись к нему поближе, Ольга обняла его, и положила голову ему на плечо, закрыв глаза.

— Мне тоже очень хорошо с тобой. Так хочется остаться здесь навсегда, в тишине и спокойствии.

— Тишина рано или поздно надоедает, — Евгений легонько потёрся щекой об её щёку. — Однообразие не принесёт душе счастья.

— Согласна. Но иногда мне так не хватает обычного человеческого покоя, чтобы все отстали, дали побыть наедине со своими мыслями, предоставленной самой себе…

Подняв голову и взглянув наверх, Женя прищурился.

— Тучи, — прошептал он. — Сплошные тучи. Скоро начнётся дождь.

— А у нас зонтика нет. Хотя, чего волноваться? Ты же его создашь, когда дождик пойдёт, — Ольга усмехнулась.

— Оль.

— У?

— Тебе нравится небо?

— Немного пасмурное, — девушка прищурила правый глаз. — Но, в целом, симпатичное.

— Да я не об этом небе. Я о настоящем, реальном небе. Оно красивое, да? Глубокое, безграничное, чистое.

— Мне нравится смотреть на небо, и на облака. Иногда они имеют такие причудливые формы. Люблю, когда лучи солнца их освещают. Красивое зрелище.