— Да не будет она сидеть на моей шее. Не такая она, — поморщился Бекас (видимо, понимая, что Сергей отчасти был прав).

— Дай то бог, — Сергей взял стакан. — Но если начнёт бить копытом и качать права, то надо сразу так. (Он стукнул кулаком по столу, от чего бутылка и Ванькин стакан разом звякнули, а их содержимое — всплеснулось) И всё. Будет как шёлковая. Надо показать, кто в доме хозяин. А если будешь вот так позволять ей «концерты» устраивать, то превратишься в тряпку. Смекаешь? Конечно же, не надо её, там, унижать, строить из себя господина, быть в семье тираном — нет. Но как только начнёт возникать…

И он опять стукнул кулаком по столу, но уже потише. Бекас молча кивнул, и потянулся за своим стаканом.

— Запомни, ты — мужик, — продолжал Сергей. — И веди себя по-мужски. А вот это происшествие тоже нельзя оставлять безнаказанным. Обязательно поговори с Лидкой. Серьёзно поговори. И сегодня. Иначе я сам с ней поговорю.

— Ладно, — пожал плечами Бекас.

— Я свою Олю в обиду не дам никому, — потихоньку остывая от своей жаркой проповеди, уже тише продолжил Сергей. — Так что ты меня конечно же извини, друг, но я требую справедливости.

— Согласен с тобой, — Иван вздохнул. — Мне частенько бывает стыдно за Лиду, именно из-за этой её дурацкой особенности. Но она не стерва.

— Да-да, — закивал собеседник. — Что не стерва — согласен. Это я слишком загнул, назвав её «стервой» и «истеричкой», прости. Вообще-то она мне нравится, чисто по-человечески. Но меня сильно возмутила её последняя выходка. Лида была неправа, но вела себя вызывающе. Это меня разозлило. Было очень обидно за Олю.

— Конечно. Мне тоже неприятно было.

— Но всё будет путём, — Сергей поднял стакан. — Они ведь помирятся?

— Обязательно. Лида извинится, — Бекас также поднял свой стакан.

— Вот и отлично. Давай, за дружбу! И чтобы отныне нас окружали мир и взаимопонимание.

Они чокнулись стаканами, и опрокинули жгучую водку в свои пустые желудки. Затем, как один, занюхали её кулаками. Закуски на столе не было.

— Х-х-х, — прошипел Иван, отчаянно морщась.

— Зараза, — Сергей потряс головой.

— Да у меня ещё горло болит.

— Простыл, что ли?

— Нет. Меня тут продрало хорошенько, рукавом. А теперь эта водка, кхе-кхе… Глотку щиплет дико. Кхе-кхе.

— Н-да. Хреново без закуски. Может, поищем?

— Да ладно. Обойдёмся.

— Ну, как знаешь.

— Уф-ф… — Бекас гулко рыгнул. — Ой. Чёрт, вот дрянь! Жжёт.

Он сделал глубокий вдох, и нервно растёр свои щёки.

— А вы действительно ночью в люксе тусовались?

— Да.

— И как?

— Нормально. Всё как надо.

— Хех. Догадываюсь.

— Кстати, там произошло ещё кое-что.

— Что?

— Я наконец-то решился сделать ей предложение.

— Серьёзно?! Вот, круто, Бекасыч! И что она ответила?!

— Ну, что… Она согласна, — Иван улыбнулся.

— Здорово! Поздравляю! Так вот зачем ты её в люкс затащил. Молоде-ец.

— А то.

— Долго же ты к этому шёл. Ты ведь уже давно хотел это осуществить. Всё не решался.

— Случая подходящего не было. Э-эх, ну почему всё так сложилось, а? Вся радость насмарку…

— Не тушуйся. Главное, что Лида дала согласие. А неприятности — переживём. Я тебя поздравляю, Ванёк. Завидую тебе!

— Завидуешь?

— Конечно. Если бы ты знал, как давно я пытаюсь подбить на это дело Ольгу. А она всё упирается. Говорит, что не готова к такому ответственному шагу.

— Ей нужно дать время.

— Да сколько ещё давать? Не понимаю, чего ей не хватает?

— Мой тебе совет, не торопи её.

— Ох-х, не знаю, сколько мне ещё ждать придётся…

Они помолчали немного. Затем разговор продолжил Бекас.

— Слушай, Серый, как ты думаешь, почему на этом корабле столько телекамер?

— А что тут необычного? — ответил Сергей. — Телекамеры нужны, чтобы наблюдать за порядком. И потом, их не так уж и много.

— Не скажи, — Ваня кивнул в сторону телекамеры, висевшей в углу ресторана. — Вон, даже тут одна висит. Зачем она тут нужна?

— Во всех общественных местах висят камеры наблюдения. Это нормально. А эта камера всё равно выключена, как и все остальные.

— Ладно. Фиг с ними, с камерами. Я вот о чём хотел с тобой поговорить. При девчонках не мог. Доказательств-то у меня нет. Одни предположения.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Пожалуйста, отнесись к этому серьёзно. У меня есть одно подозрение. Как ни страшно это прозвучит, но один из нас действительно может являться потенциальным убийцей.

— Вот как? Ну-ка, поподробнее, — Сергей перешёл на шёпот.

— Я всё думал и анализировал. Ты определённо не мог убить Настю. Во-первых, не было причин для этого, во-вторых, я тебя знаю очень давно. Мы дружим со школьной скамьи, и я уверен в тебе на все сто процентов. Ты — отпадаешь. Теперь Вовка. С ним мы тоже давно знакомы, и знаем, что этот толстый хряк не справится даже с тараканом, не говоря уже про убийство человека. Он слабак и трус. Готов поклясться, что этот болван проспал как убитый всю ночь и даже не ворочался.

— Уверен, что так и было.

— Ну вот. Остаётся… Генка. Он у нас «тёмная лошадка», всегда держится в стороне, редко вступает в разговоры, в основном молчит. Мы его знаем очень мало. И всё складывается против него. С самого начала. Смотри сам, — Бекас начал загибать пальцы. — Он спал на носу яхты, когда была перерезана верёвка, и пропал запасной якорь. Допустим, это действительно сделала Настя. Тогда почему Генка не проснулся, когда та буквально перешагивала через него? И потом, Настюха была далеко не силачкой. Чтобы поднять якорь, вытащив его из-под брезента и прочего барахла, а затем перетащить его к краю борта, ей бы потребовалось затратить немало усилий. Провозилась бы она долго, и при этом шуму бы подняла на всё море. Как тут не проснуться и не застукать её? Нет же, наш кэп спал сном младенца и ничего не услышал. Наверное, ей следовало уронить якорь прямо на него, чтобы он проснулся. Тебе не кажется это странным?

— Кажется. Считаешь, что Генка действительно мог перерезать верёвку и выкинуть якорь? А зачем тогда он потом так выступал и нервничал? И почему, в таком случае, Ольга сказала нам, что нашла доказательства, указывающие на причастность Насти?

— Погоди. Не будь таким наивным, приятель. Возмущения можно было легко разыграть, чтобы отвести от себя подозрение. Лучшая защита — это нападение. И потом, я не отрицаю правоту Ольги. Она действительно могла обнаружить эти улики. Но неужели истинный виновник не мог их попросту подбросить, подставив несчастную больную девушку, чтобы потом свалить всю вину на неё? А та и сама в это поверила, находясь в плену собственного безумия. Как видишь, версия Ольги таким образом становится вполне правдоподобной.

— Ё-моё… — произнёс Сергей. — Неужели так оно и было?

— Прямых доказательств, как я уже говорил, нет. Но слушай дальше. Потом мы натолкнулись на этот корабль. Спрашивается, как? На акватории площадью в сотни квадратных километров мы чудесным образом нашли заплутавшее судно, и воткнулись в него, ну прямо как по сценарию. Здесь пахнет заранее проделанными расчётами. Почему, по-твоему, не работала радиостанция на «Гортензии»? В чём причина? У Гераниных денег куры не клюют, но они не могли разориться на банальные запчасти к радиостанции. Смешно. Генка отвертелся, что ему было некогда её починить. Можно подумать, мы плавали на этой яхте каждый день, не давая ему возможности… Ладно, идём дальше, вспомни тот эпизод, когда мы зацепили шлюпку «Эвридики». Почему кэп отправил к штурвалу именно Лидку, которая совершенно не разбирается в управлении яхтой? Ведь было заранее ясно, что она не справится и всё испортит.

— Мы отталкивались от корабля.

— Поверь мне, эти секунды ничего бы не решили. Двигаемся дальше, — Бекас загнул следующий палец. — Когда мы высадились на «Эвридику», Генка моментально куда-то убежал, и появился только через какое-то время. Зачем он убегал? И, наконец, Настя каким-то образом оказалась в морозильнике, который был заперт снаружи. К слову, о том что он именно заперт не знал никто кроме Генки. Такое впечатление, что он вообще всё знает об этом корабле. Я понаблюдал, как он здесь ориентируется, и у меня сложилось впечатление, что он знает его превосходно.