— Да, шут с ней. Ты главное не расстраивайся.

— Всё в порядке.

Она пошла дальше по коридору, слыша, как позади захлопнулись двери. Это Сергей вернулся в ресторан, к Бекасу. Сосредоточенно глядя в пол, Ольга двигалась вперёд. Её всю колотило от душевной боли и несправедливости. Хотелось побыстрее уткнуться в подушку, и хорошенько выплакаться, но было ли это спасением? Десятки различных чувств метались в её сознании, хаотично сменяя друг друга. Горе, вина, стыд, страх, тоска. Обвинения Лидии в её адрес хоть и были беспочвенными и взятыми с потолка, но они заставили Ольгу осознать ещё один неприятный аспект. Ведь когда несчастная Настя умирала, она тем временем предавалась утехам собственных иллюзий. Случайность ли это?

Всё сильнее её душой овладевало жуткое подозрение о каком-то потустороннем инфернальном заговоре. Неспроста Евгений отвлекал её своими чудесами. А вообще, Евгений ли это был? Неизвестно, что за таблетки она глотала, и что за галлюцинации её одолевали. Почему она так легко поддалась на эту провокацию? Нет, хватит, следует вовремя остановиться, вернувшись в реальность, и поскорее забыть манящие феерии иллюзорного царства.

Ольга свернула в прилегающий коридор. Сейчас все воспоминания о последнем путешествии за пределы реальности меркли, приобретая уродливые формы, заливались чёрной тушью, вызывали отвращение, и ещё ярче усиливали чувство вины. Нужно было покончить с этим как можно скорее. Пока она ещё может это сделать. Пока ещё не поздно. К своей каюте она подошла уже исполненная решимости. Злость вытеснила в ней все остальные чувства, и диктовала, как ей казалось, единственно верный способ избавления от своих неприятностей.

В каюте царило безлюдное умиротворение. Неубранные постели и скомканный половик запечатлели поспешный уход её постояльцев. На столе стояла пластиковая бутылка с водой. Помедлив секунду, Ольга встряхнулась, и подошла к своей койке, протянув руки к подушке, после чего вдруг увидела маленькую надпись, сделанную на стене, прямо у изголовья. «ОБЕЗЬЯНА». Надпись была нацарапана маленьким гвоздиком. Странно, почему раньше Ольга её не обнаружила? Наморщив лоб, она задумалась на пару мгновений: Почему обезьяна? Что это могло означать?

Снова взглянув на надпись, девушка удивилась ещё сильнее. Слово было написано по-латыни.

SIMIA

Как же она смогла его прочитать, не зная латынь? Новая загадка начала разрастаться в её голове неистовой лавиной, но у Ольги хватило сил, чтобы разом прекратить это.

— Всё! С меня хватит! — воскликнула она, отбрасывая подушку в сторону.

Пластинка ненавистных таблеток лежала на простыне, ничем не выдавая свою тревожную мистическую сущность. Напротив, «Иллюзиум» выглядел настолько безобидно, что Ольга поневоле опешила, и заметно остыла, словно растерявшись. Сомнения усилились, и вместе с ними стал всё отчётливее обозначаться внутренний вопрос: «правильно ли я поступаю?». Но, одержимая своей решимостью, Оля также понимала, что промедление сейчас крайне недопустимо. Нужно было действовать. Схватив таблетки, она поспешно покинула каюту, и отправилась обратно по коридору, стараясь ни о чём не думать.

Остановись. Не делай глупостей. Ты можешь всё узнать, всё понять. Ты должна выдержать это испытание. Пожалуйста, поверь мне!

Призрачный голос умоляюще взывал к ней, но Ольга его не слышала. Не хотела слышать. Боялась его. Невероятная фантасмагория последних дней окончательно запутала её, загнав в тупик, не давая никаких здравых объяснений. Поэтому она решила отправиться по пути наименьшего сопротивления — уничтожить то, что таило в себе пугающую, и в то же время столь соблазнительную загадку. Для начала нужно избавиться от проклятых таблеток, а потом… Не важно, что будет потом. Главное, что этой галлюциногенной отравы больше не будет на корабле. А значит, не будет и соблазна вновь проникнуть за пределы реальности.

Она дошла до примыкающего коридора, и остановилась, услышав стук металлической двери, а затем — приближающиеся шаги. Выйдя на пересечение коридоров, Ольга посмотрела направо, в ту сторону, где коридор заканчивался выходом на палубу, и увидела идущих оттуда Вовку и Гену. Толстяк шёл первым. Выглядел он как-то нетипично и неестественно. Никогда ещё Ольга не видела его таким: отрешённым, унылым и потерянным. Плотно сжав губы и уставившись в пол, Владимир шёл точно под конвоем. Ольге показалось, что если она не сойдёт с его пути, то он налетит на неё всем своим мощным корпусом, даже не заметив этого, поэтому она тут же отступила, пропуская их мимо.

Поравнявшись с ней, Геранин вдруг поднял голову, и как-то странно посмотрел на девушку. Его пустые глаза внезапно просветлели, вспыхнув жестоким огнём, и он улыбнулся… Точнее, ощерился. Этот звериный оскал заставил Ольгу вздрогнуть. Таким подозрительно жутким она видела Вовку впервые. Сколько безумия было в его страшной гримасе! Но, может быть, это она так остро на всё реагировала сейчас, а Геранину попросту захотелось пошутить, скорчив ей рожу? Спустя секунду он вновь упёрся взглядом в пол, и, напоминая конвоируемого арестанта продолжил свой путь по коридору. Капитан, идущий следом, приостановился, и как-то нелепо спросил:

— У тебя всё нормально?

— Да, — кивнула растерянная Ольга, пряча за спину кулак с зажатыми в нём таблетками. — А вы где были?

— Воздухом дышали, — объяснил Гена.

— А-а… Понятно. Я вот тоже иду. Воздухом подышать, — Оля ещё раз взглянула вслед удаляющемуся Вовке, поёжилась, и опять перевела взгляд на Осипова.

— Ступай, — ответил тот. — Если что, мы в ресторане.

Произнеся это, он отправился догонять Вовку. Ольга облегчённо вздохнула, и повернула направо.

Бекас и Сергей сидели в ресторане одни. Перед ними стояла распечатанная, уже слегка отпитая бутылка водки, и пара влажных стаканов. Комкая пальцами краешек скатерти, Иван явно нервничал. Поначалу их разговор не вязался. Каждый выдавал время от времени разобщенные и непоследовательные фразы, касающиеся различных вещей: гнетущей обстановки, невесёлой ситуации, необъяснимой и трагической гибели Насти, пессимистичных прогнозов на будущее, бунта Лиды, и всеобщей неизвестности, окружавшей их. Затем беседа начала потихоньку складываться.

— Ты что, не мог её утихомирить и поставить на место? — в очередной раз произнёс Сергей.

Это был первый вопрос за время их бессвязного диалога, и касался он, скорее всего, взбрыкнувшей Лидии.

— А чё тут можно сделать? — понял суть вопроса Бекас.

— Да ничего! Ты мужик, или кто? Лидка — это твоя девчонка. Ты её с собой взял, вот и следи за ней. Что это за выкидоны и выпады в адрес Оли? Она же совсем за своим языком не следит! Истеричка, блин. Я, конечно, мог её осадить быстро и внятно, но не стал этого делать ради тебя. Я тебя уважаю, ведь ты мой друг. Но ты никак не отреагировал на эти помои, которые твоя Лидуха вылила на Олю. Это неправильно, Бекас. Так нельзя.

— Слушай, Серёг, ну зачем влезать в бабьи разборки, а? Тебе это надо? Да, Лидка — она такая. Заводится с пол-оборота, вспыхивает, потявкает, но потом быстро успокаивается, начинает просить прощения.

— Ага. Сначала обгадит с ног до головы, а потом прощения просит. Ну и характерец. Не знал я, что она у тебя такая стерва… Извини конечно.

— Да ладно. Я к ней уже привык. Вообще-то она нормальная девчонка, и у неё больше положительных качеств, нежели отрицательных. Ну кто не без дури в голове, а? Каждый по-своему с ума сходит. Главное, не трогать её в такие моменты, дать выговориться. Тогда её очень быстро попускает. Уверен, что она уже сейчас начала страдать от угрызений совести, и усиленно думает, как подойти к Ольге, чтобы извиниться.

— Безбашенная девица, честное слово, — Сергей твёрдой рукой разлил водку по стаканам, заполнив их наполовину. — Но так оставлять тоже нельзя, пойми. Нельзя допускать, чтобы баба сидела на шее. Тебе же потом хуже будет, если поженитесь. С ума тогда сойдёшь.