– Он не хочет просто так держать мою руку. Ему не нравится просто сидеть, держась за руки.

Дуэйн понимал, что она имеет в виду Джуниора. Он стоял на некотором отдалении от гамака, и придвинулся ближе, чтобы не затекла рука.

Вскоре Сюзи заснула, не выпуская его ладони. Дуэйн, не зная, как быть, сел рядом. Они находились к тени красивого раскидистого платана. Сюзи любила птиц, и у одной из кормушек ссорились пересмешник и голубая сойка. Пересмешник уступил и перелетел на бельевую веревку.

Дуэйн принялся размышлять о простаивающей нефтяной вышке и Абилене, мастере, отлынивающем от работы. Он осторожно освободил руку и встал. Сюзи приоткрыла глаза, послала ему воздушный поцелуй и опять погрузилась в легкий сон.

Едва он отъехал от дома Сюзи, как за спиной раздались знакомые сигналы. Пришлось остановиться, и Дженни Марлоу, припарковав свою машину, перескочила в его пикап.

– Последнее время ты не замечаешь меня, – сказала она, яростно сражаясь с жевательной резинкой. – Не советую.

– А что? – спросил Дуэйн, недовольный ее появлением. Ему начало казаться, что вся его жизнь состоит из чудовищного переплетения разного рода обязанностей. Он сталкивался с такими людьми, которые радовались, когда их не замечают (в первую очередь это, конечно, близнецы), и с теми, кто ни за что не допустит, чтобы его, или ее, не замечали (пальма первенства здесь, разумеется, принадлежала Дженни), а также с теми, кто занимал промежуточную позицию, требуя к себе то внимания, то пренебрежения. Хорошим примером такой промежуточной категории была Карла, зато нефтедобывающий бизнес служил ярким примером того, что требовало внимания, но чем зачастую пренебрегали.

– Если ты будешь продолжать не замечать меня, я сойду с ума, и тогда некому будет заниматься подготовкой к юбилею, – прибавила Дженни.

Дуэйн отвез ее в «Молочную королеву» и угостил кофе, вполне осознав, что долгие поездки вдвоем с Дженни ему не очень по душе.

– Лестер твердит всем в городе, что мой ребенок не от него, – продолжала Дженни. – На твой взгляд, он мог обрюхатить Джанин?

– Надеюсь, что нет, – честно признался Дуэйн. – Хочу надеяться, что те, кого я знаю, не имеют к этому отношения.

В этот момент со страшным шумом к «Молочной королеве» подкатил белый «линкольн», из которого вышел Абилен, одетый по моде тридцатилетней давности: совершенно черные очки, хорошо выглаженные габардиновые брюки и ковбойская рубашка с пуговицами из перламутра. Его волосы сильно поредели, беспощадное солнце в нескольких местах на лице сожгло кожу, но Абилен стоически игнорировал свои недостатки.

Девушка, которая вылезла с другой стороны «линкольна», была года на два моложе Нелли. В последнее время Абилен принялся ударять за дочками фермеров, которые устраивались секретаршами в офисы Уичита-Фолс или Лоутона. Он откапывал их в скромных дискотеках по всей Техоме – району северного Техаса и южной части Оклахомы, охватывавшему Красную реку. Девушки из сельской местности были грудастыми и размалеванными.

Та, которая была с ним в данный момент, отличалась высоким ростом и выглядела испуганной. Оказавшись внутри кафе, она схватила своего ухажера за руку и принялась нервно изучать меню, написанное на черной доске у кассы, никак не решаясь, словно перед ней было меню на французском языке в каком-нибудь элегантном ресторане Далласа, сделать выбор между чизбургером, мексиканской вырезкой или жареным цыпленком.

Дуэйну стало жаль девушку, и он отвернулся, когда они прошли за его спиной, хотя ему очень хотелось тут же уволить Абилена за прогул.

Через минуту забежали выпить кофе Джанин, Чарлин и Лавел. Дуэйн от души пожалел, что зашел в «Молочную королеву». Ему не хотелось устраивать Абилену скандал перед перепуганной девушкой и давать повод для сплетен дамам из суда. Год, отданный Джанин психотерапии, придал ей непоколебимую уверенность в зрительном контакте. Где бы они ни оказывались вместе, Джанин с маниакальным упорством прибегала к своему зрительному контакту и страшно обижалась, если у нее ничего не получалось.

Зал быстро заполнялся, и команда из суда была вынуждена занять соседний столик.

Дуэйн поэтому избегал слишком часто смотреть на Дженни, которая отказывалась от голубых теней, отдав предпочтение теням цвета шампанского в тон своей губной помады.

– Нас подслушивают, – сообщила Дженни, имея в виду команду из суда. – Теперь каждое наше слово разнесут по городу.

– Каждое слово разносится по всему городу, где бы оно ни было произнесено, – заметил Дуэйн. – Привет, девочки, – наконец сказал он, понимая, что больше не может игнорировать молодых женщин.

– Я слышала, что человек-муха собирается влезть на здание суда во время праздника, – проговорила Чарлин Даггс. Чарлин часто решалась прервать неловкое молчание, за что Дуэйн бывал ей благодарен.

– О да, этот человек-муха очень мил, – поддержала разговор Дженни. – Он живет в Мегаргеле.

– Он влезает на людей или только на здания? – смело спросила Лавел. – Если он так хорош, я, возможно, разрешу ему взобраться на меня.

Джанин тем временем вперила свой взгляд в Дуэйна, надеясь установить хотя бы мимолетный зрительный контакт. Дуэйн не оставил без внимания ее усилия. По ее нахмуренному лицу он догадался, что она что-то хочет сообщить ему.

Группа комбайнеров только что разделалась с обильным завтраком и направилась к двери.

– Интересно, откуда они? – спросил Дуэйн и поймал себя на мысли, что глупее вопрос трудно было придумать. Люди, убиравшие с полей пшеницу, всегда приезжали с севера, из Саскачевана и Альберты.

– Ну и жара стоит у нас, а? – сказала Джанин, как бы давая понять, что способна задавать не менее глупые вопросы. Накануне столбик термометра подскочил до 41,7 градусов по Цельсию.

К облегчению Дуэйна, перед самыми окнами кафе остановилась подняв облако пыли, машина Бобби Ли. Бобби Ли ездил как ковбой из старых вестернов.

– В один прекрасный день нога этого тупицы соскользнет с тормоза, и он протаранит «Молочную королеву», – сказала Лавел. – И первой размажет по полу меня.

В следующий миг тупица, полный жизненных сил, вошел в кафе. Три дня назад он отправился в один из магазинов одежды за новой ковбойской шляпой, в которой собирался появиться на столетнем юбилее, но в припадке легкомыслия купил огромное мексиканское сомбреро. В сомбреро, обросший щетиной, он производил такое смешное впечатление, что Дуэйн всякий раз, завидев его, разражался хохотом.

И сейчас, заметив Бобби Ли, Дуэйн не мог не рассмеяться. Он любил этого человека за то, что, взглянув на него, каждый понимал, что жизнь имеет и комические стороны.

– Если бы проводился конкурс на самую безобразную бороду, ты легко бы выиграл его, – резко заявила Лавел подошедшему Бобби Ли. В отличие от Дуэйна, ни одна из женщин не пришла в восторг от его внешности.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, я не позволю тебе стать президентом клуба моих почитателей, – дружелюбно заметил Бобби Ли, усаживаясь верхом на стул.

Дуэйн знал, что там, где Бобби Ли, должен появиться и Эдди Белт, и не ошибся. Не успел остыть кофе, заказанный Бобби Ли, как вошел Эдди. Он отказался от бороды, отдав предпочтение подкрученным вверх усам.

– Меня же не поймут, если я отращу большие усы, ведь так? – несколько раз спрашивал он Дуэйна.

Дуэйн пообещал рассмотреть этот вопрос на комитете, который еще не существовал. В любом случае, Эдди был рыжим, а волосы такого цвета, как известно, не очень хороши для отращивания усов. Пока что над его верхней губой еле-еле пробивалась растительность.

Сомбреро Бобби Ли очень угнетало Эдди. Как серьезный нефтяник, он презирал все эти ковбойские прибамбасы, включая и мексиканские. Все кругом носили ковбойские шляпы, но Эдди упорно щеголял в своей шапочке бульдозериста.

– Когда я вижу тебя в этом сомбреро, меня просто тошнит, – заявил он Бобби Ли.

– Пусть вырвет. Мы живем в свободной стране, – сказал Бобби Ли, пребывая в необыкновенно хорошем настроении.