Эти элегантные конструкции строились из кирпича, из чередующихся ярусов кирпича и камня, покрытые куполами, подпираемыми сводами с круглыми раками. Часто возвращались к прежним моделям, базиликам с остовом, на котором покоилась крыша (в Месемврии, Серрах), с различными типами крестообразных форм (Панагиотисса в Константинополе, в Перистерах около Фессалоники, в Водоче в Македонии). Но большинство церквей имели квадратную планировку с тремя апсидами и нартексом, с выгнутым и приподнятым куполом над пустым цилиндрическим пространством, сопровождаемым иногда четырьмя куполами меньшего размера. Символичность этой архитектуры, о которой мы скажем позднее, объясняет ее почти уникальное использование. Развитие архитектурных форм происходило усилиями архитекторов, направленными на облегчение конструкций и все большее приподнимание купола, который становился все более воздушным и покоился на все более хрупких подпорках. Достаточно сравнить Святую Софию в Фессалонике доиконоборческой эпохи с церковью Богородицы (Фетхие джами), основанной Константином Липсом (907 г.), и Мирелайон (Бодрум джами), построенную императором Романом Лакапином (920–944 гг.) в Константинополе, чтобы убедиться в этом. Маленькие кубы приподнимают купол в заморских провинциях, например в Италии, и за пределами империи, в Болгарии, Сербии, Грузии, на Руси. В последние века существования империи в церквях все больше высоких куполов, они украшены внутри кирпичом и кусочками глазурованной керамики и демонстрируют некоторое стремление к индивидуальной интерпретации принятых форм. Самые известные памятники этого периода экономического упадка государства построены в Фессалонике (церковь Святых Апостолов), в Кастории и Охриде в Македонии, в Мистре, где представлены все типы планировки, в Арте (Панагия Паригоритисса), Фетхие джами и единственное светское здание — дворец Текфур Серай, единственный пример дворцовой архитектуры. К этому можно добавить церкви сербского, болгарского и румынского государств, значимые некоторыми локальными чертами, привнесенными местными мастерами.

Образование, или, если хотите, пропаганда, которая осуществлялась благодаря всем этим памятникам, которые нельзя рассматривать в качестве простого декора, проявлялась в символике и затрагивала самые глубокие чувства византийской души, истоки ее культуры.

Церковь, гласит сирийский гимн VII в., это отражение божественных таинств. Параллелепипед с куполом на вершине — это Космос, три одинаковых фасада символизируют Троицу, как и свет трех окон, а многочисленные проемы, пронизывающие три стены — это апостолы, пророки и мученики. «Крыша — это небеса, а золотые мозаики символизируют небесный свод, усыпанный звездами… Купол сравним с небом, арки, поддерживающие его, это четыре стороны света» (А. Грабар). Символизм византийских святилищ появляется в VI в., когда архиепископ фессалонийский Симеон в начале XV в. объяснял критянам: «Земной мир, небесный мир и пространство между ними представлены в формах божественной церкви: нартекс (притвор) представляет собой земное пространство, naos (церковь) — небо, хоры — то, что над ним… Церковь построена из материи, но она имеет и сверхъестественную суть: посвященная тайными молитвами прелата и помазанная освященным елеем, она вся становится жилищем Бога, но не все ее части доступны всем, некоторые предназначены для священников, другие для мирян. Naos представляет собой земной мир и видимую часть неба. Ограда хоров (затем иконостас) разделяет чувственные вещи от сверхчувственных, и Иисус находится между Богородицей и Иоанном Предтечей, ангелы, апостолы и святые представляют Христа на Небе». Выбор и расположение убранства имеет те же корни: живопись и мозаика обозначают Царство Божие, которое заполняет собой мир. Это было привнесено в церковь апостолами, как утверждает неизданный апокриф, написанный, возможно, на Сицилии в VII в., известна его грузинская версия. Апостол Петр, гласит этот текст, написавший историю Воплощения Христа после Благовещения до Преображения, приказал своим последователям украсить все церкви, которые они будут строить, этой историей и попросил художника Иосифа нарисовать ее на листах пергамена, которые были отправлены всем епископам. С этого момента, когда, по совету Павла, он решил отправить Панкрата и Marcien на Запад, он им направил «два молитвенника, два Деяния апостолов, две чаши с серебряными дискосами, два кедровых креста, две книги с божественными историями, составлявшими украшение церквей, другими словами, рассказы из Ветхого и Нового Заветов в картинках, как было предписано святыми апостолами». Он им сказал, что хочет, чтобы они построили церкви, украсив их, и показал им рисунки Иосифа: Благовещение, Рождество, Крещение Предтечей, призвание первых учеников, чудесное исцеление, предательство Иуды, Распятие на кресте, Погребение, Воскрешение и Преображение. «Поместите все эти изображения в церкви, чтобы люди, пришедшие в них, постигли смысл и вспомнили о Воплощении Христа, а их вера оживилась и окрепла». Аутентичность послания и подписи уже доказаны, она передается через тетради образцов, существование которых здесь подтверждается, даже если никто и никогда их и не найдет.

Символизм распространялся на все, от синаксиса, или собрания верующих, до литургии в трех ее формах: литургия Василия, которая исполняется десять раз в год, литургия Преждеосвященных Даров во время Великого поста, за исключением субботы, воскресенья и 25 марта (Благовещение), литургия святого Иоанна Златоуста, исполняемая в другие дни. «Нужно вознестись с мудростью путем погружения в молитву над Писанием к Божественному Духу, в котором собраны все добродетели, сокрытые сокровища знания и мудрости. Если кто-то станет достойным этого, то он сам милостью Божественного Духа откроет Бога в своем сердце и сможет созерцать славу Божию как в зеркале, откинув пелену Писания», — обращался Максим Исповедник к избранным, которым он объяснял смысл различных частей службы. Первое вступление священника в церковь для отправления службы подобно первому приходу Христа в мир, освобождению человека от зла, и, входя в храм, а потом вступая на ступени престола, он символизирует собой Христа, поднимающегося на небо, чтобы занять там свое место. Вхождение божьего народа в церковь со священником представляет собой переход неверующих от незнания к познанию Бога, от зла к добродетели, так как церковь обозначает добродетель. Уроки священных книг — это предписания самого Бога, которые каждый получает своим путем, чтобы вести битву и выйти из нее победителем. Литургические песнопения своей нежностью выражают удовлетворение в обладании небесными благами при вознесении души к любви к Богу и ненависти к ошибкам. Воззвания к миру, которые по просьбе служителя делались после каждого стиха, — это восхваления ангелов, которые, освобожденные от битвы, посвящали все уголки своей души божественному, что является исполнением добродетелей. Чтение Евангелия и церемонии таинств представляли страдания Сына Божьего, который спускался с неба и подводил телесную мысль к созерцанию сверхчувственного. В своем общем смысле Евангелие — это осуществление мира, в котором мы живем. После прочтения диаконом святого Евангелия служитель спускался со своего престола, отпускали новообращенных и всех тех, кто не достоин пока участвовать в божественных мистериях. Объявляли о Втором пришествии Христа на землю после Страшного суда, согласно словам апостола Павла фессалоникийцам: «Так как Бог, сопровождаемый голосом архангела и божественными трубами, спустится с неба». Врата храма закроются (и натянется покров) — символ преходящей сути земных вещей и будущего вхождения достойных после страшного разделения и ужасного приговора — в сверхчувственный мир, который есть храм Божий. Вхождение (называемое великим и вторым) святых — это начало будущего объяснения, которое будет дано нам на небе. Христосование миром, о котором служитель заставляет молиться всех присутствующих на службе, предшествует согласию, из которого вытекает для достойных общение с Сыном Божьим и Богом, так как рот символизирует Слово и через него все участвуют в первом и единственном Слове. Символ веры, восхваляемый служителем и собравшимися, — это действие мистической милости, которое все адресуют Богу, благодаря его за средства провидения для спасения их душ. Трисвятое, провозглашаемое всеми верующими, — это знак их будущего единения в собрании нетленных и сверхчувственных властей, с которыми они празднуют тройное восхваление божественного триединства. «Отче наш» — это молитва, которая всех делает сынами божьими. Последнее воззвание во время службы «Один святой, один Бог!» обозначает будущее необъяснимое и несравнимое единство посвященных с единственной сокрытой простотой Бога в мире нетленного сверхчувственного, где властями наверху они будут созерцать свет его славы: общность таинства как окончание всего дает им необходимую чистоту для участия в этой милости.