- Боже... - Выдохнул я. - Вы не люди...

  А Тришия всё не унималась, она визгливо орала и угрожающе тыкала в Хванка своим оружием, явно не совсем понимая, где у этого самого оружия находится курок или кнопочка, которая приводит его в действие.

   - Убей его! Убей! Убей! - Разносилось по всему кораблю. Взбешенная маленькая самка принялась колотить оцепеневшего толстяка прикладом куда попало: по плечам, по лицу, по загривку.

   - Вы - не люди. - Потрясённо повторял я, медленно приближаясь к колоритной парочке. - Вы - не люди. Вы не имеете права существовать. Вы - не люди. Нелюди...

  И когда до беснующейся самки и избиваемого Хванка, по лицу которого уже обильно текла кровь из рассеченных бровей и сломанного носа, оставалось не более трёх шагов, вдруг протрещала очередь, извергнутая из чёрного ствола в руках Тришии - она-таки нашла кнопку... Хорошо пропеченные внутренности Хванка вперемешку с обуглившейся кровью заляпали близлежащие предметы интерьера, окровавленный толстяк беззвучно рухнул на жёсткий рифленый пол.

  Не помня себя от свалившихся на мою тонкую душевную организацию потрясений, я схватил эту тощую бледную шею, поднял визжащее тело над полом, отнял у этого тела опасную игрушку и отбросил это тело мордой в стенку.

  Когда Тришия пришла в себя, слабо постанывая и приложив руки к кровоточащему носу, я - с обожженным лицом, наряженный во вплавившийся в кожу комбинезон сидел на каком-то перевёрнутом металлическом шкафе, держа на коленях отобранное оружие.

   - Ну как? Больно? - Почти сочувственно спросил я. - Носик бо-бо, небось?

   - Тварь...- Слабо прохныкала "венец цивилизации", бессильно прожигая меня взглядом. - Мы скоро вернёмся.... И тебя казнят.... А я добьюсь того, чтобы сначала тебя кастрировали, а умирать ты будешь медленно. Ты будешь мучиться! Долго! Бесконечно долго!

  Самка уже пришла в себя и орала будь здоров, пытаясь вернуть себе былую, годами впитываемую, уверенность в собственном превосходстве на генетическом уровне над представителем "ущербного" пола, над "полуживотным". Слово "вернёмся" неприятно кольнуло в области мозжечка и напомнило о том, в КАКОМ мире я сейчас нахожусь. Стало омерзительно холодно в районе живота и ощутимо муторно на душе.

  А Тришию тем временем несло:

   - Падаль! Животное! Убить! Убиииить!

  Она металась и билась головой о стену и разные предметы, разбросанные по помещению. Похоже, что привыкшая к непререкаемой и закреплённой законодательно и самим образом жизни власти над мужским полом и лично столкнувшись с немыслимой "дикостью" в лице меня, представительница "элиты мироздания" съехала с катушек.

   - Отлично. - Резюмировал я. - Теперь ещё и это.

  Тришия в очередной раз, но как-то особенно сильно стукнулась виском о какой-то угол, послышался тихий мокрый хруст, вопли смолкли.

   - А теперь просто великолепно. - Вырвалось у меня.

   - За-е-бись! На раздолбанной посудине! Посреди Космоса! Лечу в компании с трупами и идиотом! А по прилёту - не пойми, какие встречи меня ждут! Я превзошёл себя - признаюсь!

  Я тоскливо оглядел царившую вокруг разруху, кое-где потрескивали огоньки перебитой проводки, на заляпанном спёкшейся кровью пульте что-то пищало и мигало. Я, превозмогая боль от перенапряжения и ожогов, стеная и по-стариковски кряхтя, поднялся с перевёрнутого шкафа и тут же нервно вздрогнул, резко обернувшись на деликатное покашливание и знакомый звук голоса:

   - Ну что же вы натворили-то, почтенный?

  Кнут фон Вольфштайн! Бледный врач-гений странного мира, всё так же облаченный в стерильно белый халат, слегка поддерживая, словно настраивая фокусировку, очки в элегантной металлической оправе, глядел на меня с толикой удивления и примесью упрёка во взгляде.

   - Доктор! - Радостно воскликнул я, ибо в тот момент я радовался искренне, как младенец. - Вы ли это? Как нашли меня? Откуда?

   - Всё после, сейчас главное - вытащить вас отсюда.

   - Да-да, конечно. Что делать?

   - Ничего особенно сложного. - Лекторским тоном ответил Вольфштайн, протягивая мне руку. - Просто возьмите меня за руку.

  Я порывисто схватил его прохладную и на удивление крепкую ладонь. В следующий миг окружающая меня футуристическая обстановка поблекла и размазалась, сердце на пару мгновений затихло, а дыхание перехватило, словно нырнул в ледяную воду. Но буквально тут же картинка обрела чёткость, а деятельность организма возобновилось. Мы находились в таком уже уютном для меня рабочем кабинете моего дважды спасителя.

  Доктор выпустил мою ладонь и деловито, словно ничего необычного не случилось, обошел огромный, заваленный бумагами и заставленный различными предметами, стол и сел за него, попутно задвинув одно из многочисленных отделений.

   - Присаживайтесь, голубчик, не стойте истуканом. - Посоветовал он.

  Я осторожно опустился на стоявший рядом стул с высокой прямой спинкой, тем более что понял, что ноги мои вряд ли удержат меня больше двух секунд - неприятная слабость и дурнота буквально обрушились на меня словно вся масса воды Ниагары в одну секунду расхода.

   - Вы, я надеюсь, понимаете, что поступили довольно опрометчиво, - начал он, снимая очки и вперившись в меня изучающе-порицающим взглядом, словно учитель, укоряющий первоклассника за непослушание.

   - Даже не опрометчиво, а в высшей степени безответственно!

  Всё, что я мог ответить в таком состоянии это:

   - Почему же?

  Вольфштайн откинулся на спинку кресла, молча поизучал меня, прищурив глаз, и уже более снисходительно продолжил:

   - Осознанно или нет, но вы решили понравиться этому миру, чтобы достичь какой-то цели. Скорее всего, вы решили сбежать, что совершенно понятно, так как вы в недостаточной мере имеете, так сказать, право находиться здесь. Не имеете достаточной подготовки и состояния.

   - Хм... - Всё, что нашлось у меня в качестве контр-аргументации.

   - Являясь случайной производной в троичном проецировании, для данного мира вы - сложная, хоть и интересная в решении, задача.

   - Конечно, - язвительно произнёс я. - Это ж так элементарно...

   - Простите?

   - Доктор, вы слышали такое выражение: сложное - ложно? Витиевато рассуждают шарлатаны, а не действительно умные люди, потому что шарлатанам только и остаётся, что рассуждать, упиваясь собственной ученостью. Но вы же не шарлатан, не нужно носить маску при мне, я уже успел вас оценить.

  Вольфштайн выпрямился в кресле, подался вперёд и взглянул на меня уже по-другому - с уважением.

   - Однако вы не перестаёте меня удивлять!

   - Я ещё не то могу.... И вообще... Я....

  Что же именно я имел в виду, договорить мне не удалось, так как я по-простому и совсем не "витиевато" рухнул со стула в тёмном беспамятстве.

  Истошный крик: "Скорее же! Скорее! Бей!"

  Что это? Откуда дрожь земли?

  Всё тот же крик: "Очнись! Мастер! Очнись!"

  Я с трудом открыл глаза и чуть не закричал от боли. Безжалостный свет чуть не лишил меня зрения. Вокруг был разлит свет - безжалостный, яркий, всеблагий...

  Едва различались очертания земли, на которой я стоял, стоял на одном колене, собираясь с силами, борясь с дурной слабостью...

  Неясными тенями поблизости маячили несколько фигур, земля уже буквально ходила ходуном. Где-то внутри, в тёмных глубинах души зародилось и вмиг окрепло чувство надвигающейся всесокрушающей беды, что-то прорывалось сюда, и этот всепроникающий убийственный свет был её предвестником...

  "Надо встать, надо встать...", - твердил я про себя, как заведённый.