От его полупохабной, но дружественной и даже где-то сердечной болтовни мне стало почему-то легко на душе, и я даже тихонечко рассмеялся, переставляя заплетающиеся ноги и поддерживаемый кряжистым гномом. Меня провели обратно в маленький, скупо освещенный зал и усадили на прежнее место. Прямо передо мной сравнительно аккуратный и прямой контур столешницы имел два полукруглых вырванных фрагмента, словно средних размеров медведь с голодухи решил полакомиться столом. На самом столе беспорядочной грудой валялась еда вперемежку с перевернутой посудой, всё это было залито пивом, которое частыми каплями падало на пол и скапливалось там в одну большую лужу.

  Тут же возникли бледные служки во главе с жутко перепуганным и трясущимся хозяином, который готов был грохнуться в обморок в любой момент. Пока наводился порядок, Дрольд осмотрел мои руки, после чего резюмировал:

  - Придется тебе повозиться, выколупывая всю эту древесину, да потом еще дней десять руки в дубовом настое вымачивать.

  - Да куда ему сейчас этим заниматься, дуболом ты деревенский! - Возразил Гримир. - Он же сейчас на такой подвиг не способен, а завтра поздно будет, нагноение пойдет.

  Тут же он повернулся ко мне:

  - Дай-ка! - Коротко скомандовал он, решительным рывком приблизив мою правую руку вплотную к своим глазам. - Ща, всё сделаем. Где там у меня щипцы были...

  Не глядя, Гримир пошарил свободной рукой в своей напоясной суме, извлек оттуда какой-то вычурного вида средневековый эквивалент пинцета с плоскими в виде лопаточек концами и вновь почти уткнулся носом в мою изуродованную ладонь.

  - Ядрено коромысло! - В сердцах выругался он после нескольких безуспешных попыток подцепить хоть одну щепку, вонзившуюся мне под ноготь. - Хозяин! Свечей побольше принеси! Ни крота ж не видно!

  Несчастный корчмарь мигом исполнил просьбу, словно был обут в крылатые сандалии Гермеса.

  Дело пошло шибче и весь следующий час был посвящен моим рукам и впившимся в них занозам, коих оказалось довольно много.

  - О как! Смотри! - Воскликнул Гримир, показывая мне мою правую руку. - Там, где Перстень, там будто огнем опалило!

  В самом деле, на пальце вокруг Перстня имелся аккуратненький такой ободок из копоти, а ближайшие к нему занозы зашли под кожу уже опаленными и даже обуглившимися.

  Остальные мои спутники еще какое-то время надоедали мне осторожными расспросами о произошедшем, но так как я ничего не мог толком рассказать (в принципе я не столько не мог, сколько не хотел ничего рассказывать), то они скоро ретировались в снятый на втором этаже закуток.

  Между тем снаружи уже стемнело и мы в зале остались втроем под аккомпанемент завываний ветра и шума дождя: я, Гримир и вечно перепуганный корчмарь, передислоцировавшийся за барную стойку, и остервенело натирающий тряпкой всё, что попадало под руку.

  - Ну вот, земеля, и всё. - С облегчением вздохнул Гримир, устало откидываясь на спинку стула. - Вечно тебя заносит куда-то. Ты ж прекращай так баловаться, а то до приступа нас доведешь. Да не за тебя, за себя больше переживаем, мало ли чё, во что ты переродиться можешь.

  В тусклом свете блеснули его лукавые глаза, гном с наслаждением потянулся до хруста в суставах и резко встал:

  - Ну, всё! Пошел-ка я спать, через три часа выдвигаемся.

  - Спасибо за помощь и откровенность. - Слабо улыбнулся я, с тупым усердием разглядывая свои отмеченные порезами различной степени тяжести руки.

  - Всегда пожалста. - Зевнул Гримир и тяжело затопал вверх по лестнице, что-то напевая себе под нос.

  Я еще какое-то время осматривал кисти своих рук, постепенно всё больше переключая внимание на гребанный Перстень, который уже был похож на большой нарост на пальце с вделанным угольно-черным камнем. Даже золото приобрело оттенок кожи, и было не понятно - то ли это ювелирное изделие, то ли неведомое чудо природы под названием "мутация". Зрелище одновременно было отталкивающим и завораживающим. И, главное, что со всей этой херней делать?

  Только через несколько минут до меня дошло, что боль и зуд в кистях прошли, и даже почудилось, что и ран стало меньше. Я зажмурился и помотал головой - нет, нет, нет! Ну их в задницу, чудеса эти! Завтра буду разбираться, что со мной и во что я перерождаюсь, а сейчас, как поется в самом конце одной песни - пор спать. Моё решение было твердо и бесповоротно, и даже протестующее урчание пустого желудка не поколебало его.

  Помню, что спать я повалился между сопящими Торгвином и Дрольдом. Выбирать особо не приходилось, и потому спали мы на свежем пахучем сене, заботливо наваленном на дощатый пол. Последнее, что я смог осмыслить, это спящий сидя граф, держащий обнаженный меч поперек колен.

  Едва донеся голову до рыхло-колючего валика из сена, я буквально тут же отключился, чего раньше за мной наблюдалось довольно редко... Да вот, хоть Настю спросите.

  Без всяких переходов я провалился в сон, и снилась мне.... Страница.

  Эдакая немного пожелтевшая страница книжного формата, которая приблизившись, вдруг заняла всё видимое пространство, и мне не оставалось ничего иного, как читать то, что было написано на ней, правда с помарками и коррективами, аккуратным убористым почерком, который при всматривании превращался в почерк, написанный по-русски.

  "....вскрик разбудил его посреди ночи. Пошарив в полной темноте по прикроватному столику и не обнаружив на нем свечи, либо иного светильника, он, зябко поежившись, спустил босые ноги на холодный каменный пол. В высокий оконный проем пробивался мертвенный свет Миранти, сегодня была ночь ее полнолуния. Ночь, по поверьям древних, полная злого колдовства и злых чар.

  Кивентарий не был склонен к паническом мистицизму, хотя к мистике имел непосредственное значение по праву наследия. Полный ужаса душераздирающий вскрик повторился вновь. Кричала либо до смерти перепуганная женщина, либо ребенок лет одиннадцати-двенадцати. Кивентарий вздрогнул от вкрадывающегося в сердце, даже не страха, а сильного беспокойства, ибо кто мог причинить ему зло в его же обители.

  Странно, но вроде вся прислуга ночует в другом крыле, и любой вскрик служанки вряд ли бы донесся до сюда, а подходить ночью к покоям хозяина настрого запрещено под страхом телесного наказания. Незримый Страж не подавал никаких сигналов об опасности, и потому волноваться за свою жизнь не приходилось, хотя бы по этой причине.

  Южное караульное же помещение располагалось двумя этажами ниже, но оттуда не доносилось ни звука, что могло бы свидетельствовать о намеке на угрозу безопасности их хозяину.

  Сильный сквозняк свел судорогой босые ноги, холод бусинками мурашек пробрался под ночную рубаху, сгоняя остатки сонливости. Затем сильный порыв ветра, будто снежный великан кулаком, вдарил по массивной раме западного окна. Послышался далекий гул и треск дерева. Но рама выдержала, более того - выдержало и стекло, но именно это заставило Кивентария насторожиться и собрать всего себя в единый тугой узел и воззвать к дремавшим в нем силам. Приятная волна тепла потекла с Перстня вверх по руке и, охватывая всё тело, заставляя быстрее бежать кровь и чувствовать охотничий азарт.

  Буквально в тот же миг за толстыми дверями протопал....."

  (Дотошный читатель поинтересуется, наверно, мол, откуда у меня такая превосходная память, что я смог дословно воспроизвести приснившийся незнакомый текст. Ну что я могу ответить на это? Да сам не знаю, видать длительное воздействие непознанных сил Перстня на мой организм вкупе с действием аналога сыворотки правды настолько подстегнули мою память, что некоторые моменты я помню ярко и отчетливо. Однако ж, не стоит зацикливаться на том, чего я объяснить не смогу при всём моем желании...)