Я в тупом недоумении пялился на то, каким чудным, почти уютным светом пульсируют в этом серо-тоскливо-холодном пространстве мои собственные кишочки. Причем, я не чувствовал никакого дискомфорта, мне не было ни капельки больно, мне не было даже холодно и сидеть я мог в любой неудобной позе - я почему-то твёрдо знал, что ноги у меня не затекут.
Я в потрясении откинулся назад и почувствовал, как моя спина упёрлась в слегка шершавую стену... И сразу же всё окружающее пространство превратилось в небольшую каморку, наполненную серым светом, снаружи порой доносились какие-то звуки.
Я решил осмотреться, а в помощь зрению использовал собственный сиреневый свет. Сама каморка была по несколько шагов в длину и ширину, справа от меня проступил силуэт стула с высокой спинкой, я подошел ближе: на стуле валялся скомканный куль грязно-бежевого плаща, рядом, на полу была рассыпана куча различного мелкого мусора. В противоположной стене по светло-серым полоскам по периметру обнаружилась дверь...
"Неудобно будет выйти на улицу с неприкрытыми кишками" - отстраненно подумал я и накинул на плечи найденный плащ. Пуговиц не было, и потому я пошарил в карманах в поисках ремешка, пояса либо чего-то подобного, чтобы как-то прикрыть свою "срамоту".
В правом кармане рука нащупала листок бумаги, который я, естественно же вытащил наружу и поближе к свету: это оказалась записка, в которой, как мне показалось, знакомым почерком было написано следующее:
"Надень этот плащ и выходи на улицу. Поверни сразу налево и иди вниз по улице вдоль трамвайных путей. Дойдёшь до моста "Макс унгер цвайде". Свернёшь направо и пройдёшь пять кварталов. Врача зовут Кнут фон Вольфштайн. Адрес: Эрдбург-штрассе, 27.".
Ничему уже не удивляясь, я накинул плащ, предварительно свернув свои светящиеся кишки в аккуратный клубочек и, по возможности, запихнув их обратно в страшный разрез в животе. Однако всё ж таки пришлось одной рукой поддерживать их, чтоб не вывалились и не запутали мне ноги.
Я толкнул дверь и вышел наружу...
Уютный медово-серый свет обрушился на меня с небес. Вообще здесь преобладали все оттенки серого: булыжная мостовая, стены невысоких домов, немногочисленные прохожие отливали насыщенно-серым; закутки, переулки, углы зданий - буквально врезались в пространство тёмно-серым.
Мимо прошла высокая дама средних лет в элегантной серебристо-серой шляпке. Её породистое надменное лицо казалось высеченным из гранита, но сама она казалась выцветшей, словно иссеченная временем деревянная колода... Уж не спрашивайте, откуда у меня взялось такое сравнение.
Придерживая полы плаща, я двинулся, как и советовалось записке, влево - вниз по узкой улочке. Я шел, словно сквозь легкую сероватую марь, казалось, что сам воздух здесь соткан из мельчайших серых капелек. Однако на душе было на удивление легко и спокойно, словно после долгих опасных скитаний я попал на станцию пересадки с длительным ожиданием, где "всё включено" и не надо думать ни о чём, тем более - о насущном.
Сзади послышался лязгающий грохот, по телу волной вибрации пробежала дрожь. Я невольно оглянулся, прижимаясь к стене трёхэтажного дома с островерхой крышей. Перевалив через укатанный в булыжник гребень, в мою сторону нёсся бело-серо-бледно-черный трамвай сглажено-округлой формы с кругляшами отключенных фар.
Я улыбнулся, провожая его взглядом - словно встретил давешнего доброго приятеля; в окнах мелькнули размытые силуэты, на задней подножке беззаботно устроилась непривычно тихая детвора.
Трамвай прогрохотал мимо, и я продолжил свой путь по узким улочкам необыкновенно тихого города, в котором скопились все оттенки серого со всей обитаемой Вселенной.
Минут через пятнадцать я дошёл до упоминаемого в записке моста - большого, широкого, выгнувшего свою мощную спину через тягучую речку тёмной воды; на фронтальных парапетах восседали гордые готично-фантастические животные из тёмно-серого камня. Как и предписывалось, я свернул направо и двинулся по пешеходной части булыжной мостовой, огороженной аккуратненьким таким, почти что декоративным поребриком. Прохожих было мало и все тихи и молчаливы, пару раз мимо неторопливо прокатили местные автомобили - вытянутые, высокие, на узких колесах.
Дома, ограничивающие улочку, по которой я двигался, стояли почти сплошной стеной и были они невысоки и уютны, не смотря на засилье серого цвета - словно сошли с выцветшей фотографии девятнадцатого века. Я шёл и внимательно смотрел на тускло-серебристые таблички на стенах домов, вчитываясь в названия улиц, написанных латинскими буквами в облегченном готическом стиле.
Нужный дом оказался на перекрестке улиц и был необычайно высок для местной архитектуры - четыре этажа, плюс вытянутая вверх крыша, крытая шершаво-серой черепицей. Осторожно поддерживая норовящие выскользнуть кишки, я поднялся по мраморным ступенькам и дернул за свисавший шнурок. Где-то в глубине дома раздался хрустальный перезвон колокольчика.
Пока мне открывали дверь, я успел изучить прикрученную к дверям табличку, на которой витиеватым почерком явно были нанесены все звания и регалии доктора Вольфштайна.
- Да? - Бесцветным голосом произнесла молодая женщина с бледным лицом, выглянув в приоткрытую дверь.
- Мне нужен доктор Вольфштайн. - Ответил я. - У меня серьезная рана. Прям кишки наружу.
Женщина ничего не ответила, просто приоткрыла дверь пошире, впуская внутрь. Она вела себя так, будто уже давно привыкла к таким вот посетителям.
- Идите прямо, он у себя в кабинете. - Сказала женщина мне в спину, поднимаясь по лестнице на второй этаж.
Я последовал инструкции и двинулся прямо по просторному коридору, упиравшемуся в широкие светло-серые двери с непрозрачным матовым стеклом вместо деревянного полотна.
Осторожно придерживая под плащом осклизлый клубок, я постучал в дверное стекло.
- Кто там? - Донесся сильный, чуть раздраженный голос. - Открыто!
Я распахнул створку и вошёл внутрь. Сильный медикаментозный запах вдарил по мозгам через ноздри. Моему взору предстал синтез лаборатории средневекового алхимика с современной операционной комнатой: горы колб с горящими спиртовками под ними, кусочки какой-то органики, несколько скелетов неведомых зверушек, металлические держатели с целой батареей мензурок, высокоточные весы с порционной ложечкой...Всё это громоздилось на широких столах, стоящих по обе стороны от входа.
В противоположном конце рабочего, даже не кабинета, а зала располагался широкий крепкий стол из темного дерева, заваленный бумагами и заставленный различными канцелярскими принадлежностями. За столом восседал полный бледнолицый мужчина с густой копной тёмных взъерошенных волос и окладистой бородой, одет он был в чистый медицинский халат серебристого оттенка.
- Кто вы? - Неприветливо буркнул он, зыркнув на меня поверх очков в тонкой оправе.
- Я? - Тупо переспросил я. - Денис.
- Очень информационно. - Саркастически ответил доктор, откидываясь на спинку стула и постучав пальцем по раскрытому толстому журналу с записями.
- Так всё же, - Продолжил он деловым тоном. - Откуда и по какому вопросу вы явились сюда.... Денис?
- Да вот, - Ответил я, распахивая плащ и слыша, как с мокрым шлепком упали на пол собственные кишки, - Не могли бы помочь мне рану зашить...
Доктор привстал со стула и подался вперёд, придерживая очки, на его лице отобразился живейший профессиональный интерес.
- Так-так-так.- Зачастил Вольфштайн. - Очень интересно. Теперь всё понятно.
Он порывисто встал и, взяв меня за плечо, подтолкнул к двери слева от стола:
- Давайте-давайте, проходите, раздевайтесь, ложитесь на операционный стол. - Скороговоркой выпалил доктор, заходя за ширму, откуда через секунду донёсся шум воды - Вольфштайн явно проводил дезинфекцию рук, готовясь к проведению хирургической операции.
