Его ладонь, собственнически прижатая к груди, жаркое дыхание, ворвавшееся в рот, и целеустремлённая коленка, раздвигающая его ноги, совершенно мешали слушать, что происходит там, снаружи. Понятно, маска невинности сброшена за ненадобностью. Эльф, в принципе, был не против - по его же когда-то, пусть и по пьяни утверждению, он мог бы осчастливить большинство женщин соответствующего возраста и внешнего вида; ну, пожалуй что, половину на Веринии, - уточнил он всё-таки тогда, задумавшись, но... Впрочем, ни с чем не сравнимое громкое бряцанье оружия, возгласы боли и ругательства, предсмертные хрипы всё-таки прорвались в затуманенное сознание девушки, после чего она пискнула и испуганно, совсем не нежно впилась в эльфа. Во всяком случае, руки Листочка и губы (а это немаловажно, ибо автоматически освобождалось зрение) оказались свободны, и он попытался продвинуться на пол локтя к заветной щёлочке между портьер, но был безжалостно остановлен упирающейся и мычащей истерически в грудь Матильдой.
Листочек вздохнул и стоически воздел глаза - только терпение спасёт мир. Вздохнул полной грудью ещё раз, ощутив неясную мокроту сквозь рубаху, поднял руку и несколько раз провёл по голове девушки.
- Ну-ну, успокойся,.. Всё уже прошло.
И это была не просто форма речи. Ужасные звуки в коридоре почти прекратились (почти, потому что кто-то тяжело и с хрипом дышал), но всё равно, чтобы отцепить от себя Матильду, понадобилось время - по дюжине ударов сердца на каждый кулачок и отжимание от груди сопливой мордашки...
Только трупы - краткое описание увиденного. Пятеро ещё недавно здоровых и вполне довольных жизнью мужчин, что характерно - агробарцев. Два гвардейца и троица из вошедшего недавно пехотного отряда грифонов - лягушатников РоАйци.
- Жди меня здесь, - обратился он к настороженно притихшей служанке. - Я скоро приду, - попытался добавить в голос уверенности и ободряюще улыбнулся.
Судя по неизменившимся застывшим зрачкам, девушку ему обмануть не удалось. Да и не мудрено: виденная удар сердца назад картина застывших в неприродных позах, будто сломанные куклы, людей, чёрно-алые росчерки на светлых стенах и неподвижных телах могли вдохновить какого-нибудь больного подвальных дел мастера, но не его, эльфа, которого привлекала эстетика картин жизни, а не смерти. Несмотря на невольное ремесло наёмника, то есть существа, потенциально несущего смерть, причём за деньги.
- Да, напомни мне, где находятся покои леди Оливии? - поинтересовался сухо и деловито - нечего разводить долгие проводы и давать повод для следующего водопада слёз, параллельно собирая лук, открывая колчан, застёжку на рукояти меча - в общем, проводя манипуляции, впоследствии должные сохранить жизнь.
Выслушав девушку и уяснив направление, он вышел из укрытия.
Заглянув в арку коридора, он всё-таки обнаружил несколько живых людей, но движение к цели это отнюдь не упрощало. В локтях тридцати от его поворота находилась группка солдат (трое рядовых и один в доспехах побогаче с зелёным плюмажем на бацинете с поднятым забралом) и стоящий на коленях мужчина. В то время, как Листочек выглянул, гражданскому (судя по одежде) как раз перерезали горло, и двое бойцов, присев, копошились, шаря по рукам и шее ещё тёплого мертвеца.
Эльф набрал в грудь воздух, пытаясь вернуть себе душевное равновесие, произнёс мысленно необходимые слова на изначальном языке, наложил стрелу на тетиву, вышел в проход и, не торопясь, двинулся вперёд. Тут главное было не споткнуться, не зацепить ногой звонкий, шумный предмет, таким образом привлекая ненужное внимание в свою сторону, ведь как известно, при специальном выглядывании, отвод глаз усложняется на порядок. Но потревожить мародёрствующих смог бы наверное только действительно громкий звук, типа падения кирасы с нескольких локтей или вскрик от случайного попадания молота по ноге, так как только подобные действия могли перекрыть гневный распекающий глас командира над поспешно ползающими и уже изрядно испачкавшимися подчинёнными.
Когда до цели оставалось десять локтей, Листочек сделал первый ход: в височный профиль, прямо на стыке железа возле глазницы полнодоспешного. Следующий - в спину сидящего на корточках, третий - в выпученный глаз наклонившегося напротив. Стрелы с такого расстояния прошибали просто великолепно. Но вот последний солдат, подпиравший чуть далее с копьём стену оказался очень даже резвым и сообразительным: видя появляющиеся украшения в товарищах, не совместимые с жизнью, и не видя источника угрозы, он резко пригнулся, отчего стрела, выпущенная в него всего лишь застряла в складках плаща, затем испуганным зайцем, зигзагом рванул прочь по коридору. Вторая стрела в плечо только добавила прыти, но вот третья - в левую часть спины оборвала ненужное метание, и тело, автоматически проделав ещё несколько шагов, с грохотом впечаталось в стену.
Листочек недовольно нахмурился - если каждый раз он будет тратить столь неэкономно боезапас, то скоро его можно будет плевками забросать. Вернулся на несколько шагов назад, к якобы необходимой двери с искусно вырезанными переплетающимися лилиями, повесил на плечо лук, извлёк меч и аккуратно толкнул створку.
Тишина. Сокрушённо и всё больше беспокоясь, покачал головой: кругом одни мертвецы - в прихожей их нашлось трое: двое грифонов и некто в форме. Почему "некто", потому что у тела без головы при беглом взгляде можно определить лишь пол. Недостающая часть обнаружилась в противоположном конце небольшого помещения, явно зафутболенная в сердцах, и опять же давала мало информации о владельце в силу совершенно невозможного при жизни ракурса. Ну и дракон с ним, - меланхолично подумал эльф, хотя действия человека без доспехов при практически внезапном нападении и в численном перевесе были достойны восхищения. Но, как цинично заметил бы Худук: достойные гниют первыми не в силу предпочтения червей, а из-за естественной очерёдности.
Сердце ухнуло в ледяной колодец: опочивальня на первый взгляд особых следов разрушения и вандализма не имела. Но и тут смерть собрала требуемую дань: на пороге солдат с ножом в боку, потом некто пожилой, страшно разрубленный от плеча до талии - щерящиеся в оскале совсем не белые зубы несли скорее ауру агрессии, нежели испуга. И наконец-то: на высоком ложе, среди амурных одеял, застывший спиной кверху, внешне целый ещё один лягушатник.
Эльф аккуратно приблизился и... в каком-то оцепенении замер... Немаленькая туша в кольчуге со съехавшим чуть набок шлеме, лежала... на его Оли...
В сумраке помещения очень чётко выделялась белыми пятнами в непридавленной верхней части тела девушки оголённый кусочек тонкой ключицы и особенно притягивал взгляд мягкий овал груди... Такой уязвимый и беззащитный в практически ровных разрывах ткани и слегка запятнанный... нет, не алым, а чёрным.
Руки у Листочка опустились от безысходности. Хотелось просто сесть на пол, возможно поплакать - хотя подобный порыв больше характерен людям, а не старшим расам, но эльф и не подумал его устыдиться.
Несколько ударов сердца он пялился куда-то прямо в полотно на противоположной стене с каким-то бессмысленным нагромождением полуголых мужчин и женщин. Ничто не привлекло его, просто глазам нужно было где-то отдохнуть... Да и в нормальном состоянии нарисованный бред с неестественно раздутыми телами вряд ли заинтересовал его. В чём тут смысл? В чём художественная ценность? Где Мастерство? Не зря, ой, не зря среди высокорождённых бродит весьма популярное мнение, что раса людей - раса извращенцев... С соответствующим отношением к ним.
Он уже сделал шаг к выходу, когда что-то привлекло его внимание, и он невольно вновь обернулся к картине и, копируя Ройчи, прищурился (хотя видел в сумерках хорошо). Героинями мазни, женской его половины, были светловолосые девушки, то есть блондинки весьма неэльфийских пропорций. Листочек ведь так и не видел лица Оливии, ибо голова лежащей девушки была повёрнута в противоположную сторону, и взгляду эльфа открывался светлый затылок, кусочек щеки, шея...
