Незадолго до окончания дневных занятий на мой коммуникатор поступил вызов. Дежурный офицер учебного центра был краток:

— Патриарх Мак Сим, добрый день! Возникла проблема с одним из курсантов, решение которой требует вашего присутствия. Вас не затруднит прибыть во второй корпус?

«Что же это за проблема такая?» — думал я, садясь в машину. Если верить расписанию занятий, дневные лекции и семинары в аудиториях уже закончились. Причем как общие, так и факультативы. Разумеется, невыполнившие упражнения техники оставлены инструкторами для повторного ремонта узлов в добровольно-принудительном порядке. Кто-то из штурмовиков застрял в тире, оттачивая до абсолюта навыки скоростной стрельбы. Ну а извлечь из кокона симулятора боевого шагающего механизма будущего пилота, желающего повысить свои навыки управления многотонным монстром и при этом вдоволь наиграться, можно было, только принудительно выключив энергоснабжение. Так было, есть и будет. Вот только второй корпус — административный. Там не проводятся занятия. А если туда попадает кто-то из обучающихся, значит, он совершил нечто настолько невообразимое, что обычных мер воздействия, в виде чистки оружия от заката и до рассвета, либо карцера — явно недостаточно. Тут скорее нужен военный трибунал.

Поразмыслив, я вызвал начальника Службы Безопасности бригады. И попросил капитана Олифера тоже подойти во второй корпус, прихватив с собой нескольких подчиненных покрепче. Что бы там ни случилось, но, после разбирательства поступка курсанта, этого орла следует доставить в карцер. Перед уточнением его дальнейшей судьбы в узком кругу. А ни мне, ни преподавательскому составу учебного центра этого делать не стоит. Не положено. Для подобных целей, среди всего прочего, и предназначена СБ. Она же — военная полиция.

На входе меня встретил сам (!) полковник Варго. Чтобы по пути ввести в курс дела. Сама по себе эта история ничем необычным не являлась. Один из курсантов последнего года обучения попытался покинуть расположение учебного центра, не имея на то разрешения командования. Нарушения дисциплины, вызванные самовольными отлучками, были, есть и будут одной из основных проблем любой армии. Каждый маршал, увенчанный лаврами побед, в свое время был совсем зеленым курсантом. И в этот период своей жизни совершил немало вылазок за пределы ограды родного военного училища. Не имея на это ни малейшего права. Так же, как нынешние инструкторы центра. Справедливости ради следует заметить, что и я, и мой заместитель в свое время тоже предпочитали проводить вечера (а особенно — ночи) в обществе гораздо более приятном, нежели коллектив взвода. По личной инициативе покидая место прохождения срочной службы.

Более того, в личном деле каждого из проходивших подготовку курсантов центра имелась статистика: сколько раз тот попытался самовольно покинуть часть, число попыток, увенчавшихся успехом, и какой процент этих отлучек даже не был обнаружен, а имелись только подозрения. По мнению ветеранов, перед теми из будущих пилотов, кто более чем в половине случаев смог обмануть системы контроля учебного центра, покинуть его пределы и добраться до вожделенного квартала «красных фонарей», открывалась блестящая карьера. Потому что они проявляли разумную инициативу! И наоборот, те немногочисленные особи, которые довольствовались немудреными армейскими развлечениями только при наличии подписанного мною разрешения, получали в личном деле пометку: «Безынициативен! Назначение на командные должности не рекомендуется».

Другое дело, что обычно идущая в «самоволку» молодежь старалась сделать это… скрытно. Более или менее. Лазили через забор, рыли подкоп, просачивались в кузова машин, выезжающих за пределы части, либо «терялись» в процессе очередного марш-броска с полной выкладкой. Случались и более экзотические случаи. Вроде так и оставшегося неизвестным умельца, сумевшего не только мастерски подделать мою подпись и личную печать, но и внести соответствующие изменения в компьютерную базу данных. «Нестандарт» внимательно отслеживался, а его творцы разыскивались особенно тщательно. После обнаружения автора идеи он получал особенно строгое наказание. И пометку в личном деле. Свидетельствующую о том, что данный индивид способен на самостоятельное мышление. То есть в перспективе из него получится неплохой командир.

Вот только курсант Фридрих Мюллер такой отметки не мог получить даже в теории. Вчерашний праздничный вечер, когда стальные клещи дисциплины на некоторое время разжались, старшее поколение Рода Громова кружилось в вальсе на торжественном вечере, а подрастающее — отдыхало на вечеринке, со специально нанятыми профессионалками, непутевый младший сын Отто Карловича провел в карцере. Куда он снова угодил «за нарушение дисциплины».

Что в переводе на обычный язык означало: мой шурин в очередной раз проиграл учебный бой на тренажере своему товарищу по обучению. Поскольку систематически пропускал мимо ушей речи преподавателей о том, что каждый (!) боевой шагающий механизм имеет свои сильные и слабые стороны. Поэтому пилот, знающий, с кем именно ему предстоит схватка, и подготовившийся к ней, имеет неплохие шансы на победу. Независимо от классов сошедшихся в поединке машин. На жеребьевке Фридриху достался разведчик типа «Бегун». 22-тонный мех, имеющий исключительно легкое оружие. А также броню, слабую даже для машин этой категории. Потому что разведывательная техника предназначена вовсе не для долгих и ожесточенных боев. Ее задача — максимально быстро обнаружить основные силы противника. Сообщить об этом своему командованию. И, оторвавшись от преследования, отступить под прикрытие «старших братьев». Которые и устроят грандиозное побоище.

В поединке с тяжелыми машинами ключ к победе на «Бегуне» был в использовании скорости и маневренности. С последующим максимальным сближением с противником. И применении термитного оружия с кинжальной дистанции. Либо — заманивании врага на сильнопересеченную местность. Где его более тяжелый противник рисковал просто сломаться. Упав с обрыва на каменные глыбы. К сожалению, Фридрих просто отказался от боя с вражеским 36-тонным «Шмелем». Хорошо бронированной для своего класса, но достаточно медленной машиной. Ввиду явного неравенства сил. Не желая даже думать о том, что в бою, как и в жизни, случается всякое. Иногда приходится сражаться с вражеской бронетехникой вообще голыми руками. То есть, в первую очередь, перед боем нужно думать, как именно можно добиться победы.

Вместо размышлений доблестный курсант не придумал ничего лучше, как обвинить преподавателя в подтасовке результатов жеребьевки. С целью его (Фридриха) унижения. Что и было заявлено проводившему занятие лейтенанту Висбергу. В воспитательных целях лейтенант пересадил Мюллера-младшего на «Шмеля». После чего аккуратно заманил противника под обвал. Тем самым снова доказав, что самое главное в боевом мехе — опыт и знания его пилота.

После поминутного разбора произошедшей схватки курсант Фридрих был передан патрулю. Который, после непродолжительного разбирательства, доставил нарушителя в карцер. Где за ним была (неофициально) закреплена именно эта камера. Вмешиваться в происходящее ни я, ни Отто Карлович не стали. По Уставу, невыполнение приказа начальника подчиненным — воинское преступление. Военно-полевой суд в тот же день выносит приговор, исполнение которого происходит незамедлительно.

Таким образом, когда все юноши бригады пьянствовали, танцевали и налаживали интимные отношения со специально нанятыми профессионалками противоположного пола, обиженный на весь белый свет курсант отбывал заслуженное наказание. К сожалению, отсидка не освободила его от присутствия на занятиях на следующий день. Потому что, после лекций, Фридрих Оттович не придумал ничего умнее, чем подойти к воротам и потребовать (!), чтобы его выпустили наружу как сына начальника штаба и шурина командира подразделения! Осознав сказанное, дежурный по КПП дал команду подчиненным. И те уложили не по возрасту наглого юношу мордой в бетон. Ушибив при этом о дверной косяк.