— Судьбу вспять не повернуть. Вам надо забраться сюда, — настаивала Амелия.

Отчаянным усилием я каким-то образом сумел опереться на правую ногу и, царапая камень ногтями, подтянулся и перевалился на уступ. Полежал, пытаясь отдышаться, а сердце гулко колотилось в груди. Перед глазами открылись проломы в склоне, так называемые погребальные тоннели. Мы карабкались на Габаль-аль-Мауту — гору мертвых — и были недалеко от вершины.

В наступившей тишине, которая от нашего судорожного дыхания становилась только пронзительнее, я различил шаги и шорох осыпающихся камней. Двое преследователей взбирались по склону прямо под нами. Мои руки и ноги были словно ватные — тысячи движений тысячи мышц с неимоверным усилием прорывались наружу. Страх трансформировался в нечто иное. Но во что — в экстаз? Однако какая-то часть сознания понимала, что я в большой опасности. Меня затягивало в открытый космос. Неужели мне предстоит сейчас умереть? В каком-то смысле я чувствовал себя уже умершим.

В эту секунду у моего уха просвистела пуля. Амелия рывком повалила меня за валун и, лежа на животе, принялась отстреливаться. Пули отскакивали от твердого как кремень камня и с глухим стуком утопали в песке. Внизу раздался крик — это значило, что одного из мужчин задело.

— Уходим! — Амелия схватила меня за руку и втолкнула в один из погребальных тоннелей. Согнувшись в три погибели, я пролез в отверстие и услышал, как две пули ударили рядом со входом. — Помогите, — позвала меня моя спутница. — У нас мало времени — они будут здесь через несколько секунд.

Она показала на груду камней, видимо, специально наваленных на деревянную доску. Вдвоем мы приподняли ее за конец и скатили камни, завалив вход. В изнеможении я привалился к холодному камню — он слегка отдавал запахом лайма. Астрариум свинцовым грузом тянул плечи.

— А как мы отсюда выберемся?

— Этого не потребуется.

— Но мы здесь умрем.

— Доверьтесь мне. — Амелия отряхнула руки. — Пошли, нам нельзя задерживаться. Идет пятый час, время поджимает.

Она достала небольшой фонарик и включила его. Стены и потолок тоннеля были покрыты яркими цветными росписями, и моему расстроенному наркотиком сознанию показалось, что они движутся. Иероглифы и рисунки рассказывали о жизни Осириса: вот он женится на Исиде, вот его убивает Сет. На противоположной стене был запечатлен сюжет, как Исида силой волшебства соединила четырнадцать частей разрубленного тела мужа.

Амелия шла впереди, светя перед собой фонарем. Следуя за ней, я ощущал, как голубой лотос растекается по моим жилам и будоражит чувства. Свет отражался от полированного диска ее головного убора, а из-под ног летели цветы: маки, лотосы, лилии. Амелия вела меня в глубь горы, а я как зачарованный смотрел на свои руки и думал: неужели и я так переменился? Поднял ладони к лицу — пальцы танцевали перед глазами: пять, десять, сто; их движения были тягучими, словно воздух превратился в желатин.

Перед нами возникла тяжелая деревянная дверь с резьбой, изображающей чудовищных животных. Перед ней, сгорбившись, сидел к нам спиной старик.

— Привратник, — завороженно прошептала Амелия.

Человек повернулся на голос и, к моему ужасу, оказался моим отцом. Голый, худой, согбенный, дряблый уд безвольно висел.

Амелия вложила мне в руку пистолет.

— Вы должны его убить.

— Не могу, — ужаснулся я.

— Он совсем не тот, кем представляется.

Увидев пистолет в моей руке, отец захныкал. Я не мог оторвать от него взгляда. Нахлынули воспоминания: мы первый раз запускаем с ним на болотах воздушного змея. Отец показывает, как правильно раскручивать веревку, чтобы змей поймал ветер. Как он гордится, что мне удалось поднять змея высоко в небо. Свое удивление и радость во время выпускной церемонии, когда я увидел со сцены его фигуру, хотя отец клялся, что предпочтет, чтобы проиграла команда «Карлайл юнайтед», чем ступит ногой в наш университет. Как неделю назад увидел его у двери дома — он стоял, сгорбленный и беззащитный, в розовой кофте матери поверх нижней рубашки. Я понимал, что фигура передо мной — призрак. Но когда поднимал пистолет, он казался мне реальным человеком.

Старика охватил страх, он оцепенел, глаза полезли на лоб. Повернув ко мне запыленное лицо, он, цепляясь за ноги, молил о пощаде, но с языка слетала не человеческая речь — слышалось только животное хрюканье.

И все равно я не мог заставить себя нажать на курок.

— Стреляйте! — приказала Амелия.

Но моя рука дрогнула, и я опустил оружие. Существо прыгнуло на меня. Его руки превратились в когтистые лапы рептилии, кожа на запястьях потемнела и покрылась твердой чешуей. Я ударил его пистолетом по голове, сбил на землю и быстро обернулся, ожидая нового нападения со спины.

Но ничего не случилось, только Амелия читала нараспев, как я догадался, заклинание из «Книги мертвых». Ноги существа начали съеживаться, перекошенное лицо сплющилось в морду бегемота, а сама тварь билась в конвульсиях и корчилась от боли на земле. Отверзлась пасть — красная и огромная, — из нее вылетел ястреб-перепелятник и стал бешено кружить у меня над головой.

— Ба Изабеллы, — прошептала Амелия. — Вы можете довести ее до естественного конца — должны помочь ей обрести загробную жизнь.

В благоговейном страхе я протянул руку навстречу птице. Трепетание ее крыльев создавало тысячу образов, обволакивавших меня запахом Изабеллы, ее шепотом. Наконец ястреб опустился ко мне на плечо.

Амелия отобрала у меня пистолет и засунула за пояс. В этот момент вдалеке прогремел взрыв. Вход в тоннель был освобожден.

Мы целую вечность, как показалось моим уставшим ногам, бежали по узкому коридору. И когда я уже не сомневался, что больше не способен двигаться, и еле-еле тащился, собирая последние крупицы сил, мы оказались в большой известняковой пещере в глубине горы — просторном храме с многогранными кристаллическими сталактитами, сверкавшими подобно сотням алмазов.

— Здесь мы повстречаем вашего Ка — духовного двойника, — сказала Амелия.

Посередине просторного каменного пола поблескивало озерцо огня, освещавшее похожий на церковный сводчатый потолок.

— Идите к огню. — Амелия подтолкнула меня вперед.

Я осторожно двинулся к сверкающему пламени. Но, как ни странно, чем ближе к нему подходил, тем меньше ощущал на коже его жар. Ободренный мыслью, что и этот огонь всего лишь галлюцинация, я ускорил шаг и остановился примерно в футе от его кромки.

Пламя стало одновременно переливчатым и отражающим свет, языки огня закручивались и расплавлялись в гладкую зеркальную поверхность. И в ней отражался я. Я смотрел на взъерошенного бородатого человека с царапинами на лбу и щеках и едва узнавал свое измазанное грязью лицо, сквозь красную пыль на меня смотрели недоуменные голубые глаза. Я поднял руку, он — тоже. А затем, к моему изумлению, протянул мне: плоть покинула вихревую зеркальную поверхность и обрела реальность.

Я сделал шаг назад и споткнулся; мой двойник шагнул вперед и поддержал меня. Его прикосновение было обжигающим. Он взял меня за запястье и начал входить в мое тело. Я потерял сознание.

А когда рассудок прояснился, я обнаружил, что парю высоко под сверкающим известняковым потолком. Опустил глаза: Амелия стояла подо мной и сверху казалась совсем низенькой на фоне каменного пола. Пораженный, я на мгновение нырнул вниз, но тут же вновь восстановил равновесие. И в этот момент боковым зрением увидел кончики перьев. Оказывается, я обрел крылья. Превратился в собственное Ба. Почувствовав сзади чье-то присутствие, я повернул голову. Ко мне устремился ястреб-перепелятник — Изабелла.

Мы вместе полетали, покружили; словно акробаты, отвесно падали вниз и проносились рядом с каменными стенами пещеры. Я преследовал ее, наслаждаясь силой полета, хотел догнать, чтобы ее дух окутал меня и мы превратились в единое существо. Меня захлестнули воспоминания о нашем браке: первая ночь, ее первый приезд на нефтяное месторождение и удивленное выражение лица, когда она наблюдала, как я читаю землю, наш общий смех. И как мы засыпали в объятиях друг друга. Я понял, что, несмотря на все, что узнал после ее смерти, и несмотря на уверения Гермеса, что этот брак был задуман другими, наш союз был истинным и Изабелла по-настоящему любила меня. Пусть она вышла замуж во исполнение пророчества, но независимо от этого полюбила меня. Теперь я в этом не сомневался. И с этим чувством пикировал вниз и в безрассудной радости взмывал к потолку вместе с ней. Но вдруг, пораженный прозрением, промахнулся и ударился о стену пещеры.