Неожиданно девушка проснулась – комната, к которой она спала вместе со Светочкой, окутывал едкий чёрный дым. Наталья ощутила приступ удушья, горло перехватили спазмы. Она встала с кровати, дабы разобраться: что же происходит. Сквозь дверной проём она увидела – горница объята пламенем и дым обволакивает смежные с ней помещения.

Наталья бросилась к девочке, действовать надо было быстро и решительно. Она завернула спящего ребёнка в одеяло, подошла к окну и, распахнув его, со всего размаха выбросила наружу. Девочка удачно приземлилась в сугроб.

Наталья попыталась вылезти в окно, но голова закружилась, воздуха не хватало – она провалилась в темноту.

Фёдор с отцом подбежали к дому Мальцевых – он был объят огнём. Уже пробудились соседи и выбежали во двор, поднялся переполох.

Одна из соседок бросилась к горящему дому, в сугробе она заметила свернувшуюся калачиком тихо плакавшую девочку.

– Господи! Жива! Слава Богу! А Натаха где? – превозмогая треск дерева, вопрошала соседка. Но испуганная девочка ничего не могла ответить.

Фёдор ринулся к двери, но от крыльца уже ничего не осталось, а дверь и прилегающая к ней стена полыхали, словно факел. На крыше уже вовсю трещал шифер, ещё немного и она обрушиться. Стёкла в горнице, не выдержав жара, рассыпались осколками на свежевыпавший снег.

– Дашка – дрянь! Крыльцо керосином облила и подожгла! – догадался он.

Помощи ждать было неоткуда. Односельчане во главе с председателем администрации, обезумевшие от разыгравшейся огненной стихии, метались вокруг дома Мальцевых. Участковый полицейский вызвал пожарных, наряд полиции и скорую помощь. (Пожарная команда из райцентра приедет только к утру, когда от дома останутся одни головешки)

Фёдор ринулся к пристройке, огонь только перекинулся на неё. Подоспевшая Прасковья подала ему топор.

– Бей окна! Наталья – в доме! Девчонку она успела выбросить! – словно безумная кричала она.

Кто-то из соседей принёс лестницу. Фёдор приставил её к остеклению и со всего размаха ударил по нему топором. Груды осколков рассыпались, подобно хрустальному дождю. Один из них распорол Фёдору щёку. Но он этого даже не заметил. Одним махом он очутился в пристройке…

Кто-то из женщин ему крикнул:

– Возьми одеяло! Накройся!

Фёдор схватил одеяло с кровати, накрылся им и ринулся в дом. Едкий дым заполонил всё пространство, мужчина, давясь от кашля, метнулся в комнату, где обычно спала Света. С трудом сквозь языки пламени и завесу дыма он разглядел Наталью, лежавшую ничком на полу около окна.

Он кинулся к ней, укутал обгоревшим одеялом и поднял на руки… Раздался грохот, Фёдор машинально пригнулся, пытаясь свои телом защитить возлюбленную – в горнице обрушились потолочные балки, а за ними и часть крыши.

Не помня себя от страха и смятения, Фёдор с Натальей на руках устремился в пристройку, там уже вовсю бушевал огонь.

Деревенские жители, затаив дыхание, гурьбой стояли в небольшом проулке, напротив пристройки, с замиранием сердца ожидая появления Фёдора. И вот он метнулся среди языков пламени.

– Господи помоги ему! – взмолилась Галина. – Пропади пропадом эта Наташка Мальцева, всё из-за неё!

Прасковья, стоявшая тут же рядом, развернулась и влепила Галине увесистую пощёчину. Мать Фёдора разрыдалась в голос…

Владимир и ещё несколько мужчин приняли Наталью, завернутую в одеяло, из огня. А затем помогли выбраться Фёдору. Куртка на нём горела, он тотчас, кашляя, упал на снег спиной вниз, дабы загасить огонь. К нему, стоная и рыдая, ринулась мать.

– Феденька, сынок! – огласила она деревню истошным криком и упала на снег подле сына. – Волосы… Твои волосы… – шептала она, поглаживая обгоревшую голову сына.

Подошёл Владимир – поднял со снега жену, а затем и сына.

– Цел, сынок? – участливо спросил он, внимательно осматривая Фёдора. У того была распорота щека, из которой сочилась кровь, от шикарных кудрявых волос ничего не осталось. – Не беда, до свадьбы заживёт! Главное живой!

– Наталья… Наталья… – как в бреду шептал Фёдор.

– Да жива она! Что ей сделается! – истерично выкрикнула Галина.

Владимир осуждающе посмотрел на жену.

В этот момент у дома Мальцевых полностью рухнула крыша…

Женщины перекрестились.

Прасковья забрала Наталью и Светочку к себе. Девушка едва дышала и не приходила в сознание. Тем временем Фёдор с топором в руках ломился в дом Дарьи.

Очумевшая от страха и содеянного Дашка забилась в дальний угол. Зинаида её мать, уверенная, что виной пожара её дочь, сидела на стуле, сложив руки на коленях.

– Мама! Мама! Зови участкового! Фёдор убьёт меня! – молила Дарья.

– А участковый в тюрьму посадит, – со вздохом ответила Зинаида. – Что ты, паскудница, наделала? Как же мы жить-то теперь в деревне будем? Сколько раз я тебе говорила: оставь Натаху Мальцеву в покое! Теперь доигралась. Вот выломает Фёдор дверь и порешит тебя топором!

Дарья подпрыгнула в своём углу, как ужаленная.

– Я сама его порешу! – и кинулась на кухню за топором, которым мать по обыкновению рубила мясо.

Тем временем Фёдор «крошил» дверь, да так, что щепки летели. Ещё немного и он достиг бы цели – порешил Дашку – если бы не подоспел его отец Владимир и участковый полицейский.

Участковый вынул из кобуры пистолет и прицелился в Фёдора.

– Бросай топор! – приказал он. Фёдор на мгновенье замер и оглянулся.

– Не лезь, иди отсюда, – сказал он участковому и снова принялся рубить дверь.

– Фёдор, опомнись! – взмолился отец.

– Считаю до трёх и стреляю! – сказал участковый и взвёл курок.

Фёдор отбросил топор и зашагал прочь от дома поджигательницы.

К полудню Валерий добрался до Мукоудёровки. Он понятия не имел, где живёт тётка Натальи и потому сразу же направился в магазин, что виднелся на центральной деревенской площади.

За прилавком, как обычно, заправляла Мария.

– День добрый! – поздоровался Валерий.

– Хм… Может и добрый кому… – вяло отреагировала женщина, находившаяся ещё под впечатлением прошедшей ночи.

– Вот приехал знакомую проведать… Натальей Ильиной зовут… – как бы невзначай произнёс Валерий и протянул продавщице тысячную купюру. – Конфеток насыть, каких повкусней. Сдачу возьми себе.

Мария просияла – нечасто такие гости в Мукоудёровку заезжают. Она взвесила разных конфет, самых дорогих по здешним понятиям.

– На триста рублей! – констатировала она.

– Пойдёт… Так что же Наталья? Как она себя чувствует? Как поживает? – допытывался Валерий.

Мария передёрнула плечами.

– Сгорела нынче ночью…

Валерий округлил глаза.

– Как сгорела? Ты что?

– Да так! Дом загорелся! Она дочку приёмную из окна успела выбросить, а сама сознание потеряла. Насилу спасли… В больнице сейчас в районной лежит, там её и ищи. А ты кем ей приходишься-то?

– Говорю же: знакомый.

– Ну-ну… – недоверчиво процедила Мария и подумала, что не мешало бы Фёдору знать про этого знакомого.

…Валерий отъехал от деревни и тотчас извлёк мобильный телефон из кармана куртки.

– Я её нашёл. Живёт в Мукоудёровке. Сейчас она – в здешней больнице. У неё дом сгорел прошлой ночью, видно угарным газом отравилась… Думаю, несколько дней там пробудет… – отрапортовал Валерий начальнику банковской безопасности.

Наталья лежала одна в убогой обшарпанной палате, рассчитанной на пять человек. Рядом сидел Фёдор, не сводя с неё взора. За эту ночь Наталья осунулась, носик заострился. Она выглядела пятнадцатилетней девочкой…

Фёдор снова и снова мысленно прокручивал события минувшей ночи, понимая, насколько дорога ему Наталья и Светочка.

Девушка открыла глаза, она ещё была очень слаба. Мутным взором она взглянула на возлюбленного, едва узнав его без волос.

– Федя… Ты постригся… – первое, что сказала она.

Фёдор рассмеялся и провёл рукой по лысой голове, врач сбрил остаток волос и обработал небольшие ожоги.