Наталья напрягла память: действительно мама общалась со своей сестрой не часто. Настасья жила в деревне со смешным названием Мукоудёровка, обязанной своим названием беглым крепостным крестьянам – мол, те удирала от мук, расположенной в тридцати километрах от Сурска. Доехать до её деревни было непросто – дорога разбитая, вся в ухабах. Последние года три девушка вообще ничего не знала о родственнице. Помнила, правда, что у неё есть двоюродная сестра Маринка, пятью годами старше, но виделись они давным-давно.

Сидя в машине, Наталья подумала: «Теперь-то я знаю куда ехать, в Мукоудёровку к тётке Настасье». По дороге девушка лихорадочно перебирала дорогие сердцу воспоминания, связанные с отцом, который скоропостижно умер, когда она училась в седьмом классе. Она даже подумать не могла, что её биологический отец – совершенно другой человек. «А вдруг он ещё жив? Ему, судя по всему, должно быть чуть больше сорока лет… – размышляла девушка по дороге. – Мама подорвала здоровье, получила осложнение на сердце… Умерла… Человек, которого я считала отцом, который вырастил меня – скоропостижно умер… От такой жизни, как в Сурске, люди долго не живут».

…Наталья выехала из города и, отъехав километров десять, ощутила приступ голода и жажды. Она припарковалась на обочине дороги, решив отдохнуть и позавтракать.

Наталью разморило, сказалось нервное напряжение во время прогулки на яхте, дальняя дорога длиною в ночь. Она прикрыла глаза, решив немного расслабиться и затем продолжить путь. Когда девушка открыла глаза, солнце стояло уже высоко – время близилось к полудню.

Она освежила лицо водой, оставшейся в бутылке, и снова отправилась в путь. До Мукоудёровки оставалось ещё двадцать километров, на которые по местному бездорожью можно было угробить часа два-три.

Машина медленно, словно черепаха, ползла по раздолбанной дороге. Наталья цепко держалась за руль и молила только об одном: только бы от машины ничего не отвалилось! Только бы не встать посреди дороги!

И вот, наконец, она увидела долгожданный дорожный указатель, покосившийся от времени, на котором было начертано: Мукоудёровка.

– Слава тебе Господи… – прошептала она. – Неужто добралась?

Шоссе, а точнее – остатки асфальта резко обрывались, перейдя в грунтовую дорогу, которую размывало при малейшем дожде.

– И как здесь люди живут? – удивилась девушка. – Сюда же не доберёшься… Надо на вездеходе ездить… На «Жигулях» точно нечего делать…

Однако Наталья плохо знала здешние нравы: прямо на неё из деревни лихо вылетела малокалиберная «Ока» грязно-серого цвета. Наталья от удивления аж на сиденье подпрыгнула.

– Во даёт! Камикадзе! – прокомментировала она.

Однако камикадзе, заметив чужую машину, резко затормозил так, что тормоза заскрипели.

Из машины высунулась всклокоченная голова пожилого мужчины.

– Э, деваха! – гаркнул он. – Ты часом не заблудилась?

Наталья вышла из машины и приблизилась к «Оке».

– Нет, я приехала в Мукоудёровку. Тётка у меня здесь живёт, Настасьей зовут.

– Настасьей? – переспросил водитель. – Знаю одну Настасью, ей недавно три годика исполнилась. Поди, твоя тётка?

– Да нет, моей родственнице лет под пятьдесят будет… Кажется, по мужу Мальцева… – с трудом припомнила Наталья.

– А… – протянул водитель. – Давненько ты свою родственницу не навещала. Померла она…

– Как? – встрепенулась девушка. – Как померла?

– Да так люди умирают… Опухоль у неё была… Злокачественная… – печально ответил водитель. – Дом её теперь заколоченный стоит, последний на том краю деревни.

– А дочь её Маринка? Она где? – с надеждой в голосе вопрошала девушка.

– Маринка-то? Померла годом раньше. Вместе с мужем своим алкашом. Выпили водку палёную, и до больницы довезти не успели. Да разве по такой дороге довезёшь?! Проще сразу закопать на кладбище!

Наталья поёжилась, от таких слов ей стало не по себе.

«Ока» укатила. Девушка стояла посреди дороги в растерянности: что ей делать дальше? Куда направиться? Увы, её никто нигде не ждёт…

Она решилась-таки сесть в машину и доехать до дома Настасьи.

Машина Натальи, переваливалась с кочки на кочку, медленно приближалась к противоположному концу деревни, где, по словам, местного «камикадзе» жила и почила в Бозе её родная тётка, Настасья Мальцева.

День стоял в полном разгаре. Подле домов копошились местные жители, размеренно предаваясь своим привычным повседневным делам. Неожиданно их обыденность нарушило вторжение чужого автомобиля. Пожилые женщины, та категория деревенского населения, что обладает особенным качеством – чрезмерным любопытством, кое не считается из покон веков серьёзным недостатком, с нескрываемым интересом и звериной настороженностью разглядывало транспортное средство и его водительницу.

Не успела Наталья достичь дома Настасьи, как в деревне уже прошёл слух: приехала городская, да ещё и на машине! На кой чёрт припёрлась? В здешний медвежий угол даже районное руководство годами не заглядывает. Неужто покойной Настасьи родственница? Во дела! Опомнилась! Когда Настасья жива была – городские родственнички не особо её своим вниманием привечали. А случись помереть, кстати говоря, поди уж три года минуло, так примчалась какая-то городская шалава!

Словом, не успела Наталья осмотреться, как все про неё уже всё знали.

…Машина остановилась напротив серого, поблекшего от времени дома с заколоченными старой фанерой окнами. Наталья вышла из машины. Дом смотрел на неё своими «слепыми глазами».

Девушка прошлась вокруг строения, продираясь сквозь бурьян, перемежавшийся с прошлогодним сухостоем. С виду дом показался ей ещё крепким, правда краска непонятного цвета давно облезла. Да ступеньки у крылечка немного покосились.

Наталья поднялась на крыльцо, потопталась… Машинально дёрнула за ручку двери – оказалось закрыто.

– Ты кто ж такая будешь-то? – поинтересовался уверенный женский голос.

Девушка невольно обернулась – перед ней стояла женщина лет шестидесяти, одетая в простое цветастое платье, седая, волосы прибраны в пучок, взгляд пронзительный. На ногах привычное для здешних мест средство передвижения – галоши.

Наталья встрепенулась, чутьё подсказало ей – женщина бывшая учительница.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась она.

– И тебе того же… – настороженно ответила «училка».

– Вот приехала из города, тётю проведать… Случайно узнала, что она умерла… – попыталась объясниться девушка, испытывая какую-то странную робость перед незнакомкой.

– Хм… Проведать… Где же ты раньше-то была? Всё семейство Мальцевых на корню сгнило. Как Маринка, твоя непутёвая родня, померла вместе с мужем, так и Настасья с горя быстро угасла. Рак… Умирала мучительно в районной больнице, я её постоянно навещала. О внучке беспокоилась… А помирать вот домой привезли, тут она похоронена, на здешнем кладбище.

– О внучке? – машинально переспросила Наталья.

– Да, о Светочке. Ей недавно пять лет исполнилось… Так ты кем Настасье-то приходилась? – снова насторожилась незнакомка.

– Племянница… Она родная сестра моей мамы… А мама тоже умерла… – с тяжёлым вздохом произнесла девушка, её голос дрогнул. Невольно перед глазами всплыли воспоминания похорон, затем отъезд с Олесей в Москву. А дальше и вспоминать не хотелось…

– Стало быть, ты – сирота… – сочувственно произнесла «училка». – А ты часом не Ирины дочка? – догадалась она.

– Да… А вы знали мою маму? – встрепенулась Наталья, надеясь, что «училка» прольёт свет на её таинственного биологического отца.

– Хм… Знала… – как-то задумчиво ответила «училка».

– Меня Прасковьей Петровной зовут, – представилась она. – Я в здешнем детдоме директором работаю.

– А я – Наталья… А разве здесь есть детский дом?

– А как же! Ещё послевоенной постройки. Просто в Мукоудёровке такая глушь, что городские сюда и носа не кажут. Да и детдом, вероятно, скоро закроют. Ладно, заболтались мы тут с тобой. Пойдём, чаем тебя чаем напою и ключи от дома Настасьиного дам. Теперь ты здесь хозяйка.