Женщина металась по берегу, на котором почти никого не было, и отчаянно размахивала руками. Рядом с ней были дети. Они плакали. Женщина призывала помочь кому-то, находившемуся в море. А там, метрах в пятидесяти от нас, не более, беспомощно простирая руки к небу и беспорядочно хлопая ими по воде, тонул человек.

Теперь лишь до нас донесся и его страдальческий призыв:

— Эй-о! А-эй! О-о-о!

Стянуть маску со лба на глаза и поймать ртом загубник трубки было делом двух секунд, и мы поспешно поплыли в сторону тонувшего.

Армандо первым достиг терявшего уже сознание пловца. Мертвенно-бледное лицо его было перекошено от боли. Оно, как поплавок при клёве, то уходило под воду, то показывалось вновь над водой. Немигающие, широко раскрытые стеклянные глаза уже видели только нас. В нас тогда был весь его мир, последняя надежда сохранить жизнь.

Ловец раковин, а в этом не было никакого сомнения, так как рядом плавала автомобильная камера, полная тритонов, рапанов и стромбусов, потерял сознание в тот самый миг, когда Армандо схватил его за плечи. Но тут же мой друг резко отдернул руки и принялся прополаскивать их в воде.

Нам стала ясна причина, ввергшая этого человека в смертельную беду. Выручило то, что я не успел еще стянуть с рук перчатки, в которых, как правило, всегда выходил на охоту в море.

Обхватив голову и поддерживая его под поясницу, мы вдвоем осторожно доставили пострадавшего на берег. Он не приходил в сознание. Слабый пульс еле прощупывался. Лицо, изуродованное судорогой, стало синим. Женщина и двое детей безутешно рыдали. Армандо пучками травы старательно снимал с тела незнакомца сгустки слизи, под которыми пунцовым пламенем горела кожа. Я быстро, чтобы освободить место, убирал с заднего сиденья «Волги» сложенную там одежду.

К счастью, все это произошло на пляже Ринкон-Франсес, неподалеку от известного кубинского курорта Варадеро, и с нами была автомашина. Оставив бедную женщину сторожить наши пожитки, снаряжение и охотничьи трофеи, мы, как были в мокрых трусах, помчались к городу.

Уже через пятнадцать минут «Волга» подъезжала к клинике. По тому, как заскрипели у подъезда тормоза, медперсонал понял, что необходима срочная помощь. На вопрос вышедшего навстречу врача Армандо только и произнес:

— Агуа мала!

Этого было достаточно, чтобы уже через минуту сестра сделала один за другим два укола и принялась промывать пораженные места каким-то молочно-белым раствором. Врач тем временем внимательно прослушивал сердце.

Потянулись томительные секунды. Мы, стоявшие в плавках в этом белом храме, где земные боги должны были совершить чудо — воскресить человека, — вдруг почувствовали себя неловко. Но в это время доктор поднял голову, и лицо его просветлело. Он отложил в сторону стетоскоп и произнес:

— Это пятый случай за неделю, и самый тяжелый. Такое нашествие на Варадеро случается раз в десять лет. Яд попал на большую часть спины, шею, затылок и голову. Ваш товарищ еще стойко держался. И хорошо, что вы были поблизости от города…

Мы переглянулись с Армандо, ибо не знали даже, как зовут пострадавшего.

— «Агуа мала», «португальская каравелла», или сифонофора-физалия, — продолжал мягким голосом доктор, — штука серьезная. Об этом забывать нельзя… и вам особенно.

Врач без труда определил по светлым контурам кобуры ножа, которая обычно крепится на внешней стороне голени правой ноги и защищает ее от загара, что мы подводные охотники, и лишний раз предостерегал нас.

«Португальская каравелла»! Мне, испытавшему раз и то через рубаху силу действия ее яда, до сих пор представляется встреча с этим животным в воде куда опаснее, чем с любым другим морским хищником.

Сифонофора-физалия! Конечно же, такое звучное и красивое имя этому на первый взгляд безобидному обитателю моря мог дать только ученый, который глядел на величаво проплывавшие мимо гребешки-парусы с высоты борта научного судна.

Действительно, переливаясь под солнечными лучами всеми цветами радуги, плавательные колокола — гребни пневматофоров физалии — хорошо видны на воде, привлекательны, и первое желание при встрече с ними — схватить пузырь рукой. Но подводная часть физалии, прямо скажем, мало привлекательна. И не только потому, что представляет собой для купальщика и спортсмена-подводника наиболее неожиданную и особо серьезную опасность.

До пяти, а у отдельных особей и до пятнадцати метров обычно бесцветные, реже голубоватые и ультрамариновые ловчие нити-щупальца тянутся в сторону от тела животного, над которым возвышается плавательный пузырь.

Подводный охотник чаще всего, поднимаясь на поверхность за воздухом, не смотрит наверх, дабы не потерять из поля зрения все то, что происходит в зоне его будущего действия. Тут-то он невольно и становится «добычей» этого «удивительного и красивого» морского создания.

Разветвленные нити-арканчики — сколько их, сосчитать невозможно — вооружены у физалии так называемыми стрекательными клетками. Простым глазом рассмотреть их нельзя, но каждое щупальце имеет их великое множество. Снаружи клетки торчит микроскопический волосок, связанный с нервной системой животного. Прикоснется волосок к постороннему телу — и мгновенно крохотная стрела, свернутая до того спиралью в специальной капсулке, раскручивается, словно живая пружина, и выбрасывается в сторону раздражителя, изливая яд.

Сила действия яда сифонофоры-физалии приравнивается к яду королевской кобры.

Мне приходилось наблюдать, с какой осторожностью кубинские рыбаки выполаскивают физалии, попавшие к ним в сети. И делают они это с особой осмотрительностью после того, как на море долгое время была неспокойная погода. Тогда яд физалии наиболее опасен. Дело в том, что животное это обладает одним очень интересным — для метеорологов особенно — качеством.

Физалия «португальская каравелла», состоящая из сросшихся в единую колонию миллионов полипов, относится к кишечнополостным животным. Так вот, это животное с поразительной точностью задолго до того, как самые опытные рыбаки начинают сматывать свои сети, определяет приближение непогоды. Как? Пока это неизвестно. Получив «сводку погоды», ее плавательный пузырь — весьма сложный гидростатический аппарат, который позволяет физалии в нужный момент менять удельный вес тела, — начинает сокращать стенки, выдавливая излишки газа. Животное опускается на глубину, где и отсиживается весь период волнения на море. Но вот утихомирились волны, и физалия накачивает свой пузырь легкой смесью, содержащей азот и углекислый газ. Так она всплывает.

Животное долгое время голодало, и от этого сила действия его яда увеличивается: ведь ядовитые стрекательные клетки физалии — это не только грозное оружие самозащиты, но и нападения.

Схваченные сетью арканчиков физалии мальки и разные мелкие морские организмы парализуются ядом, а затем проворные щупальца доставляют пищу ко рту животного.

Помнится мне еще одна неприятная встреча с физалией. Как-то однажды в субботний день мы отдыхали поблизости от бухточки Эррадура. Женщины собирали ракушу, выброшенную морем на берег, а мужчины искали раковины с моллюсками на дне. Моего приятеля очень увлекало плавание в маске, он мог часами находиться в море, но на большую глубину не выходил. Вот тут-то, как говорится, по колено в воде, ему и суждено было встретиться с «португальской каравеллой», причем в прямом смысле слова лоб в лоб.

Неожиданно — вокруг не было ни живой души — голову приятеля, на которой было мало волос, пронзила резкая боль. В испуге он сорвал маску и тут же потерял ее. Встав на ноги — уровень воды доходил ему до пояса, — он схватился руками за голову. Боль обожгла ладони, будто он сунул руки в пылающие угли. Он инстинктивно стал поливать голову морской водой, но это не помогало. Наоборот, он почувствовал, как закружилась голова, и постарался быстрее выбраться на берег.

Когда крики женщин собрали нас, прошло минут десять — пятнадцать. Наш товарищ сидел, зажав руками голову, и… плакал.

Внешних признаков ранения не было видно, и он сам толком не знал, что с ним стряслось. Со стороны вид огромного мужчины, льющего без видимой причины слезы, вызывал улыбки. Однако ему с каждой минутой становилось все хуже. Он застонал, когда я начал обильно смоченным в пресной воде полотенцем смывать с его головы остатки щупалец, слизи и яда физалии. Все увидели на кожном покрове головы красно-синие пятна, налитые кровью волдыри.