— Господин Калласте, — сказал адвокат Каппагли, — я считаю, что вам необходимо встретиться с сэром Буртоном Чадвигом. Сэр Чадвиг — представитель министерства судоходства Великобритании в Аргентине и Уругвае, лицо очень влиятельное, и я надеюсь, эта встреча может помочь делу.
Через несколько дней встреча с сэром Чадвигом состоялась.
Из дневниковой записи капитана Ю. Калласте:
24 июля 1941 года в 11 часов я прибыл в английское посольство. Сэр Чадвиг сказал, что он рад меня видеть. Со своей стороны я спросил сэра Чадвига, не может ли он повлиять на капитана Вельди в Лондоне, чтобы тот отобрал свои полномочия, переданные Кутману. Мой адвокат полагает, сказал я, что, если будет дан ответ об аннулировании полномочий, суд закончит дело в один-два дня. Перед уходом сэр Чадвиг поставил вопрос о нашем флаге. Сказал: «Поднимите на судне английский флаг (поставьте судно под английский флаг)». Я ответил, что английский флаг мы поднимать не будем, но поднимем советский флаг, так как Эстония присоединилась к Советскому Союзу.
Через три дня сэр Чадвиг сообщил нам, что помочь не может.
Сведения о событиях в Европе все больше и больше захватывали аргентинскую печать. Сообщения телеграфных агентств о боях на территории Советского Союза вытесняли первополосные сенсации дня. Пришли телеграммы об оккупации Львова, Минска, Риги. В один из дней Калласте, развернув газету, прочел сообщение об оккупации Таллина.
«Так, — подумал он, — значит, те трое из Эмдена пришли все же в мой город…» Сердце сжало болью. Башня Старого Тоомаса, белые соцветия каштанов… Мысленно возвращаясь в Таллин, он всегда вспоминал старую башню и темные каштаны с тяжелой листвой… Те трое в высоких фуражках были в его городе.
Два дня Калласте просидел в своей каюте, не выходя на палубу. Капитан не хотел, чтобы экипаж видел тревогу на его лице. Игнасте принес ему телеграмму:
Родина теперь свободна, и надеюсь, что ваша семья сохранена (жива и здорова). Телеграфируйте немедленно в Стокгольм по адресу: пароходный агент Ларсон. Телеграфный адрес: Бролларс, Нейхаус.
— Старый волк, — сказал Калласте, — он пугает расправой с семьей.
Теперь, после годового молчания, телеграммы от Нейхауса посыпались, как из рога изобилия:
Так как ваша семья вне опасности, то нет причин для вас отказываться работать со мной. Держите судно в своих руках и не передавайте никому. Жду от вас телеграммы с согласием исполнения моих требований. В случае несогласия должен буду арестовать все ваше имущество на судах и в Эстонии. Телеграфируйте немедленно через Вассал. Нейхауз.
За долгие годы работы Калласте научился читать телеграммы хозяина и между строк. И он понял, что Нейхаус берет его за горло. И все же на следующий день капитан вновь поехал в суд. Он продолжал процесс.
В здании суда стояла тишина. Сонные чиновники не спеша перебирали бумаги. Калласте всегда чувствовал себя здесь чужим, хотя за долгое время перезнакомился со всеми служащими. Они отвечали на его приветствие и вновь читали свои бумаги. Бумаги… Бумаги… Бумаги… Это была какая-то непробиваемая стена. Калласте тонул в параграфах сводов законов, в сносках к параграфам. Но тем не менее с непреклонной пунктуальностью он каждый день в сопровождении адвоката Каппагли с утра приходил в суд. Он не хотел и не мог сдаться.
Из судового журнала:
13 ноября 1941 года. Верховный суд прекратил судебное разбирательство. Сейчас же после прекращения процесса верховным судом капитан отдал команду о подготовке судна к плаванию. В котлах подняли пары, приняли на борт провизию и начали пополнять недостающий состав команды.
Капитан видел, как уходил из здания суда Кутман. Лжеконсул долго стоял на ступенях подъезда, о чем-то раздумывая. Калласте и адвокат доктор Каппагли прошли мимо. Адвокат не скрывал своей радости. На улице они расстались, условившись, что капитан, оформив необходимые бумаги в управлении порта, к концу дня подъедет в контору адвоката. Калласте еще должен был подписать счета по процессу.
В Управлении порта капитана встретили с явной неприязнью. Но он, не обращая внимания на косые взгляды, оформил документы для выхода судна из Буэнос-Айреса и уже собирался уходить, когда его позвал один из чиновников.
— Капитан, — окликнул он Калласте, — вас просят подойти к телефону.
Капитан вернулся и взял трубку.
— Господин Калласте? — спросил незнакомый женский голос.
— Да, — ответил капитан.
— Вас вызывает мистер Кутман, — мелодично пропела женщина.
И капитан не успел ответить, как трубку взял Кутман.
— Господин Калласте, — начал он сухо, — я предлагаю вам хорошо подумать, прежде чем принимать решение о выходе «Каяка» в море.
Калласте молчал. Он никак не ожидал, что после всего происшедшего лжеконсул еще раз встанет на его пути.
— Вы знаете, Калласте…
Капитан, так ничего и не ответив, положил трубку. Чиновник из-за соседнего стола изучающе смотрел на него. Калласте повернулся и пошел к дверям. Выйдя на причал, Калласте уже не думал о звонке Кутмана. Легко, как этого уже давно с ним не случалось, капитан взбежал по трапу на борт «Каяка».
«Еще день, два, — подумал он, — и в море!»
На пароходе Калласте задержался недолго и, взяв такси, поехал к адвокату.
У Каппагли сидел доктор Рафаэль Де ля Вега.
— Я восхищаюсь вашим мужеством, господин Калласте, — сказал он, крепко сжав руку капитану, — и поздравляю от всей души.
Де ля Вега был искренне рад тому, что Калласте все же выиграл процесс.
В комнату вошел доктор Каппагли, неся папки с документами.
Работа заняла не больше получаса. Документы были в идеальном порядке.
На прощанье доктор Каппагли достал бутылку коньяка. Они выпили по рюмке. Калласте сказал, что это самая приятная для него минута за прошедший год.
Он вышел из конторы адвоката в приподнятом настроении. Такси не было видно. Калласте подождал немного, потом, решив, что у него вполне достаточно времени, сел в автобус. Было ровно восемь часов вечера. В восемь тридцать он должен был встретиться со старшим механиком на улице Эсмеральда.
Автобус был почти пуст. Капитан поудобнее устроился на сиденье и еще раз с удовольствием вспомнил радостное лицо доктора Каппагли, улыбку Де ля Вега.
На углу Диагональ-Норд и улицы Эсмеральда Калласте сошел с автобуса и, взглянув на часы, не спеша пошел по тротуару. Сейчас же мимо прошмыгнула легковая машина. Капитан заметил, что человек, сидящий на заднем сиденье, оглядел его и отвернулся.
Калласте вернулся к мысли о том, что завтра он выведет «Каяк» из Буэнос-Айреса. Ему захотелось закурить. Капитан сунул руку в карман, и в это же время услышал скрип тормозов. Он поднял голову. Из окна притормозившей машины под ноги ему швырнули какой-то пакет. Калласте хотел отпрянуть в сторону, но раздался взрыв. Что-то тяжелое ударило по ногам, и он потерял сознание.
10
Очнулся Калласте в госпитале. Около постели хлопотал врач.
— Ничего, ничего, — сказал он, — рана не тяжелая. У вас повреждена нога. Скоро выздоровеете.
В палату вошли Игнасте, Карл Пиик и представитель Амторга Иванов.
Из дневниковых записей капитана Ю. Калласте:
29 ноября 1941 года. На костылях пришел на пароход. В 14.00 на пароход явились портовые власти, и в 15.15 судно вышло из Буэнос-Айреса после стоянки в нем в течение 15 месяцев и 11 дней.
Калласте стоял, опираясь на костыли. «Каяк» отходил и отходил от стенки.
Лоцман взглянул на капитана.
Калласте перевел рычаг телеграфа на «малый вперед».
Вечером того же дня одна из газет в Буэнос-Айресе сообщила:
Сегодня из Буэнос-Айреса ушло судно «Каяк». На мостике стоял капитан Калласте, опирающийся на костыли. Имя капитана известно многим по газетной хронике последнего времени. Можно разделять или не разделять его политические убеждения, но мужество этого человека достойно всяческого уважения. Более года он вел судебный процесс и выиграл его. В неге бросили бомбу, он был ранен, но все-таки он добился своего.
Следует обратить самое серьезное внимание, прогрессивной общественности на распоясавшихся в Аргентине нацистов. Они считают возможным на улицах наших городов швырять бомбы, обделывая свои грязные дела, и совершать убийства.
