Огромные деньги вращались по всему миру — особенно в стране, снова именуемой Россией. Благодаря «Петру Великому» на Московской товарной бирже значительно подскочили цены акций дочерних компаний, так или иначе связанных с подъемом «Титаника».

— Цикл солнечных пятен — еще одна моя мономания, — признался Франц Цвикер. — В особенности теперешняя фаза.

— А что в ней такого? — спросил Брэдли, когда они вместе вошли в лабораторию.

— Прежде всего, пик активности придется — угадали? — на две тысячи двенадцатый год. Она уже превысила максимум тысяча девятьсот девяностого и подбирается к рекорду две тысячи первого.

— И?

— Строго между нами — мне страшновато. Столько безумцев пыталось соотносить события на Земле с одиннадцатигодичным циклом… Теперь подсчет солнечных пятен многие ставят в ряд с астрологией. Кстати, замечу: одиннадцать лет — вовсе не константа. Однако, без сомнений, Солнце оказывает воздействие практически на все земные события. Именно оно в ответе за ужасный климат последней четверти столетия, пусть частично. Нельзя всю вину сваливать на человечество, как это обожают делать «Голубая планета» и компания.

— Думал, вы на их стороне!

— По понедельникам, средам и пятницам. В остальные дни я с опаской поглядываю на Матушку-Природу. Изменения климата — не единственная аномалия. Похоже, повышается сейсмическая активность. Возьмите, к примеру, Калифорнию. Почему люди до сих пор строят дома в Сан-Франциско? Две тысячи второго им не хватило? А мы до сих пор ждем чего-то большого…

Джейсону льстило, что ученый делится с ним своими мыслями; они, такие разные по характеру, воспитанию и образованию, стали уважать друг друга.

— Есть еще вещь, время от времени приходящая ко мне в кошмарах. Глубоководные поднятия дна. Вероятно, вызываются они землетрясениями. Или человеческой деятельностью.

— Слышал краем уха. Довольно сильное поднятие произошло в девяносто восьмом, на луизианских нефтяных разработках. Снесло целую платформу.

— О, это цветочки! Я о настоящих, серьезных катастрофах. В восьмидесятых ученые из компании «Шелл» обнаружили на двухкилометровой глубине в Мексиканском заливе кратер. Представьте взрыв, породивший его! Выпятилось три миллиона тонн донного грунта! Эквивалент неслабой атомной бомбы.

— Считаете, такое может повториться?

— Уверен, что повторится. Но не знаю, когда и где. Постоянно предупреждаю ребят с «Гибернии». Они дергают дракона за хвост. Если Томми Голд [43]прав — а насчет нейтронных звезд он не ошибся, хотя и прокололся на лунной пыли и теории устойчивого состояния, — мы пока лишь тихонечко скребем земную кору. Все добытое на данный момент — микроскопическая толика по сравнению с настоящими запасами углеводородов, залегающих на десятикилометровой глубине и ниже.

— Ничего себе «толика»! За счет нее наша цивилизация возвышается уже пару веков.

— Как-как? Возвышается? Или разрушается? Ладно. Вот ваш лучший ученик. Кстати, как учеба?

«Джейсон-младший» лежал в транспортировочной люльке и очень напоминал рыбу, выловленную из воды. Робот соединялся кабелем с батареей компьютеров. Брэдли, выросший в эпоху медных проводов, так и не привык к оптоволоконной революции, и кабель казался ему до смешного тоненьким.

Ничего будто бы не происходило; дежурный технолог поспешно спрятала в карман микрокнигу, которую читала до прихода начальства, и быстро просмотрела данные на мониторе.

— Все хорошо, доктор, — радостно сообщила она. — Проверяла базы данных экспертных систем.

«Эти системы — часть меня», — подумал Брэдли. Он провел много часов в водолазных симуляторах. Программисты пытались кодировать и расшифровывать его навыки, нажитые тяжелым трудом, — самую сущность ветерана подводной инженерии Джейсона Брэдли. Все чаще и чаще он чувствовал, что в психологическом смысле «Джейсон-младший» становится его суррогатным сыном.

Ощущение усиливалось, когда они с роботом вели непосредственные переговоры. В профессиональной среде ходила старая шутка насчет того, что лексикон водолазов ограничивается парой сотен слов — ровно столько им нужно для работы. Искусственный интеллект «Джейсона» приятно расширял эти рамки.

Конструкторы надеялись преподнести Брэдли милый сюрприз, использовав его голос как матрицу для синтезатора речи «Джейсона-младшего», но реакция «отца» их разочаровала. Шутники не учли, что обычно люди не узнают себя в записи, особенно если их голос произносит искусственно собранные фразы. Джейсон понял, в чем дело, лишь заметив хитрые улыбки конструкторов.

— Энн, есть причины отложить испытания в воде? — спросил Цвикер.

— Нет, доктор. Алгоритм срочного отзыва работает не совсем четко, но для тестирования он не нужен.

Хотя звуковые системы робота проектировались для работы в водной среде, Брэдли не смог удержаться от коротенького диалога прямо в лаборатории.

— Привет, «Джейсон-младший». Слышишь меня?

— Я вас слышу.

Речь была сильно искажена, но звучала достаточно внятно. Предполагалось, что вода исправит дело.

— Узнаешь меня?

Последовала долгая пауза. Затем робот ответил:

— Вопрос не понят.

— Мистер Брэдли, подойдите ближе, — посоветовала технолог. — В воздушной среде он немного глуховат.

— Ты узнаешь меня?

— Да. Вы Джон Максвелл.

— Так… Пора снова за кульман, — пробормотал Цвикер.

— А кто такой Джон Максвелл? — осведомился Брэдли скорее с интересом, чем раздраженно.

— Ответственный за модуль распознавания речи. Но эта ошибка не в счет. Тест не чистый. Под водой он узнает вас на расстоянии в полкилометра.

— Надеюсь. До свидания, «Джейсон-младший». Увидимся, когда тебе вылечат слух. Давайте теперь посмотрим на «Джип». Надеюсь, он в лучшей форме.

«Глубоководный джип» был еще одним проектом лаборатории, почти настолько же важным для операции, как «Джейсон». Большинство посетителей, впервые увидев его, спрашивали: «Это субмарина или водолазный костюм?» Им неизменно отвечали: «И то и другое».

Обслуживание и эксплуатация трехместных глубоководных аппаратов типа «Марвина» стоило дороже: одно погружение могло обойтись в сотню тысяч долларов. В каких-то случаях хватало менее сложного одноместного устройства.

Все в лаборатории знали о тайных амбициях Джейсона Брэдли. Он надеялся, что «Джип» закончат вовремя и удастся в нем спуститься к «Титанику», пока корабль лежит на дне океана.

Пройдет не один десяток лет, прежде чем метеорологи докажут, что страшный шторм 2010 года был продолжением серии ураганов, начавшихся в восьмидесятых годах двадцатого века и предваривших климатические изменения грядущего тысячелетия.

Метеоспутники, конечно, дали сигнал за несколько часов, иначе смерть собрала бы больший урожай. Но, само собой, многие не услышали штормового предупреждения либо отнеслись к нему несерьезно. Особенно пострадала Ирландия. По ней пришелся первый удар стихии.

Дональд и Эдит редактировали свежие кадры, снятые на месте операции «Глубокая заморозка», когда на замок Кон- рой налетел ураган «Глория». За массивные стены не проникло ни звука — даже грохота, раздавшегося, когда с крепостной стены сорвало камеру-обскуру.

Ада теперь весело признавалась, что в чистой математике она безнадежна. Она говорила о той математике, которая, согласно знаменитому тосту Г. Г. Харди, никогда никому не принесет пользы. И хотя тайны кода ЭНИГМА стали известны лишь спустя несколько десятилетий, Харди и при жизни оказался очень не прав. В руках Алана Тьюринга и его коллег даже нечто настолько абстрактное, как теория чисел, стало оружием победы.

Практически вся символическая логика, высшая тригонометрия и даже обычные вычисления представлялись для Ады темным лесом. Все это не интересовало девочку; ее сердце принадлежало геометрии и свойствам пространства. Она развлекалась с пятью измерениями, поскольку четыре оказались чересчур просты. Как Ньютон, большую часть времени она «странствовала по неизведанным морям мысли — в одиночку».