На лице президента отразилось разочарование, но он быстро совладал с эмоциями.

— Что ж… Капитан, надеюсь, вы не откажетесь вручить часть наград?

— Почту за честь, — ответил слегка ошеломленный командир. Чувствуя, что собрание выходит из-под контроля, он решительно вернул его в прежнее русло.

— Господин президент, позвольте объяснить, чем мы рассчитываем заняться на Талассе.

— Конечно, — без особого интереса кивнул Эдгар Фаррадайн. Мысли увели его превосходительство далеко от реальности. Возможно, он снова переживал триумфы ушедшей молодости. С явным усилием президент вернулся в настоящее. — Ваш визит лестен для нас, но вместе с тем непонятен. Не представляю, чем Таласса способна заинтересовать землян. Говорили, будто речь идет о чем-то вроде льда. Уверен, это шутка.

— Нет, господин президент. Вас не обманули. Кроме льда, нам ничего не нужно. Но, отведав за ужином вашу еду, в особенности сыр и вино, я подумал, что придется увеличить запросы. Но основное, конечно, лед. Позвольте объяснить. Первую картинку, пожалуйста.

Перед президентом повис космический корабль «Магеллан» длиной в два метра. Изображение выглядело столь реальным, что хотелось протянуть руку и потрогать. Эдгар Фаррадайн так бы и поступил, но присутствующие наверняка осудят столь наивное поведение.

— Как видите, форма корабля напоминает цилиндр — четыре километра в длину и один в диаметре. Реактивная система использует энергию пространства, то есть теоретически мы способны разогнаться до скорости света. Однако из-за межзвездной пыли и газа проблемы начинаются примерно на шести тысячах километров в секунду. Объект, движущийся быстрее, сталкивается с немалым количеством материи, сколь бы разреженной она ни была. А на таких скоростях даже один атом водорода наносит существенные повреждения.

«Магеллан», подобно первым примитивным кораблям, несет перед собой рассеивающий щит. Годится любой материал, если использовать его в достаточном количестве. При почти нулевой температуре в космосе трудно найти что-либо лучше льда. Он дешев, легок в производстве и удивительно прочен. Этот тупой конус — наш маленький айсберг двести лет назад, когда корабль покидал Солнечную систему. Сейчас он выглядит вот так.

Изображение мигнуло и появилось снова. «Магеллан» не изменился, но плывший перед ним айсберг сжался до тонкого диска.

— Мы пробурили дыру длиной в пятьдесят световых лет через довольно пыльный сектор галактики. В результате щит практически стерся. К счастью, скорость таяния не превышала пяти процентов от расчетной, и мы оставались в безопасности. Конечно, существует вероятность столкнуться с крупным объектом. Никакой щит от подобного не спасет, будь он изо льда или лучшей броневой стали.

Остатков льда хватит на десять световых лет, но этого недостаточно. До конечной цели, планеты Саган-два, отсюда двадцать три парсека.

Теперь, господин президент, вы понимаете, почему пришлось совершить посадку на Талассе. Мы хотели бы одолжить — вернее, попросить, вернуть долг вряд ли удастся — около ста тысяч тонн воды. Нужно построить новый айсберг на орбите. Когда мы отправимся дальше, он будет расчищать дорогу.

— Какая помощь требуется от нас? Технологически Таласса отстала на столетия.

— Не думаю. Кроме квантового двигателя, у нас нет особых достижений. С вашего позволения, первый помощник Малина изложит дальнейшие планы.

— Слушаю вас.

— Сперва нужно найти место для морозильной установки. Вариантов множество. Подойдет любой изолированный участок побережья. Угроз для экологии нет. Если желаете, мы разместим оборудование на Восточном острове. Будем надеяться, Кракан не взорвется, пока идет строительство.

Проект установки практически завершен, требуются лишь небольшие доработки, зависящие от местности. Основные компоненты достаточно просты — насосы, системы охлаждения, теплообменники, краны. Добрые старые технологии второго тысячелетия! Ничто не мешает приступить к изготовлению прямо сейчас.

Первый лед мы рассчитываем получить через девяносто дней, если все пойдет гладко. Планируется изготавливать стандартные блоки — шестиугольные пластины по шестьсот тонн каждая. Кто-то окрестил их «снежинками», и название прижилось.

Когда процесс наладится, начнем переправлять снежинки на орбиту — по одной в день. Там из них будут собирать щит. От первой поставки до последнего структурного теста, согласно плану, пройдет двести пятьдесят дней. Закончив работу, мы отправимся в путь.

Первый помощник завершил выступление. Эдгар Фаррадайн некоторое время сидел молча и смотрел в одну точку. Вернувшись в реальность, он благоговейно произнес:

— Лед… Я видел его только на дне бокала…

Обменявшись прощальными рукопожатиями с посетителями, президент почувствовал нечто странное. Аромат землян теперь едва ощущался.

Неужели выработалась привычка? Или подводит обоняние?

Около полуночи Фаррадайн понял, что верно второе. Он проснулся со слезящимися глазами и заложенным носом. Дышать было почти невозможно.

— Дорогой, что случилось? — тревожно поинтересовалась жена.

— Вызови… апчхи! — доктора, — ответил глава исполнительной власти. — Нашего и того, с корабля. Не уверен, что они помогут, но хочу… апчхи! — всыпать им по первое число. Надеюсь, ты не заразилась этой дрянью.

Первая леди попыталась возразить, но вместо этого чихнула.

Супруги сели в постели, с несчастным видом глядя друг на друга.

— Думаю, через неделю пройдет, — хлюпнул носом президент. — Но вдруг медицина за несколько столетий продвинулась вперед?

Ожидания его оправдались, хоть и с натяжкой. Героическими усилиями эпидемию остановили за шесть жалких дней. Обошлось без жертв.

Не самое приятное начало первого за тысячу лет свидания собратьев, разлученных звездами.

Мы на Талассе уже две земные недели, Эвелин; по местным меркам — одиннадцать дней. В будущем придется отказаться от старого календаря, но сердце мое всегда будет биться в древнем ритме Земли.

Здесь хорошо, хотя свободного времени почти не остается. Единственная проблема — медицинская. Вопреки предосторожностям, мы слишком рано нарушили карантин. Около двадцати процентов талассиан подхватили неизвестную болезнь. У экипажа симптомов не проявилось, отчего мы чувствуем себя еще более виноватыми. К счастью, никто не умер, но заслуги местных докторов в этом нет. Здешняя медицина крайне неразвита; они так привыкли к автоматизированным системам, что любая нестандартная ситуация кажется неразрешимой.

Нас простили. Талассиане оказались добродушным и отходчивым народом. Им невообразимо повезло с планетой. Саган-2 более сурова.

Единственный и главный недостаток Талассы — малая поверхность суши, но местным хватило ума поддерживать численность населения ниже допустимого предела. Талассиане хранят изображения земных трущоб как страшное предупреждение тем, кто захочет его превысить.

Трудно избавиться от желания помочь этому прекрасному народу. Но свою культуру они должны развивать сами. В некотором смысле талассиане наши дети. Любому родителю тяжело принять, что ребенок вырос и не нужно больше лезть в его жизнь.

Естественно, наше влияние сказывается. Присутствие на чужой планете — уже вмешательство. Мы незваные гости, хотя, к счастью, желанные. На орбите висит «Магеллан», единственный посланец мира предков. Об этом талассиане будут помнить всегда.

Я посетил место Первой высадки — их общую родину. Оно похоже на музей и храм одновременно. Каждый талассианин совершает подобную экскурсию хотя бы раз в жизни. Это, пожалуй, единственное, что они почитают священным. За семь столетий на месте Первой высадки не изменилось ничего. Корабль-сеятель выглядит так, словно только что сел, хоть от него и осталась лишь оболочка. Вокруг стоят безмолвные машины — экскаваторы, конструкторы, установки для химического производства, вместе с обслуживающими роботами. Неподалеку — детские сады и школы Первого поколения.