Еще одной примечательной чертой являлась бахрома из маленьких щупальцев, окружавших похожий на клюв рот. Она неприятно напоминала полоску коротких подвижных пальцев. Основная ее функция, судя по всему, заключалась в манипуляциях с пищей, но отростки явно были способны на большее. Скорп удивительно ловко использовал их в сочетании с клешнями.

Две пары глаз, очевидно, обеспечивали ему превосходное зрение. Одна, побольше, рассчитанная на слабое освещение, днем не открывалась. В целом скорп был прекрасно приспособлен для изучения окружающей среды и управления ею. Что еще нужно разумному существу?

На мысли о наличии интеллекта у столь странного создания навела проволока, обмотанная вокруг правой клешни. Впрочем, она ничего не доказывала. Судя по записям, на Земле обитали животные, собиравшие различные предметы, часто изготовленные руками человека, и удивительным образом их использовавшие.

Кто бы поверил, что австралийские птицы-шалашники и североамериканские древесные крысы коллекционировали блестящие или разноцветные вещи и выкладывали из них художественные орнаменты? Однако существуют документальные материалы, подтверждающие это. Земля была переполнена подобными загадками и вопросами, так и оставшимися без ответов. Возможно, талассианский скорп лишь бездумно следовал подобному обычаю, по столь же непостижимым причинам.

Теорий возникло несколько. Наиболее популярная требовала от скорпа меньше всего интеллекта. Она отводила проволочному браслету роль простого украшения. Чтобы его надеть, требовалась определенная ловкость, и разгорелось немало споров о том, способно ли существо проделать столь сложную операцию без вмешательства со стороны.

Помощь могла исходить и от человека. Маловероятно, но вдруг скорп — сбежавший питомец какого-то эксцентричного ученого? Однако на Талассе все друг друга знали, и тайну вряд ли удалось бы сохранить.

Имелась еще одна теория, самая неправдоподобная, но наводившая на интересные мысли.

Возможно, браслет обозначал социальное положение.

Работа требовала немалого опыта, но перемежалась долгими периодами бездействия. Времени на размышления у лейтенанта Оуэна Флетчера оставалось достаточно. Больше, чем нужно.

Он походил на рыболова, держащего на невообразимо прочной леске добычу весом в шестьсот тонн. Раз в сутки автоматический зонд устремлялся по сложной траектории в сторону Талассы, разматывая кабель длиной в тридцать тысяч километров. Достигнув планеты, аппарат опускался на ожидающий груз. Перед подъемом проводились обязательные проверки.

Самыми опасными были два участка: начальный (извлечение снежинки из морозильной установки) и конечный (подход к «Магеллану»). Огромный ледяной шестиугольник требовалось остановить всего в километре от корабля. К подъему приступали в полночь. Путь от Тарны до стационарной орбиты, на которой висел корабль, занимал чуть меньше шести часов.

Во время сближения «Магеллан» находился над дневной стороной планеты. Требовалось удерживать снежинку в тени, не давая горячим лучам талассианского солнца испарить ценный груз. Как только она оказывалась под прикрытием большого радиационного экрана, клешни роботов-телеоператоров срывали защитную фольгу, предохранявшую лед на пути к орбите.

Затем следовало убрать подъемную люльку и отправить ее за следующим грузом. Громадная металлическая пластина напоминала придуманную чудаковатым поваром шестиугольную крышку для сковородки. Иногда она примерзала ко льду, и приходилось отделять груз с помощью тщательно регулируемого нагрева.

Наконец льдина идеальной геометрической формы неподвижно зависала в ста метрах от «Магеллана», и начиналось самое сложное. Управление шестисоттонной массой в невесомости — непосильная для человека задача. Только компьютеры могли рассчитать направление, силу и периодичность воздействий на искусственный айсберг для установки его в нужное место. Однако вероятность непредвиденной ситуации или проблемы, неразрешимой для самого умного робота, оставалась. Хотя случаев, требующих вмешательства Флетчера, пока не происходило, при необходимости он готов был подкорректировать работу системы.

Я помогаю строить гигантские ледяные соты, думал лейтенант. Первый слой почти готов, осталось еще два. Если верить оптимистическим расчетам, сборка щита будет закончена через сто пятьдесят дней. Надежность спайки блоков испытают при низком ускорении. После «Магеллан» отправится в последний этап космического путешествия.

Флетчер добросовестно выполнял работу, но лишь умом. Сердце его оставалось на Талассе.

Уроженец Марса, он нашел здесь все, чего недоставало на пустынной родине. Оуэн видел, как созданный поколениями предков мир исчезал в пламени; зачем ждать столетия, чтобы на новой планете возродить утерянное, если вот он — настоящий рай?

И конечно, там, на Южном острове, молодого лейтенанта ждала девушка…

Он почти решил покинуть корабль, когда придет время. Земляне обойдутся без него, бросая силы и опыт, разбивая сердца и тела на неприступных скалах Сагана-2. Флетчер желал им удачи; выполнив долг, он останется здесь.

В тридцати тысячах километров от Оуэна Брант Фальконер тоже принял решение.

— Я уезжаю на Северный остров.

— Зачем? — спросила лежавшая рядом Мирисса, выдержав бесконечную паузу. В голосе не слышалось ни удивления, ни сожаления; слишком многое изменилось, подумал Брант.

Прежде чем он успел ответить, девушка добавила:

— Тебе не понравится.

— Возможно, там будет лучше, чем здесь. Тарна больше не мой дом.

— Он всегда будет твоим.

— Пока «Магеллан» на орбите — нет.

Мирисса коснулась мужчины, внезапно сделавшегося чужим. Он не отстранился.

— Брант, — произнесла она, — я не хотела, чтобы так вышло. И Лорен тоже.

— И?.. Не понимаю, что ты в нем нашла.

Мирисса едва сдержала улыбку. Сколько мужчин в истории человечества говорили то же самое? И миллиарды женщин вопрошали: «Что ты нашел в ней?»

Попытка ответить не сулила ничего хорошего. Порой Мирисса сама старалась разобраться, что влекло их с Лореном друг к другу с того памятного обмена взглядами.

Большая часть загадочной любовной химии не поддается разумному анализу. Лишь живя в ее иллюзиях, можно постичь тайну. Однако иногда удается описать и логически объяснить некоторые элементы. Знать бы какие, вздохнула Мирисса. Очень скоро понадобится вмешательство разума, чтобы достойно пережить расставание.

Прежде всего девушку должно привлекать трагическое обаяние Лорена. Значение этого качества не стоит приуменьшать, однако оно свойственно всем землянам, и лейтенант-коммандер не лучше остальных. Что в нем особенного, чего нет у Бранта?

Они не слишком отличаются как любовники. Воображение Лорена богаче, Брант же более страстный, хотя в последние недели слегка безразличен. Мирисса была бы счастлива с любым из них. Нет, дело не в том…

Возможно, она искала фантомный, несуществующий компонент. Не единственную составляющую, а целое созвездие качеств. Девушка инстинктивно, на подсознательном уровне вела счет, и Лорен заработал на несколько очков больше. Вполне правдоподобно.

В одном землянин безусловно превосходил Бранта. Он отличался целеустремленностью и тщеславием — столь редкими для Талассы качествами. Несомненно, в состав экспедиции его включили благодаря им. Без них в вековом путешествии не обойтись.

Начисто лишенный амбиций Брант все-таки выделялся некоторой предприимчивостью. Доказательством служил незаконченный проект по использованию ловушек для рыбы. Все, что ему требовалось от Вселенной, — побольше интересных игрушек. Порой Мириссе казалось, что к этой категории он причисляет и ее.

Лорен, в противоположность Бранту, унаследовал традиции великих исследователей и первооткрывателей. Вместо слепого следования за историей он мог бы творить ее. Несмотря на суровый характер, землянин все чаще проявлял теплоту и человечность. Он замораживал моря Талассы, а сердце его начинало оттаивать.