Знакомство Лили с миром отпрысков богатейших техасских семей началось с Эванджелины Паркер из Хайленд-Парк в Далласе. «Папочка» Эванджелины был нефтяным магнатом, как и большинство «папочек», приславших сюда своих детей. Среди них попадались непосредственные владельцы нефтяных месторождений и люди, разбогатевшие на спекуляции нефтяными фьючерсами. В 1977 году нефтяная река несла с собой огромные деньги, оседавшие в некоторых очень глубоких карманах.

Через несколько недель Эванджелине исполнялось тринадцать лет. Ее светлые волосы были искусно подкрашены одним из лучших парикмахеров Далласа. На ней красовались двухсотдолларовые солнечные очки, пятидесятидолларовые голубые джинсы. Она носила бюстгальтеры с толстыми прокладками и красилась сильнее, чем модели на обложках «Космополитэн». Через пятнадцать минут после прибытия в лагерь Эванджелина объявила своим трем соседкам, что уже сделала свой выбор. Зейн Макалистер должен стать мужчиной, который лишит ее девственности.

Сэнди, Эми и Ким совершенно опешили, что, однако, не помешало им подначивать Эванджелину, не обращая никакого внимания на присутствие воспитательницы.

— Интересно, как ты этого добьешься? — спросила Ким эту возмутительную девицу, с которой познакомилась всего час назад.

— Очень просто. Есть сотни способов. В воде, в лесу, в столовой. Он сделает это. Любой из них готов, дай только возможность. Мне папочка говорил. Кроме того, даже если он решит, что я слишком маленькая, я всегда могу отблагодарить его за услугу. Тысяча наверняка сделает свое дело.

— Ты что, готова заплатить мужчине за то, что он будет заниматься с тобой любовью? — потрясенно произнесла Сэнди.

— Я собираюсь переспать с ним. Любовь здесь ни при чем. Это разные вещи. И зачем же тогда существуют деньги? Покажите мне мужчину, которого нельзя купить, — он наверняка окажется неполноценным.

Лили не выдержала и возмущенно фыркнула. Эванджелина повернула голову в ее сторону. Другие, как овцы, последовали ее примеру.

— Это еще что?

Лили не могла допустить, чтобы этот ребенок, у которого голова была забита бог знает чем, взял над ней верх.

— Мне кажется, что ты еще слишком маленькая, чтобы рассуждать о любви.

Эванджелина повернулась кругом, и длинные светлые волосы великолепным покрывалом упали ей на спину. Солнце, проникавшее сквозь занавешенное окно, стояло в самом зените и создавало вокруг девочки ореол, в котором она выглядела как ангел. Однако се слова рассеивали очарование. Изумрудные глаза Эванджелины смерили Лили с головы до ног. Презрительно опустив веки, она сказала:

— А это еще что? — Лили резануло ее «что» вместо «кто». — Горничная?

Лили не смогла сдержать насмешки:

— Я ваша воспитательница. Пока вы находитесь здесь, вам придется подчиняться существующим в лагере правилам и лагерному начальству. Вы не должны делать ничего недозволенного. В том числе спать с мужским персоналом.

Эванджелина нисколько не смутилась. Она подошла к Лили и, хотя ей было всего двенадцать, уставилась ей прямо в глаза.

— В чем дело? Ты что, сама положила на него глаз? Плохи твои дела. Я всегда получаю то, что хочу. Тем или иным способом.

Лили и глазом не моргнула.

— Мне жаль тебя. Если ты будешь так относиться к людям, то в один прекрасный день останешься совсем одна.

— Кто бы говорил!

Твердым, как ледоруб, взглядом Лили заглянула ей прямо в глаза, словно стараясь пробиться в самую глубину ее существа.

— Послушай меня, Эванджелина. Мне кажется, ты заслуживаешь лучшего… даже если сама этого не понимаешь.

Не дожидаясь, пока девочка скажет что-нибудь еще, Лили повернулась к ней спиной и вышла из комнаты.

В последующие два дня Эванджелина пустила в ход весь свой женский ум и злобный цинизм, орудуя ими как бичом. От нее доставалось всем подряд. Лили ничего ей не говорила, но пристально следила за ее поведением и записывала свои впечатления в тетрадь. Наконец, прихватив тетрадь с собой, она отправилась к Марте, чтобы поделиться своими наблюдениями и выводами.

— Мне кажется, Эванджелина очень одинока и никто ее не любит, — сказала она Марте за чашкой чая. — Другие девочки тоже слишком погружены в материальное, но они все-таки постепенно втягиваются в жизнь лагеря. А она все принимает в штыки. Ведет себя просто как хулиганка. Постоянно старается обратить на себя внимание.

— Мужское внимание? — уточнила Марта.

— Да.

— Так я и знала. Я говорила с ее отцом по телефону. Мы всегда беседуем с родителями. Он готов заплатить вдвойне, лишь бы она оставалась здесь. У меня такое ощущение, что он просто хочет избавиться от нее на лето.

— И так, наверное, с большинством из этих ребят? Все они кажутся какими-то несчастными.

— Да, это так. Но отец Эванджелины — просто кремень. Странно, что она еще не пристрастилась к наркотикам. Я хочу показать им другую жизнь, прежде чем они попадут в эту ловушку.

— Было бы здорово. Надеюсь, у вас получится.

— Я тоже, — с улыбкой отозвалась Марта. — А пока постарайся сделать для нее все, что сможешь. Я со своей стороны снова свяжусь с ее отцом и попытаюсь поговорить с матерью.

— Ее родители разведены. Она мне сама сказала, что мать сбежала с другим. Эванджелина полностью на стороне отца.

Марта покачала головой:

— Из счастливого дома не убегают, Лили. Он тоже не без греха. Хотя я не могу себе представить, чтобы я бросила свою дочь. Но мы не знаем всех обстоятельств, которые толкнули женщину на такой шаг. Попробую разыскать се.

Лили невольно подумала о своих родителях, вспомнив постоянное раздражение, с которым мать относилась к отцу. Впервые в жизни она задумалась: чего же такого отец не давал матери, что она не могла простить его? Арлетта вечно жаловалась, что он уделяет ей мало внимания. Может, это правда? Может, она сама похожа на Эванджелину? И почему очевидные недостатки Эванджелины так понятны ей, а собственной матери она не сочувствует? Может, она вознесла отца на пьедестал, которого он не заслуживает? Лили вдруг с поразительной ясностью увидела в Эванджелине себя. Она впервые подумала, что этим летом может узнать о себе много такого, чего не узнала бы в других обстоятельствах.

Уже через четыре дня пребывания в лагере Зейн осознал, что больше не может делать вид, будто Лили — всего лишь одна из воспитательниц. Ежедневно он видел, как она во главе группы девочек отправлялась на прогулку по окрестностям. Ее энтузиазм в отношении всего, что она делала, удивлял Зейна. Лили организовала для девочек ботаническую экскурсию, где они собирали корни, травы, листья деревьев и кустарников и дикие цветы. Она учила их делать кормушки для оленей, а потом, разбудив до зари, вела на охоту. Вместо охотничьих ружей девочки использовали «полароиды». Лили учила их плавать и нырять. Прыжок с двойным переворотом получался у нее лучше всех в лагере. Она вдохновляла девочек и внушала благоговение мальчикам. Зейн в жизни никем так не гордился и чувствовал, что влюблен сильнее, чем раньше.

После воскресного барбекю он подошел к Лили и поведал ей свой план. Этим вечером у нее был выходной, а он должен был дежурить.

— Ты можешь встретиться со мной сегодня вечером, попозже? — шепнул он, когда все начали расходиться.

— Но ведь у тебя дежурство.

— Я уже все устроил. Поработаю до девяти, а потом меня прикроет Тим. Он вывернет лампочку у нас в домике, и до утра, пока не пойдет с обходом Боб, там не будет света. Пожалуйста, Лили, мне так надо повидаться с тобой наедине!

Она взглянула в его полные искренности глаза.

— Я тоже хочу побыть с тобой. — Рассеявшиеся романтические грезы с новой силой захватили ее.

Путь до залитого лунным светом каменистого берега был неблизким, но Лили уже знала дорогу как свои пять пальцев. Зейн сидел на большом валуне в двух шагах от озера и ждал ее.

— Ты давно здесь? — спросила она, повиснув у него на шее.

— Очень, — ответил Зейн, крепко прижимая ее к себе и целуя в ухо. Он больше не слышал ни шума крыльев ночных птиц, ни шелеста молодого дубка. В ушах у него звучали только удары собственного сердца да шум крови в голове.