Аня улыбнулась: да уж, она знала.

— Хорошо, что ты приехала, — он сжал ее руку своей, и Аня подивилась, какая же та легкая, слабая и сухая. Похоже, отец и вправду серьезно болел. Она почувствовала подступающие слезы, но смогла сдержать их, только тяжело сглотнула вставший поперек горла ком.

— Да, пап, я тоже рада. Наверное, стоило приехать раньше…

Отец слабо взмахнул рукой.

— Если бы да кабы, да во рту росли грибы бы… Ты приехала, и мы рады тебя видеть. Конечно, не то чтобы очень приятный повод для встречи, особенно с моей стороны, но… Ты понимаешь.

Аня засмеялась, впервые за много часов чувствуя себя хорошо… ну или близко к этому. С отцом, судя по всему, все было в порядке, и это была самая лучшая новость за последнюю неделю.

— Чем занимаешься, пап?

— Да вот, читаю Кинга, смотрю телевизор… Кстати, о телевизоре. Ну-ка, Аня, прибавь звук.

Аня, вновь ставшая послушной девочкой, взяла с тумбочки серый прямоугольник пульта, и, немного покопавшись, добавила звук. Показывали какую-то смутно знакомую улицу, и Аня с любопытством прислушалась к репортажу. В кадре было видно небольшую толпу, пару полицейских машин и «скорую». Любопытно. Она еще чуть-чуть прибавила звук, чтобы не упустить ничего.

— …На данный момент о происшествии каких-либо сведений нет, но вот то, что нам стало известно.

Камера показала какую-то беззубую старуху древнее самого Ноя. Она испуганно таращилась в камеру, явно с трудом соображая, чего от нее хотят.

— Вы видели, как все произошло? — репортер допустил ошибку, сунув микрофон прямо под нос старухе. Та испуганно ойкнула и прикрыла рот руками. Судя по надписи внизу экрана, шел прямой эфир. Тогда все понятно, подумала Аня. Нашим провинциальным телевизионщикам еще все-таки далековато до своих столичных коллег, хотя бы в выборе индивидуумов, к которым стоит подходить с микрофоном. Достаточно посмотреть на лицо этой старушке, чтобы понять, что ее вообще не стоит подпускать к камере ближе, чем на десять метров. Наверное, так же шарахался бы неандерталец от включенного на полную катушку магнитофона.

— Уважаемая, вы видели, как это случилось? — в голосе берущего интервью уже слышались нотки обреченности.

— Возможно, лучше… — начала ведущая в студии, но тут со старушки, кажется, спало оцепенение, и она произнесла:

— Да, — помолчала, потом, решила, что этого недостаточно и добавила: — Видела.

Пауза секунд в пять, потом терпеливый голос за кадром:

— Не могли бы вы рассказать нам подробней?

— Могла бы, отчего же, — и снова замолчала. Аня уже улыбалась.

— Тогда…

Но старушка его опередила:

— Этот бесноватый выскочил во-он оттуда, — жест в сторону небольшого скопления деревьев. Теперь, когда камера проследила за рукой старушки, Анна смогла узнать место, где происходили съемки.

— Черт, это же совсем рядом, у «Геббельса»! — воскликнул отец. «Геббельсом» все без исключения жители района называли большой и старый продуктовый магазин в пяти минутах ходьбы от дома, где жили родители Ани. — Какого лешего там случилось, хотел бы я знать?

— Тсс, тихо, — привычно цыкнула мать, и Аня снова улыбнулась от возникшего чувства дежа-вю.

— … не знаю уж, чего с ним было такое, только он, выскочив из кустов, особо не раздумывал, чего дальше-то делать, — старушка снова махнула рукой, на этот раз в сторону собравшейся толпы. — Кинулся с матюками на проходящего мимо мужи… мужчину и стал его бить. Может, они и не поделили чего, но только когда еще кто-то попытался вмешаться, на орехи досталось и ему. Сколько раз говорила, не надо лезть…

— Огромное вам спасибо, — рука с микрофоном поспешно исчезла, и камера сфокусировалась на молодом симпатичном пареньке в ярко-желтой стеганой куртке. — Как вы сами видите, неожиданное происшествие произошло прямо в центре города. Пострадавший в скором времени будет доставлен в больницу, где ему окажут…

Репортер прервался и оглянулся через плечо. Около машины «скорой» остановился военный «уазик», из которого тотчас выскочили два солдата, а следом дюжий доктор с чемоданчиком в руках. Вновь прибывшие быстрым, почти строевым шагом подошли к небольшой группке полицейских, доктор отдал честь, и они что-то начали обсуждать.

— Это еще что за ерунда? Коля, снимаешь? — репортер заторопился к группке людей, о чем-то жарко спорящих. Кажется, доктор что-то сказал полицейским, отчего те как-то сникли, а военные забрались в свой автомобиль, который тотчас заурчал старым изношенным двигателем. Когда репортер вместе с Колей-оператором добрались до места, «скорая» и одна из патрульных машин уже отъезжали, судя по всему отправляясь следом за военными.

— Извините, что вы можете сказать о произошедшем?

Один из «копов» кисло посмотрел в камеру и ответил:

— Никаких комментариев.

— Но, судя по всему, это был военный врач. С каких пор вооруженные силы…

— Я сказал, никаких комментариев. Выключайте свою балалайку, — патрульный забрался на передней сиденье автомобиля и захлопнул дверь.

— Вот так вот, уважаемые зрители. Судя по всему, и задержанного, и пострадавших повезли под охраной представителей армии, вы сами все видели. Возможно, один из участников инцидента является кадровым военным. Смотрите новости на нашем канале. С вами был…

Аня убавила звук.

— Любопытно, — отец рассеяно провел исхудавшими пальцами по корешку книги, лежащей под рукой. Впрочем, он не выглядел особенно впечатленным, скорее уставшим.

— Кстати, Валь, помнишь, в больнице тоже было полно военных.

Она в ответ пожала плечами:

— Вроде бы видела несколько человек в форме, но не обратила особого внимания. Мысли, знаешь ли, были заняты несколько другим. Может они навещали сослуживцев: говорят, полно народу в городе отравилось неизвестно чем.

Отец рассеяно кивнул.

— Да-да. Аня, ты надолго приехала?

— Ой, пап, я еще не знаю. Я даже не сказала, что уехала, если честно, — только теперь она вспомнила, что улетела из города, никого не предупредив. — Наверное, пару деньков побуду, может быть и на дольше задержусь. Если вы не против.

— Конечно нет, дочка, — отец устало улыбнулся ей. На миг блеснули зубы, и Ане показалось, что они выпачканы в чем-то. Хотя вечерний свет, падающий из окна, не позволял быть уверенной в увиденном. Может, отец недавно поужинал, что ж такого?

— Так, Саш, тебе надо отдохнуть, — мать подошла к мужу и решительно отобрала книгу. — Ты перенервничал, ожидая Анечку, а доктор велел не волноваться. Так что давай, ложись.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, — сказал отец.

— Тебе что-нибудь принести?

— Нет-нет, ничего не надо.

— Папочка, ты и вправду выглядишь уставшим. Отдыхай, завтра поговорим, хорошо?

— Конечно, Аня, конечно. Я, пожалуй, в самом деле посплю, — он убрал руки под одеяло и Аня, непонятно почему, почувствовала мимолетное облегчение. — В мои годы болеть уже не так легко, как раньше.

— Спокойной ночи, пап, — Аня встала с его кровати, а потом нагнулась и поцеловала его в небритую щеку. Вблизи запах уксуса был отчетливей, и она поняла, что пахло вовсе не лекарствами, а его кожей.

Она отстранилась и сказала:

— Выздоравливай быстрей, папочка.

— Всенепременно, золотце, — она видела, что его глаза уже закрывались. Он почти дремал, и Аня снова удивилась тому, каким же истощенным выглядел отец. Наверное, похудел килограммов на десять, не меньше.

Выходя, Аня бросила на него последний взгляд, полный любви и нежности. А потом тихонько прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить уже начавшего посапывать отца.

— Выпьешь кофе? — спросила мать.

— Да, но лучше чаю, если можно, — ответила Аня. Господи, они говорили, как будто не стояли в коридоре квартиры, а находились на великосветском рауте у королевы Англии.

— Только я сначала умоюсь… Немного устала.

— Конечно, иди. Думаю, ты еще помнишь, где что находится?