— Как Сергей?

— Ничего. Перелом срастается, он все бурчит, чтобы его побыстрее отпустили из этой камеры пыток под названием физическая терапия.

— Понятно, — Самарин снова улыбнулся, не решаясь смотреть на нее, но то и дело бросая короткие взгляды, не в силах удержаться.

Они помолчали, глядя на то, как чайки пикируют вниз и с плеском вылавливают рыбешку из серых волн.

— Как думаешь, все закончилось?

Самарин взглянул на нее, думая, стоит ли переспрашивать, о чем она спрашивала. Потом вздохнул и ответил:

— Не знаю, Ань. Может быть, — он задумчиво посмотрел на океан. — Города полны диких, но, боюсь, скоро ситуация изменится. Они… они ведь не знают, как позаботится о себе. А Пастухов очень мало. Очень.

— Поэтому нам и помогли, да?

Он некоторое время молчал, потом заговорил, старательно подбирая слова:

— Наверное. Я говорил, что многие из вас больны. Я был не совсем прав…

— Мы все больны, правда?

Он ошеломленно взглянул на нее. Она мягко улыбнулась.

— Я знаю. Я слышаласвоего отца, и теперь кое-что понимаю.

— Да… конечно. Они не хотели, чтобы такие как вы погибали. Пастухи понимают: их слишком мало, чтобы поддерживать тех, кому нужна помощь. Дикие… они же как дети. Они ничего не могут сделать сами. Им просто…

— Они просто не помнят, как это делать.

— Да. Пожалуй. Поэтому им — нам— нужны те, кто сможет позаботиться об этих детях. Нам нужны Пастухи, взрослые, которые направят и подскажут маленьким неразумным людям, что и как делать, чтобы остаться в живых. Но дети могут быть опасны — не со зла, конечно, но все-таки иногда они причиняют боль. Поэтому вас надо было оградить от тех, кто еще не понимает, что делает… И дать вам время повзрослеть.

Аня кивнула, Андрей внимательно посмотрел на нее, потом тоже кивнул. Она понимала и это радовало. Взросление не всегда проходит безболезненно — всех детей и особенно подростков ждут травмы на этом нелегком пути.

— Когда вы выходите? — Аня взглянула на Андрея. Он присоединился к небольшому отряду, который собирался отправиться на материк. Им еще нужны были кое-какие вещи здесь, на острове, чтобы максимально безопасно перезимовать — но главное, конечно, топливо для местной электростанции.

— Через неделю, наверное, — Андрей, прищурившись, посмотрел на небо. — Максим и Колька не могут решить, брать с собой снегоходы или нет. Они, конечно, влезут в нашу посудину, но я не вижу смысла таскать их с собой. Мы ведь вполне можем найти нужное и там, на месте. Займет какое-то время, но у нас его вроде как в избытке теперь.

Аня кивнула:

— Да, чего-чего, а времени у нас много. Я никогда не задумывалась, но ведь всю свою жизнь пронеслась как угорелая. А теперь… теперь я рада.

«Может быть даже счастлива», — подумала она, но не сказала этого вслух. Это было ее, только ее. Вместо этого сказала:

— Это красивое место. У меня есть человек, которого я люблю, и который любит меня.

— Самое важное, верно? — улыбнулся Самарин.

— Конечно. Важнее ничего не может быть на всем свете. Есть только еще одно… — Аня с легкой улыбкой прикоснулась к талии. Глаза Самарина распахнулись, когда он почувствовал ее неумелую попытку без слов объяснить, о чем она говорит.

Он покачнулся, отступил на шаг, глядя на нее очумелым взглядом.

— Ты… Господи, ты… — он не мог найти слов.

Аня все с той же спокойной улыбкой кивнула, подтверждая невысказанную мысль.

— Да. Я думаю, это будет июнь. Может чуть раньше. Хорошее время, самая середина лета. Как считаешь?

Самарин кивнул, не доверяя своему голосу, смущенно пряча глаза. Аня засмеялась.

— Бедный Андрюшка! — она взяла его руку в свою, слегка сжала. Он неуверенно улыбнулся в ответ.

— Я… я поздравляю, — выдавил, наконец, он.

— Спасибо.

Они снова замолчали.

— Сергей знает?

Аня взглянула на него, кивнула.

— Да. Я и сама не была уверена… раньше. Но теперь уверена.

Самарин некоторое время смотрел на нее своими странными белыми глазами, потом тихо спросил.

— А Максим?

Аня едва заметно вздрогнула, вымученно улыбнулась.

— Ты считаешь, он должен знать? — она пристально посмотрела на него, словно спрашивая совсем о другом.

Андрей замолчал, не зная, что ответить. Он мог бы при желании узнать, чей это ребенок, но…

— Это не мне решать, в конце концов.

Аня кивнула, ее лицо просветлело. Она тихо, едва слышно сказала:

— Спасибо… — она споткнулась, но все-таки закончила. — Спасибо, что не сказал. Я не хочу знать. Прошлое забыто.

— Да. Прошлое забыто. Уж кто-то, а я это прекрасно знаю.

— О чем ты? — Аня с неуверенной улыбкой посмотрела на Андрея.

— Ни о чем, Анечка. Ни о чем.

Самарин улыбнулся Ане и на этот раз сам взял ее за руку.

Они молча смотрели на игру чаек в воздухе, прислушивались к плеску волн. Аня ощущала на губах и щеках соленый привкус влаги, но было ли это море, или что-то другое — она не знала. И ей было без разницы. Она нашла мир сама с собой, и скоро у нее должен был родиться мальчик, которого она так ждала.

Они стояли так до самого захода солнца, держась за руки, просто любуясь закатным океаном и наслаждаясь тишиной.

Нижеследующее представляет собой запись, сделанную Андреем Самариным. Диск так и остался лежать на каминной полке в спешно покинутом доме. Данное видео так никто никогда и не увидел.

( Сначала не видно ничего, экран темный. Появляется звук хриплого дыхания. Звук искажен, похоже, человек стоит очень близко к микрофону камеры. Неожиданно возникает изображение, рука человека просто закрывала объектив.

Картинка не в фокусе, разглядеть лицо не удается. Человек отходит от камеры, садится на стул и протягивает руки к небольшому костерку, горящему перед ним. Капюшон куртки скрывает лицо, рук тоже почти не видно. На улице ночь, за спиной человека практически ничего не разглядеть, виден только открытый дверной проем и пляшущая из-за вспышек огня сгорбленная тень на стене.

Мужчина — теперь можно с долей уверенности определить его половую принадлежность — молчит некоторое время, разглядывая замотанные бинтами руки. Затем кашляет и, не поднимая головы, начинает говорить. Голос хриплый и не совсем четкий, некоторые слова неразличимы).

— Я оказался виновен в смерти человечества.

Звучит как начало научно-фантастического романа, правда? Но тут нет ничего научного или фантастического: просто стечение обстоятельств, приведшие к гибели всего… Хотя, беру свои слова обратно, все-таки фантастического тут более чем достаточно. Вы ведь в курсе всего того, что произошло за последний месяц, если живы и смотрите это. Впрочем, есть у меня подозрение, что виноват в этом не только и не столько я; я ведь тоже жертва случайных совпадений. Стоп, я все постараюсь рассказать по порядку, насколько еще способен в своем тухлом виде.

С чего же начать?

Само собой с начала, но кто сейчас может определить, где начало у этой истории? Я вот точно не смогу. Хотя каков будет конец — знаю прекрасно. Надо успеть все рассказать, пока рядом нет людей. Они, знаете ли, пахнут…

Ну, так с чего же мы начнем, Шеф?

Ладно, начну с себя, любимого. За качество извините, говорить все сложнее…

( Говорящий пожимает плечами, кашляет).

Меня зовут Андрей Иванович Самарин. Живу — жил! — в маленьком городке на юге Урала. Название не имеет значения, сейчас, когда вы смотрите эту запись, здесь вероятней всего остались одни обгорелые руины: чего-чего, а недостатка в нефти или газе мы не испытывали, все так. Другое дело, что деньги с этого как-то все больше имели местные воротилы и шишки, и дай бог тратили бы их тут же, так нет — Москва, Куршавель, или что там у них еще модно?..

Да, прошу простить вашего покорного слугу, было модно. Сейчас Москва вряд ли чем разительно отличается от нашего городка. Разве что наше новообразованное общественное кладбище размерами поменьше.