— Ни шиша.

— Тогда вы именно тот человек, который мне нужен.

— Какое лучше? — заплетающимся языком спросила Лидия.

Она была вдребезги пьяна. Вся размякшая и растекшаяся, как акварельный рисунок.

— Ну?

Она прикладывала к себе то одно платье, то другое, заставляя миссис Микс выносить суждения.

— Куда вы планируете все это надеть? — спросила миссис Микс, собрав разбросанные по комнате вещи и повесив их на согнутую в локте руку.

— На собственные похороны, — ответила Лидия и повернулась к зеркалу.

— Разве вы собираетесь вскорости умереть?

— У настоящей леди должен быть приготовлен подходящий ансамбль для любого случая.

Поскольку у миссис Микс было всего одно платье — для походов в церковь, свадеб и похорон, — она решила, что может спать спокойно.

— Ан-сам-бль, — выговорила Лидия с некоторым трудом. — Он-сам-бль, онсамбал, — повторяла она, пока слово не сделалось совсем неузнаваемым.

Потом вздохнула.

— Ненавижу иностранные слова. Думаю, их надо вернуть туда, откуда они пришли, как японцев или немцев. С кем бишь мы еще воевали?

— С итальянцами.

— Да, вот как их, — кивнула Лидия. — Хотя итальянская обувь — это прелесть что такое.

Стоило только Адаму уехать в Бэньян, как Лидия начала пить. Есть четыре вида пьяниц: злые, слезливые, счастливые и озабоченные. Лидия была из числа счастливых. Если бы миссис Микс знала об этом раньше, она бы с самого первого дня подливала хозяйке в чай спиртного.

— А где именно находится Нормандия? — спросила Лидия, роясь в шкафу.

Она передвигала вешалки с одеждой и вдруг невольно ухватилась за металлический стержень, на котором все и висело. Тоска по Буну всегда накатывалась волнами. Тяга к нему, такая острая и насыщенная, что Лидия испугалась, что не справится. Обхватив себя руками, она согнулась пополам, плечи дрожали.

— Во Франции, — откликнулась миссис Микс из спальни. — Нормандия — это во Франции.

Держась за стержень, Лидия утерла глаза тыльной стороной ладони.

— Франция? А мы что же, и с Францией воевали?

Выпрямившись, она сделала несколько глубоких вдохов, пока наконец скорбное выражение не исчезло с ее лица. Потом сняла с вешалки еще одно платье и направилась в спальню. Шелк был цвета мякоти персика, прозрачный, как солнечный свет. Как будто Лидия несла в руках закат. Она накинула его через голову, материал обхватил стройное тело, как разлитый, сияющий, чистый свет.

— Обещайте, что меня похоронят в этом платье, — потребовала Лидия, крутясь перед зеркалом так и эдак. — Я купила его в Милане. Мне кажется, мы должны простить итальянцев. Вы так не думаете?

Шарлотта проснулась от того, что Летти трясла ее за плечо. У изножья кровати стояла миссис Микс, она заламывала руки и была бледна как призрак. Мистер Нэллс уже ждал в прихожей, вертя в руках шляпу.

— Что такое? — спросила Шарлотта и потянулась за халатом.

— Миссис Монтгомери, — мрачно промолвила Летти.

— Я оставила ее всего на секунду, — оправдывалась миссис Микс.

— Черт побери! Да что стряслось?

— Миссис Монтгомери бегает по кладбищу совершенно голая, — громко объявил мистер Нэллс из прихожей.

— На ней итальянские туфли, — торопливо уточнила миссис Микс.

— Вечно одни натворят, а другим расхлебывать, — проворчала Шарлотта, заряжая пистолет 45-го калибра.

— По правде сказать, вас тоже пару раз видели на кладбище без ничего, — заметила Летти, протягивая хозяйке керосиновый фонарь. — Поэтому все и решили обратиться именно к вам.

Проходя мимо кухонного окна, Шарлотта увидела мистера Нэллса, с довольным видом рассевшегося за столом, пока миссис Микс и Летти услужливо хлопотали вокруг него. Одна резала пирог, другая наливала кофе, а мистер Нэллс улыбался до ушей. Шарлотта предпочла не задумываться о том, чем бедняге придется со временем расплачиваться за этот кусок пирога и чашку кофе.

С пистолетом в кармане, покачивая фонарем, Шарлотта шагала по влажной от росы траве на кладбище. Луна заливала пейзаж прохладным белым светом. Она могла бы найти дорогу и без фонаря, но чем тогда распугивать змей?

По другую сторону древней каменной стены, отделявшей старую часть кладбища от новой, за памятником мелькнуло бледное пятно.

— Лидия Монтгомери! — окликнула Шарлотта.

Лидия, с глазами по плошке, выглянула из-за могильной плиты и, заметив Шарлотту, сорвалась с места прочь, как косуля.

— Только бог-мужик мог дать красоту безмозглой бабе, — сердито пробормотала Шарлотта.

Повесив фонарь на молитвенно сложенные руки каменного ангела, Шарлотта расположилась на могиле сестер Мэребл, ожидая, пока Лидия выдохнется.

Могильная плита сестер Мэребл имела форму скамьи. Никто не знал, каков был замысел: увековечить место для отдыха или сделать место вечного упокоения пригодным для отдыха. Как бы там ни было, до тех пор, пока последняя из сестер, Пози, не отошла в мир иной в возрасте девяноста семи лет, эта скамья из серого гранита стояла в розарии семейства Мэребл. А до того, еще раньше, когда умирала одна из сестер — старых дев, Пози просто втыкала в могильный холм очередную латунную табличку (такие бывают в ботаническом саду) с именем: Альфа, Эстолен, Идрис.

Должно быть, когда скамью перевозили из сада, к ее ножке пристал побег мяты. Сколько бы мистер Беннетт ни боролся с нахальным растением, вскоре оно захватило весь участок сестер. Когда Диггер косил на кладбище траву, воздух наполнялся запахом мятного ликера.

Шарлотта погрузилась в размышления о мятном ликере, и вдруг темноту прорезал луч фонарика. Женщина вытащила из кармана пистолет и направила его в ту сторону, откуда шел свет.

— Убери палец с курка, Шарлотта Белл, — раздался голос, — а то застрелишь двух приятельниц!

Из темноты, держась друг за друга, выбрались Дот Уайетт и Реба Эрхарт.

— Летти решила, что тебе не помешает компания, — сказала Реба и ощупала голову — хотела удостовериться, что за время путешествия из-под сеточки не выпали бигуди.

— Я принесла кофе, — сказала Дот, встряхнув термосом.

— Только его мне и не хватало, — сказала Шарлотта, — и без кофе поспать не дадут.

— Вот уж не гадала, что и до меня старость доберется, да так быстро, — промолвила Реба, со стоном опустившись на скамью. — Спина ноет. Колени болят. Черт, даже ступни болят, когда я их поутру опускаю на пол и встаю. Старость, мать ее, не радость.

— Твоя беда в том, что у тебя нет подходящего мужика, который смазывал бы твои суставы и поддерживал на должном уровне, — сказала Дот, передавая Шарлотте чашку кофе.

— Небось сейчас начнешь рассказывать, как вы с Вилли милуетесь в подсобке? И слушать не желаю! Это все равно что махать сочным бифштексом перед носом у бродячего пса.

Выудив из кармана свитера пинту виски, Реба налила немножко в чашку с кофе и передала бутылку по кругу. Потом глотнула из чашки и притопнула ногой.

— Да пошли они все! Я лучше скоротаю ночку с Джеком Дэниелсом, чем с любым из известных мне мужчин.

— Если бы я вышла замуж за Чарли Эрхарта, — сказала Дот, — я бы тоже флиртовала с преподобным Джеком Д. Кстати, о преподобных…

Дот и Реба как по команде повернулись к Шарлотте.

— Не лезьте не в свое дело, — отрезала Шарлотта.

Откуда-то из темноты донесся смех Лидии.

— Как думаете, что это в нее вселилось? — спросила Реба.

— Ты имеешь в виду, что, помимо целого графина джина с тоником? — фыркнула Дот.

Как раз в этот момент Лидия проплыла мимо. За спиной у нее, словно крылья бабочки, трепетал шелковый шарф. Она закружилась, изящно переступая итальянскими туфельками.

— Господи боже, — ахнула Дот, — она же в жемчугах!

— Танцует голяком на кладбище, а про аксессуары не забыла, — с искренним восхищением сказала Реба.

— Пожалуй, теперь найдется что написать на ее могиле, — промолвила Шарлотта, уткнувшись носом в чашку.