— Собрание? — Лидия отпила глоточек чаю.

— Я состою в Благотворительной организации женщин-христианок. Мы должны обсудить ежегодную рождественскую ярмарку.

— Ярмарку?

— Собираем средства в пользу бедноты.

Лицо Лидии было непроницаемым, как у спящей кошки. Энн гадала: то ли соседка не одобряет сбор денег при церкви, то ли вообще не знает, что значит «беднота».

— Я отвечаю за закуски.

— Закуски?

— Например, будербродики-канапе с курицей и салатом с орехами пекан. Нужно еще непременно обрезать корочки.

Энн нервно крутила на шее одинокую нитку жемчуга и жалела, что ее кухарка не кладет в салат более дорогой миндаль вместо пекана.

Лидия поглядела в окно. Грузовичок Буна Джексона всё еще стоял возле ее дома.

— Хорошо, — сказала Лидия, опуская чашку на блюдечко, — тогда я возьму на себя чай.

Энн Лестер от неожиданности даже задержала дыхание.

— Вообще-то, — наконец выдавила она, — мы собирались подавать фруктовый пунш с апельсиновым мороженым.

Лидия выгнула бровь, хозяйку дома от этого взгляда чуть кондрашка не хватила.

— Что ж, — заключила Лидия, надевая перчатки, — этим я тоже могу заняться.

Когда Лидия вернулась с собрания Благотворительной организации женщин-христианок, Адам сидел перед пылающим камином. На дворе была середина июня, и в комнате стояла такая жара, что все плавилось. Но Адам, разумеется, растопил камин не для тепла.

— Новая заслонка, — с гордостью объявил он, двигая кочергой поленья, — действует просто отлично!

Лидия была неприятно поражена, тем, что для Адама нет никакой разницы: починил ли он что-то сам или заплатил за починку другому. Почему-то это неимоверно ее раздражало, хоть она и не знала, почему.

— Эй, полегче, док! — отпрянул Бун.

Со времени его последнего визита к Адаму прошел почти месяц — своего рода рекорд.

— Барный табурет, — ответил Бун на вопрос, как это произошло.

— Похоже, трещина, но перелома нет, — заключил Адам, бережно ощупав черно-фиолетовую грудную клетку Буна. — На всякий случай сделаем рентген.

— А что, от рентгена мне станет лучше?

— Нет, это вряд ли.

— Так зачем я буду тратить время и деньги? Перебинтуйте потуже, да и дело с концом.

Адам не уставал поражаться телу Буна. Подобный удар надолго отправил бы обычного человека в больницу. Но Бун Диксон был сложен, как танк.

— В ближайшую пару недель не поднимайте никаких тяжестей, — велел Адам, перебинтовав ребра Буна, — и держитесь подальше от «Деревенского клуба бедняков».

Бун, морщась, медленно слез со смотрового стола.

— Сколько я вам должен, док?

— Вчера, — промолвил Адам, намыливая руки, — когда я зашел в спальню и щелкнул выключателем, тот заискрил похлеще фейерверка в День независимости.

— Сдается мне, вам нужен электрик, — сказал Бун и, скривившись, натянул рубашку.

— Даже обои загорелись.

— Может, я лучше расплачусь с вами наличными?

— Отлично, — кивнул Адам, вытираясь полотенцем, — а когда почините выключатель, я могу вам их вернуть.

— По-моему, если вам кто и нужен, так это Дэнни Бейкер, лучший спец по электричеству на три ближайших округа.

— Я уже приглашал его взглянуть на проводку, а всё как горело, так и горит.

Уперев руки в бока, Бун уставился в пол.

— Подумаешь, всего-то небольшой ремонт, — уговаривал его Адам, недовольный внезапными капризами. — Я же не на войну вас посылаю.

Когда в парадную дверь забарабанили, Лидия еще лежала в постели. Она заворочалась на шелковой подушке и поглядела на часы. У домработницы был выходной, значит, дверь никто не откроет. Кухарка занималась только стряпней. Садовник — только садом. А что делают остальные люди, околачивающиеся вокруг дома, она вообще понятия не имела. Она не знала даже, состоят они на жаловании у мужа или нет. Зато Лидия точно знала одно: сама она дверь открывать не станет. Она вперилась в потолок и стала ждать, когда стук прекратится.

Но он не стихал.

Если Бун и удивился при виде Лидии, распахнувшей ему дверь в одной ночной рубашке, он не доставил ей удовольствия и ничем не выдал своих чувств.

— Сейчас без четверти семь, — ледяным тоном промолвила она.

— Я начинаю работу в семь, — сообщил Бун, бесцеремонно протиснувшись в коридор.

Лидия застыла в дверях, словно ледяная скульптура в шифоновом инее. Подбородок вздернут, спина выгнута дугой, она, сощурившись, разглядывала вошедшего с таким видом, будто он был всего лишь жалкой букашкой.

«Если кто надумает поцеловать эту фригидную стерву, — промелькнуло в голове у Буна, — у него губы к ней примерзнут».

— Что ж, — наконец выдавила она, — раз уж вы здесь…

Прикрыв дверь одними кончиками пальцев, она плавно заскользила вверх по длинной витой лестнице, ведя Буна в свою спальню, к сгоревшему выключателю.

За Лидией мог бы следовать даже слепец — достаточно было прикрыть глаза и идти на аромат духов. Бун не был слепцом. Солнечный свет, лившийся сквозь скошенные окна на лестничную площадку, проходил сквозь ночнушку Лидии, как луч проектора сквозь кинопленку. Бун считал, что ему не хватает воображения. Но сейчас оно было ему ни к чему.

Лидия обернулась посмотреть, почему Бун остановился. Выражение его лица рассказало ей обо всем.

— Ты, грязное животное! — прошипела она.

Замахнувшись, Лидия ударила его со всей силой, на какую только была способна. В обычных обстоятельствах Бун ощутил бы лишь легкий тычок — словно в него бросили горошину. Но когда требовалось попасть по больному месту, Лидии не было равных в меткости. Ее кулак довершил начатое барной табуреткой, и ребро Буна треснуло, как ветка.

— Господи! — возопил он, согнувшись пополам.

Лидия снова отвела руку для удара, но Бун схватил ее за запястья и прижал к стене.

— Отпусти сейчас же! — извивалась и брыкалась Лидия.

Оторвав женщину от стены, Бун швырнул ее на лестничную площадку. Она отползла назад и забилась в угол. Бун глядел на нее сверху вниз, злобно выпятив челюсть и испепеляя ее взглядом. Он не шевелился, и от этого обоим было только страшнее.

— Когда вернусь, — наконец прохрипел он, — смотри, чтобы тебя тут не было.

Держась за бок, Бун наклонился, подхватил ящик с инструментами и ушел.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Лидия обвила колени руками и принялась раскачиваться вперед-назад. Она представляла, какие жуткие вещи он мог с ней сотворить. Мог, например, сорвать с нее ночнушку и облапать ее с ног до головы. Мог повалить ее, придавить сверху и сделать свое дело, и ей никак бы не удалось ему помешать. Пока она воображала всё то, на что был способен Бун Диксон, в трусиках у нее намокло.

Женская часть Липерс-Форка знала о Буне Диксоне всё.

— Папаша умер, когда Бун был совсем крохой, — сказала миссис Микс, заправляя простыню на постели Лидии. — Его переехал трактор. Заставил бедную мамашу в одиночку растить четверых сыновей. А вскоре и она слегла, а там и до могилы недалеко. — Домработница печально покачала головой. — Паренек заботился о ней до последнего. Готовил. Прибирался. Кормил ее с ложечки, как младенца.

— И что потом? Женился на какой-нибудь местной девице? — как бы между прочим спросила Лидия, стоя у комода и расчесывая волосы.

— Женился?! — фыркнула миссис Микс, взбивая подушку. — Сомневаюсь, что даже целый табун диких лошадей дотащит Буна Диксона до алтаря. Хотя многие девчонки прикладывали все усилия.

Естественно, это было приятно слышать, но Лидии хотелось выведать другое.

— Бун Диксон… — задумчиво повторил Джадж Лестер, пока Лидия наливала ему чаю. — Энн училась с ним в одном классе, пока парень не бросил школу. Кажется, у него мать заболела или что-то в этом роде.

— Туберкулез, — уточнила Энн.

— Все время хочу спросить: а почему семья не отправила ее в клинику? — осведомилась Лидия.