— Ага, — послышалось со стороны двери. Ну что за проходной двор?! Я нехотя оторвалась от Данте.

— Лит-ар? Что ты здесь делаешь? — Моему удивлению не было границ.

— Наблюдаю. Хорошая сцена, мне понравилось.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Таллин, я думал, это ложь! Я хотел, чтобы ЭТО, — он сунул мне в руки какой-то журнал, — было всего лишь выдумкой охочих до сенсаций журналюг! Я хотел, чтобы это было монтажом!

Я внимательно рассматривала фото на первой полосе. Я и Данте в весьма фривольной позе, целуемся. Красивая картинка.

— Я тебя порадую. Это действительно монтаж.

— Таль, как ты могла?! Почему? — На мужа было тошно смотреть. Ему Лаллеи мало? Не понимаю.

— Потому сто я так больше не могу. Прости меня, Лит-ар, но если ты не захотел отпустить меня по-хорошему, я уйду так. Пойдем, Данте.

— Таль, не уходи! Только не с ним! Не сейчас! — Муж схватил меня за руку. Я ударила его по лицу, схватила Данте за руку и пошла на выход.

Лит-ар с ума сошел? Что значит «не сейчас» и «только не с ним»? Это мое решение! Я буду свободна! Любой ценой.

Данте молчал. Мне тоже было нечего сказать. Неужели это и есть победа? Если так, то я ее иначе представляла.

Мы сели в флай Данте. Молча полетели в отель. Признаюсь, я смутно представляла, что делать дальше. Паковать вещи и бежать? Или оставить все, как есть?

Данте прошипел сквозь зубы какие-то ругательства.

— Что случилось? — Забеспокоилась я.

— Флай вышел из-под контроля, — спокойно сообщил Данте. — Знаешь, Таль, по поводу нашего спора, — флай бросало из стороны в сторону, любимый невозмутимо колдовал над приборами. — У меня к тебе вопрос. Подумай над ним хорошенько. — Я начинала паниковать. — Ты любишь меня? — Мои глаза округлились от ужаса: перед нами была стена какого-то здания, и мы на бешеной скорости мчались к ней.

— Все будет хорошо, — улыбнулся Данте.

Мой крик, переходящий в ультразвук.

Удар.

Темнота, изредка прерывающаяся вспышками боли.

Тишина…

Тишина. Нет мыслей, нет звуков, нет мира вокруг меня. Нет памяти. Нет боли. Я откуда-то знаю, что должна быть боль. Целый океан боли. Но нет. Ничего нет и ничего не нужно.

В тишине, где-то далеко, слышен детский плач. Тихий плач несправедливо обиженного ребенка. Эхо чужого голоса остается болью в груди.

— Алнэль? — Шепчу я и иду на звук.

Тьма. Непроницаемая, бесконечная, бездонная. Нет начала пути, нет конца. Нет ничего, кроме тихого детского плача. Алнэль. Откуда я знаю это имя? Кто это?

Посреди темноты сидит девочка лет пяти и безутешно плачет, уткнувшись головой в коленки. Шевелюра цвета розового жемчуга растрепана, угловатая фигурка, слишком худенькая… Плач…

— Алнэль?

— Мам? — Она поднимет на меня огромные глаза цвета земных джунглей.

— Да, малыш, это я. Что ты здесь делаешь?

— А ты? Ты не должна быть здесь. Уходи.

— Милая, как я могу тебя здесь оставить? — Я прижала ребенка к себе. — Ты же моя малышка, я тебя люблю, я не могу тебя оставить.

— Мам, уходи. Меня сейчас папа заберет. Все будет хорошо.

— Чего же ты плачешь?

— Потому что не могу остаться с тобой.

— Значит, с тобой останусь я.

— Нет, не надо. Я еще вернусь. И сделаю вот так! — Девочка на миг закрыла ладошками лицо, а когда открыла… я отшатнулась. Черты лица и ушки заострились, губы стали немного тоньше и изменили форму, а глаза… огромные зеленые глазищи стали индиговыми.

— Милая, как ты это сделала?

— Вот так! — Она снова закрыла ладошками лицо. Миг — и передо мной та же девочка с зелеными глазами. — Алнэль! — Позвал чей-то приятный голос. — Милая, где ты? — Голос я узнала. Он был таким родным, за него я бы рассталась с жизнью… Из темноты вышел высокий мужчина с медно-красными волосами, такие же зеленые глаза были у Алнэль.

— Данте? — Начала просыпаться память. — Любимый! Что ты здесь делаешь?!

— Таль, — он заключил меня в объятья. — Любимая моя, я пришел за Алей. Нас уже ждут.

— Где?

— Любимая, где могут ждать мертвых?

— Что? Но… как?

— Как обычно. Ингвэ была права. Почему ты не сказала мне об Алнэль?

— Я боялась. К тому же, хотела сначала разобраться с выставкой, а потом делать сюрпризы…

— Ну, ничего. Зато сейчас мы будем вместе. Да, дочь?

— Точно! — Аль залезла на руки к Данте.

— Нам пора, — Данте и Аль поцеловали меня в щеку. — Обещай, что хорошо подумаешь над моим вопросом!

— Обещаю, — выговорили непослушные губы.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, мам! Помни! — Она снова закрыла ладошками лицо, а когда открыла — ничего не изменилось.

— До встречи, — прошептала я. По лицу градом катились слезы. Любимый и наша дочь медленно растворились в темноте…

— До скорой встречи, — уточнила я.

Память толком не вернулась, только сердце точно знало, что без них я жить не буду. Просто не захочу…

Тишина. Нет мыслей, нет звуков, нет мира вокруг меня. Нет части памяти. Только боль. Целый океан безграничной боли.

Нет Данте. Нет Алнэль. Никогда больше не будет.

Я тихо рыдала, изредка всхлипывая. Так плачут маленькие, несправедливо обиженные дети.

— Таль? — Меня снова потревожил чей-то голос. На этот раз я была уверена, что мы не знакомы. Я подняла покрасневшие от слез глаза.

— Кто ты?

— Не узнаешь, — грустно констатировал факт мужчина.

Я беззастенчиво его разглядывала. Высокий, тонкий… дивный? Резкие черты лица, бледно-мраморная кожа, синие глаза, глубже, чем океаны. Волосы до лопаток странного сине-серого оттенка, который бывает у грозовых облаков. У его ног сидит огромный волк такого же экзотичного грозового оттенка. Разве я их знаю? Вряд ли. Такую колоритную парочку, пожалуй, забудешь.

Мужчина присел рядом со мной, его волк невозмутимо устроился рядом. Молчание. Неужели нам нечего друг другу сказать? Не верю. Темнота. Тишина.

Наши тела переплелись, я толком не успела понять, когда такое произошло. Мужчина обнял меня, волк согласно лег у моих ног, положил голову мне на живот. Они тоже ищут утешение? Сострадание? Понимание?

— Как ты здесь оказалась, милая? — Спрашивает мужчина. Волк одновременно с ним открывает пасть, полную бритвенно-острых клыков. Жутковатое зрелище.

— Не помню. — Я снова позорно разревелась. — Я ничего не помню! Я не помню Алнэль, я с трудом вспомнила Данте! Я не знаю, как я здесь оказалась… не помню…

— А где они сейчас? Данте с Аль? — Мужчина оглянулся в поисках ответа.

— А где обычно бывают мертвые?

— Да уж, Таль, не думал, что мы с тобой встретимся на Грани…

— Разве мы встречались раньше?

— Мы очень хорошо друг друга знаем, малыш. Меня можно назвать твоим наследством. Твой отец просил меня присмотреть за тобой, чем я и занимался последнюю сотню лет…

— Где же ты был последние лет двадцать, друг? Без тебя я успела вляпаться в замужество… и еще по мелочи…

— Устраивал свою личную жизнь. Я тоже хочу хоть немного счастья.

— Получилось?

— Более чем.

— Алгор. Твое имя Алгор, оборотень, Владыка Грозовых Волков. У меня такое чувство, будто мы с тобой провели не одну бессонную ночь. И даже не две.

— Да, Владыка. Я учил тебя всему, что знаю сам. Политика, оружие и танцы. Рэйн учил тебя остальному… и магии.

Рэйн…

Перед глазами заплясали искры, темнота несколько раз перевернулась с ног на голову. А потом тишина взорвалась безумием. Вспышка боли…

Рэйн. Тот золотоглазый, к которому я шла под ливнем, с которым танцевала на каком-то балу. Тот, которого нет. Которого я когда-то… любила? Боготворила? Считала другом? Мой Учитель. Тот, который не предаст?

Я вспомнила все. Все, что было до Атина. Рэйн, Аэллионэ, мой клан и моя жизнь…

— Знаешь, милая, немногим удается жениться на Владыке Вечных.

— Думаешь, выйти замуж за Владыку Грозовых Волков проще? — Мы рассмеялись.