Слава к поэтам XVII века возвращалась медленно. Романтики возродили интерес к их творчеству, хотя собственная поэзия романтиков была мало связана с традицией двухвековой давности. Тем не менее Лэм и Де Квинси дали высокую оценку Донну, а Шелли заинтересовался стихотворениями Крэшо. Особенно много для понимания поэзии XVII века сделал Кольридж, у которого можно встретить ряд тонких и весьма точных наблюдений по поводу лирики Донна и его младших современников. Во второй половине XIX века предприимчивый и неутомимый издатель Александр Гроссарт выпустил в свет сочинения Донна, Джорджа Герберта, Воэна, Крэшо и Марвелла, снабдив их пространными предисловиями. Больше внимания стали уделять им и критики, правда пока еще не принявшие в целом их манеры, но все же обнаружившие у них множество ярких и удачных мест. Заинтересовались ими и поэты. Роберта Браунинга привлекла к себе резкость тона лирики Донна, искусно разработанная им форма драматического монолога. Джерард Мэнли Хопкинс в своих смелых экспериментах оглядывался на творчество Джорджа Герберта и других метафизиков. Однако истинное признание к поэтам XVII века пришло лишь в нашем столетии. В 1912 году Герберт Грирсон выпустил первое академическое издание поэзии Донна, а в 1921 году он же опубликовал прекрасно составленную антологию «Метафизические стихотворения и поэмы XVII века». Благодаря этим изданиям творчество поэтов XVII века стало доступным не только узкому кругу специалистов, но и самым широким слоям читателей, которые с энтузиазмом приняли их поэзию. А вслед за этими книгами стали выходить академические издания стихов младших современников Донна и разнообразные критические исследования, посвященные их творчеству, не только на английском, но и на многих других языках мира. Уже в первые десятилетия нашего века крупнейшие художники слова обратились к традиции XVII века в поисках новых путей английской поэзии. Творчество Донна и метафизиков сыграло важную роль в удивительном изменении манеры позднего У. Б. Йейтса. Цитатами и аллюзиями из поэтов XVII века пестрят произведения Т. С. Элиота. Для него их стихи — часть великой национальной традиции английской культуры. В своих статьях Элиот стремился показать, насколько Донн и метафизики близки современности. Следы влияния Донна, Джонсона, метафизиков кавалеров в той или иной мере можно обнаружить также и в стихах У. X. Одена, Стивена Спендера, Роберта Грейвза, Дилана Томаса и других поэтов современной Англии. В стихотворении «Его поэзия — его памятник» Роберт Геррик, подражая Горацию, писал: О Время, пред тобой Все пали ниц, Своей тропой Идешь, не помня лиц. Всяк, попадя в твой плен, В конце сойдет Во мрак и тлен, И скоро — мой черед. Но камень скромный сей, Что я воздвиг, Свергать не смей, Завистливый старик. Вместе с Герриком вызов времени бросили и другие английские поэты первой половины XVII века. Рожденные ими стихи не ушли «во мрак и тлен». Поэзия Донна, Джонсона и их младших современников — неотъемлемая часть живой для современного читателя классики. Джон Донн Песни и сонеты С ДОБРЫМ УТРОМ Да где же раньше были мы с тобой? Сосали грудь? Качались в колыбели? Или кормились кашкой луговой? Или, как семь сонливцев, прохрапели Все годы? Так! Мы спали до сих пор; Меж призраков любви блуждал мой взор, Ты снилась мне в любой из Евиных сестер. Очнулись наши души лишь теперь, Очнулись — и застыли в ожиданье; Любовь на ключ замкнула нашу дверь, Каморку превращая в мирозданье. Кто хочет, пусть плывет на край земли Миры златые открывать вдали А мы свои миры друг в друге обрели. Два наших рассветающих лица Два полушарья карты безобманной: Как жадно наши пылкие сердца Влекутся в эти радостные страны! Есть смеси, что на смерть обречены, Но если наши две любви равны, Ни убыль им вовек, ни гибель не страшны. Перевод Г. М. Кружкова ПЕСНЯ Трудно звездочку поймать, Если скатится за гору; Трудно черта подковать, Обрюхатить мандрагору, Научить медузу петь, Залучить русалку в сеть, И, старея, Все труднее О прошедшем не жалеть. Если ты, мой друг, рожден Чудесами обольщаться, Можешь десять тысяч ден Плыть, скакать, пешком скитаться; Одряхлеешь, станешь сед И поймешь, объездив свет: Много разных Дев прекрасных, Но меж ними верных нет. Коли встретишь, напиши Тотчас я пущусь по следу! Или, впрочем, не спеши: Никуда я не поеду. Кто мне клятвой подтвердит, Что, пока письмо летит Да покуда Я прибуду, Это чудо устоит? Перевод Г. М. Кружкова ЖЕНСКАЯ ВЕРНОСТЬ Любя день целый одного меня, Что ты назавтра скажешь, изменя? Что мы уже не те и нет закона Придерживаться клятв чужих? Иль, может быть, опротестуешь их Как вырванные силой Купидона? Иль скажешь: разрешенье брачных уз Смерть, а подобье брака — наш союз Подобьем смерти может расторгаться, Сном? Иль заявишь, дабы оправдаться, Что для измен ты создана Природой — и всецело ей верна? Какого б ты ни нагнала туману, Как одержимый спорить я не стану; К чему мне нарываться на рога? Ведь завтра я и сам пущусь в бега. Перевод Г. М. Кружкова ПОДВИГ Я сделал то, чем превзошел Деяния героев, А от признаний я ушел, Тем подвиг свой утроив. Не стану тайну открывать Как резать лунный камень, Ведь вам его не отыскать, Не осязать руками. Мы свой союз решили скрыть, А если б и открыли, То пользы б не было: любить Все будут, как любили. Кто красоту узрел внутри, Лишь к ней питает нежность, А ты — на кожи блеск смотри, Влюбившийся во внешность! Но коль к возвышенной душе Охвачен ты любовью, И ты не думаешь уже, Она иль он с тобою, И коль свою любовь ты скрыл От любопытства черни, У коей все равно нет сил Понять ее значенье, Свершил ты то, чем превзошел Деяния героев, А от признаний ты ушел, Тем подвиг свой утроив. Перевод Д. В. Щедровицкого |
