Сказочный образ подсказан Руалу Амундсену другим поэтом полярных широт, Фритьофом Нансеном, который еще в 1887 году сравнивал свое путешествие в Гренландию с завоеванием Аскеладденом принцессы на стеклянной горе. Какой же смысл заключался в волшебных символах? «Я бы сказал, принцесса — это польза, которую мы приносим науке в виде сделанных по пути наблюдений над составом снега и льда, над перепадами высот и прочими такими вещами».

Даже в отношении самого Нансена подобное толкование слишком поверхностно. А для его коллеги поэтический образ науки в обличье сказочной принцессы и вовсе не годится. Скорее можно предположить, что, при сугубо конкретном подходе Амундсена к действительности, принцесса для него вовсе не символ, а воплощает самое себя — женщину из плоти и крови, так что поцелуй в данном случае означает вожделенную кульминацию.

И все же, независимо от толкований: мандолина иногда пригождается даже самому деятельному покорителю женщин.

В четверг, 14 ноября 1912 года, Руал Амундсен высаживается на английском берегу, в Дувре. В тот же вечер полярному путешественнику, по сообщению его здешнего импресарио, Джеральда Кристи, «устраивают грандиозный прием» в Лондоне.

За плечами у первооткрывателя Южного полюса осталось весьма успешное — со множеством битком набитых залов — турне по европейскому континенту. Еще до окончательного расчета Леон получил от импресарио в Германии 40 тысяч немецких марок. Накануне Руала чествовали бельгийцы во главе с королем Альбертом. Теперь полярный путешественник достиг критической точки экспедиции. В качестве гостя КГО он останавливается в клубе Королевского научного общества, недавно назвавшего его своим почетным членом. Завтра грядет битва.

В пятницу, 15 ноября, он обедает с норвежским посланником Беньямином Фугтом — рассудительным, почти пятидесятилетним адвокатом. Фугт играл одну из главных ролей в противостоянии со шведами и как первый норвежский «министр» в Стокгольме привык находить выход из щекотливых положений. Он считает себя близким другом Фритьофа Нансена, который служил на его теперешнем посту пять лет назад, когда в британскую столицу пожаловал со своим волшебным фонарем, чтобы мгновенно очаровать лондонцев, покоритель Северо-Западного прохода. Тогда с ним приехал и Леон. Сейчас брат пишет из Христиании: «Надеюсь, вечер в Географическом обществе пройдет гладко».

Вечер действительно прошел гладко, без каких-либо столкновений между Xokohom VII и его почившим тестем Эдуардом VII. «Герой Южного полюса со своим бесстрашием, своей скромностью и своей ученостью, — постановит на другое утро «Дейли кроникл», — человек столь же примечательный, как Фритьоф Нансен». Вершина была взята.

«Как я вижу из газет, — с облегчением пишет Леон, — лондонский доклад прошел без конфликтов, что, конечно, к лучшему, в том числе по финансовым соображениям». Кое-что все-таки случилось, но не во время лекции, а на последовавшем затем банкете. И достоянием публики это стало спустя 15 лет, когда была написана «Моя жизнь».

На банкете президент Географического общества Джордж Натаниэл Керзон, маркиз Кедлстонский, произнес тост за первооткрывателя Южного полюса. Тост исходил от того самого лорда Керзона, который полгода назад вызвал множество дипломатических осложнений и едва не сорвал приезд Амундсена в Англию. Лорд был одним из самых видных представителей Британской империи. Он властно и жестко правил Индией в свою бытность ее вице-королем. Это по его подсказке Эдуарда VII провозгласили монаршим главой над всеми индийцами. Лорд Керзон неизменно отстаивал право на власть — в частности, выступал как принципиальный защитник законных прав палаты лордов. Даже в Англии лорд Керзон (который, кстати, был также почетным ректором Оксфордского университета) пользовался репутацией красноречивого, но бесцеремонного оратора. Итак, рассказ Амундсена:

«Тщательно взвешивая слова, лорд Керзон обосновал приглашение меня в качестве докладчика, причем особо отметил то обстоятельство, что я приписываю часть нашего успеха собакам, после чего завершил речь словами: "Посему предлагаю всем присутствующим грянуть троекратное "ура" в честь собак", — да еще подчеркнул саркастический и унизительный смысл своего высказывания успокоительным жестом в мою сторону (хотя я даже не пошевелился), словно убедительно прося меня не реагировать на столь прозрачное оскорбление».

В таких именно выражениях Руал Амундсен через много лет изложит этот «вопиющий эпизод». Королевское географическое общество тут же опротестовало его соответствие действительности, да и мы знаем, что особо доверять амундсеновской автобиографии не стоит. Тем не менее крупица правды тут должна быть.

Для Амундсена не существовало знаменитого английского "understatement" (недоговоренности, сдержанного высказывания). Он не понимал, что лорд Керзон может испытывать потребность с помощью лукавой шутки спасти хотя бы часть имперской чести. Конечно, сам лорд тоже плохо разбирался во внутреннем мире норвежца. Своим «ура» в честь собак он сохранял блеск славы вокруг своей империи за счет чувств гостя, которого уже второй раз пытался оскорбить. Так и подмывает сказать, что великие люди и великие нации бывают одинаково мелочны.

Самое удивительное в этом столкновении (сначала прошедшем незамеченным, а затем, после опубликования воспоминаний, вызвавшем скандал) — насколько оно отражает неизбывный комплекс неполноценности, которым страдает Амундсен. Его чествовали в одной стране за другой, он вступил в столицу империи с ореолом триумфатора, тогда как лорд Керзон, некогда твердой рукой правивший одним из самых многочисленных народов на земле, за этим столом, как-никак, представлял побежденных. Победителем тут был норвежский капитан и лыжник Руал Амундсен. Он сумел расправиться с имперскими львами, слонами и тиграми… но не сумел простить спущенных на него собак.

День, последовавший за докладом в Географическом обществе, 16 ноября 1912 года, стал для Руала Амундсена днем, который он впоследствии расценивал как один из самых памятных в своей жизни. Однако же для него не нашлось места в автобиографической книге. Он относится к скрытой части Руалового существования, части, которая с этого дня стала резко увеличиваться, пока не превратилась в определяющую для многих дел и поступков полярного путешественника.

Как и в 1907 году, норвежское землячество устроило праздник в честь капитана Амундсена в гостинице «Сесил». В гостинице было 800 номеров, она была выдержана в шикарном стиле 90-х годов XIX века и в период процветания считалась самой крупной в Европе. Просторный банкетный зал был ради такого случая украшен настоящими норвежскими флагами и искусственным снегом. «Кроме того, — говорится в газетном отчете, — там была изящная скульптурная композиция, изображавшая экипаж "Фрама" в момент водружения норвежского знамени на Южном полюсе».

Главную речь за столом произнес посланник Фугт, который похвалил Амундсена за то, что он доказал своим соотечественникам, мол, «не слова, а дела придают значение жизненным целям». Благодарственное слово: полярник «глубоко тронут». Три раза по три «ура». Лая не слышно. Подвыпившая певица Джина Осельо (в то время еще невестка Бьёрнстьерне Бьёрнсона) затянула национальный гимн — «Да, мы любим край родимый». «Празднество продолжалось долго и в самом благодушном настроении, после банкета были танцы» — так заканчивается сообщение в газете.

Богиня счастья — женщина. Но в каком она должна быть платье? Вокруг покорителя Южного полюса вертелось множество женщин. И он пока не сообразил, что уже встретился с нею — в тот самый вечер.

В воскресенье вечером, 17-го, Руал Амундсен делал неофициальный доклад в роскошном помещении Королевского автомобильного клуба. «У нас собралось необычайно много членов клуба со своими друзьями, причем наплыв посетителей оказался настолько неожиданным, что пришлось в последнюю минуту принимать меры, дабы все сумели войти» — так было записано в клубном журнале. В понедельник полярный путешественник читает первую официальную лекцию в переполненном Куинз-холле. Руал Амундсен обретает популярность. Популярность на Британских островах.