Амундсен отнюдь не был первым из поднявшихся в воздух полярных исследователей. Трагический полет на воздушном шаре к Северному полюсу был предпринят инженером Андрэ еще в 1897 году, прежде чем юный Руал отправился в качестве начинающего в свою первую полярную экспедицию. Если он тем не менее берет на себя смелость делать подобное заявление, то с оговоркой: «из серьезныхполярных исследователей». Кто же был серьезнее — пионер воздухоплавания Андрэ или авиафантазер Амундсен? Не станем отвечать на этот вопрос. Суть дела в том, что в автобиографии полярник уличает инженера в безрассудных и несерьезных поступках — лишь бы закрепить за собой право на рекогносцировку с воздуха как метод, изобретенный им самим. И это при том, что раньше многократно выражал восхищение коллегой-воздухоплавателем. Вот насколько важно было Амундсену вылезти из шкуры, позаимствованной у Нансена, и объявить всему свету: я — пионер, я — новатор… я ничуть не хуже своего соотечественника.

Фритьоф Нансен тоже пришел к выводу, что будущее полярных исследований связано не только с морем, но и с воздухом. Для профессора, однако, воздух — предмет метеорологических наблюдений (как море было предметом наблюдений океанографических). Для его преемника все стихии подчинены одной-единственной области, достойной подлинного интереса: географии.

Руал Амундсен поздно явился на свет. Если человеку хотелось увековечить собственное имя на карте, надо было торопиться, очень торопиться. Что для обозрения большего пространства нужно подняться как можно выше, было известно давно, с тех самых пор, как матросы стали залезать на мачту и смотреть с марса. Примерно через десять лет после исчезновения Андрэ воздухоплавание начало совершенствоваться технически, причем все более быстрыми темпами.

Резкий скачок вперед был совершен в 1909 году, когда француз Блерио перелетел через Ла-Манш. Летом того же года Руал Амундсен экспериментирует с воздушным змеем, способным поднять человека. На этом этапе развития воздухоплавательных аппаратов все они в той или иной степени напоминают моторизованного воздушного змея. Идея использовать змея была прежде всего нацелена на то, чтобы получить наилучший обзор ледовой обстановки для маневрирования судна. Но чем выше забирался человек, чем большую территорию охватывал взглядом, тем сильнее становилось его стремление применить воздухоплавательные аппараты к основной деятельности путешественников — открытию новых земель.

Была и еще одна причина, заставившая Руала Амундсена обратить взор к небесам. Благодаря сенсационному полету Блерио полярнику мгновенно стало ясно: подлинными героями будущего станут пилоты.

После временного срыва экспедиции наш путешественник первым делом распорядился продать два купленных им в Сан-Франциско гидроплана. В ту пору аэропланы транспортировали морем, так что переправка их в Норвегию обошлась бы слишком дорого. Кроме того, они, вероятно, уже не соответствовали бурному техническому прогрессу в области летательных аппаратов.

Вместе со своим экспертом по змеям, капитаном Эйнаром Сем-Якобсеном, Руал Амундсен отправился на материк за новым оборудованием. 4 мая они посетили в Берлине немецкого участника экспедиции. В ту весну д-р Фильхнер купил себе летчицкий комбинезон и окончил курсы пилотов — он тоже готовился к предстоящему походу.

Из Германии полярник в сопровождении Сем-Якобсена переехал во Францию, самую передовую из приобщившихся к воздухоплаванию стран. Там они приобрели за 20 тысяч франков аэроплан Фармана. Проведя несколько дней в Париже, где они, в частности, посетили ресторан «Максим», Руал Амундсен распрощался с капитаном, поручив тому переправить летательный аппарат на север. Сам полярный путешественник направляется в другую сторону — очевидно, его путь лежит через Ла-Манш.

Вернувшись на родину, Амундсен решил, что пора самому освоить искусство воздухоплавания. В свое время он сдал экзамен на капитана, теперь ему захотелось стать первым гражданским лицом в Норвегии, у которого будет диплом пилота. Наставником он избрал Сем-Якобсена. Экзамен назначили на 11 июня, он должен был проходить на плацу в Гардермуене. Там он и был сдан, причем с блеском. Ученик, налетавший с инструктором в общей сложности двадцать часов, всего один раз вошел в пике. Король прислал поздравительную телеграмму.

Несколько ранее успешно сдал экзамен на военного пилота Трюгве Гран, который был у капитана Скотта лыжным специалистом. 30 июля 1914 года этот двадцатипятилетний пилот совершил головокружительную эскападу — за четыре часа десять минут перелетел через Северное море, от Шотландии до норвежского Ярена. На шее у лейтенанта висело на шнурке первое письмо, отправленное авиапочтой — и предназначенное королеве Мод.

Чудом лыжник-пилот успел приземлиться на родной земле, прежде чем в баке кончился бензин и разразилась Первая мировая война. В тот же день Европа начала мобилизацию. Спустя два дня объявили войну. С мирными экспедициями вмиг было покончено: наступила эпоха войны.

3 августа Руал Амундсен направляет норвежскому правительству письмо, в котором рвется на фронт: «Настоящим позволю себе предложить норвежской армии — в дар и без каких-либо условий — свой аэроплан ("Морис Фарман", 1914 года выпуска). Одновременно был бы крайне признателен, если бы меня определили в военно-воздушные силы в качестве пилота и присвоили воинское званые — рядовой.С почтением, Руал Амундсен».

В тот же день поступает телеграмма из Берлина: второй пилот экспедиции, Вильгельм Фильхнер, просит об отпуске «на период военных действий».

Еще в начале лета стортинг постановил выделить на третий поход «Фрама» 200 тысяч крон. Руал Амундсен подсчитал, что в общей сложности расходы составят 400 тысяч, и обещал сам внести недостающую сумму. 27 августа он отказывается от правительственной дотации. Премьер-министр Кнудсен благодарит: «Я понимаю, что это большая жертва с Вашей стороны, тем не менее Вы приносите ее во имя Отечества. Надеюсь, общественность по достоинству оценит такой поступок».

Большинство членов экипажа призваны в армию. «Фрам», прибывший в Хортен между выстрелами в Сараеве и официальным объявлением войны, поручен Оскару Вистингу, который должен организовать его разгрузку. В интервью одной газете Руал Амундсен говорит, что поход откладывается из-за тревожного времени.

«— Каковы Ваши личные планы на будущее?

— У меня их нет. Пока что я живу в Свартскуге», — отвечает полярный исследователь, который не надеется, что его призовут в военно-воздушные силы в первых рядах. Норвегия до поры до времени сохраняет нейтралитет. Руал Амундсен до поры до времени остается гражданским лицом. Он свободен.

Спасен уже не гонгом, а набатом.

С началом войны Руал Амундсен вступает в необыкновенно покойный период своей бурной жизни. Земной шар, ранее бывший полем его безграничной деятельности, в мгновение ока превратился в арену войны, где мирные колонны путешественника там и сям натыкались бы то на линии фронтов, то на политические препоны. Лишь сэр Эрнест Шеклтон успел отбыть на юг и приступить к своей второй экспедиции в Антарктику, прежде чем путешествия с целью географических открытий стали проблематичными.

Пока что рядовой военный летчик нейтральной страны сидит без дела. Он сложил руки, предоставив трудиться своим капиталам. У него около 25 тысяч долларов в одних Соединенных Штатах, и зажиточный брат Хермана, Джон Гаде, с переменным успехом вкладывает их в различные предприятия. В славной своими фрахтовыми перевозками Норвегии война постепенно становится золотым дном для предприимчивых людей. У Руала Амундсена достаточно свободных денег, и, что не менее важно, у него есть Леон, умеющий их инвестировать.

В этом противостоянии исторических сил братья Амундсен занялись делом, испокон веков считавшимся семейным: фрахтом. В Видстене, в доме, где прошло их детство, стояло на пьедестале пушечное ядро. Ядро это приехало с Крымской войны, благодаря которой их отец стал преуспевающим дельцом. Теперь двое его младших сыновей становятся богачами благодаря акциям новой крупной войны.