— Но…

— Ну послушай, Сара. Ведь для нас с тобой нет другого пути. Если мы поженились и живем под одной крышей, мы ведь не можем не заниматься любовью? Мы оба это прекрасно понимаем. Смешно предполагать что-то другое. Я ни на минуту не поверю, что ты всерьез думаешь иначе. Если бы тебя не устраивало предложение о браке, ты бы отказалась. У тебя было целых три дня. А когда мы стояли перед Доггетом, ты прекрасно знала, что произойдет сегодня ночью. Не отрицай, пожалуйста. Я видел это по твоим глазам.

— Это было до того, как я узнала о вас с Эвелин.

Ни один мускул не дрогнул на лице Рурка, но все тело напряглось, теперь он казался высеченным из камня. Глаза, обычно теплые, с живым голубым блеском, заледенели и смотрели на Сару подозрительно.

— Что обо мне и Эвелин?

Резкий тон смутил Сару. Ну что же, она вынуждена защищаться.

— Ты же влюблен в нее.

— А, понятно, тебе рассказали старую сказку. Кого же из Кэтчемов я должен за это поблагодарить?

— Мне рассказала об этом Мэделин.

— А, Мэдди, ну конечно.

— Она сказала, что все знают о твоей многолетней влюбленности в Эвелин и ты женился на мне только из-за внешнего сходства с ней.

— Мы ведь оба знаем, почему мы поженились. Да, ты очень похожа на мать, но это не имеет никакого отношения к моему решению жениться на тебе.

— Но разве это не обидно? Нет?

Рурк вытянул губы, казалось, размышляя над ответом.

— Честно — нет. Не обидно. Эвелин красивая женщина, но ты тоже.

— Так ты влюблен в нее?

Она заметила, как Рурк стиснул челюсти — ее вопрос его явно разозлил, но ей хотелось знать правду.

— Если тебя интересует, обожаю ли я ее, уважаю ли, тогда ответ — да. Нахожу ли я ее красивой и умной — да. Считаю ли, что у нее есть свой стиль, что она особенная, необыкновенная женщина — еще бы. Я признаюсь, Эвелин для меня — образец, по которому я сужу о других женщинах. И если ты, Кэтчемы или кто-то еще захочет думать, что все это означает, что я в нее влюблен, — думайте. Это ваша проблема — не моя. А слухи о нас с Эвелин гуляют много лет подряд. Они были еще и при Джо. Некоторые люди настолько далеко заходили в своих фантазиях, что подозревали нас в любовной связи прямо у него под носом. Я не считал нужным даже обращать внимание на такую грязь и все отрицать. Не собираюсь и сейчас. Так что, Сара, дело твое — чему хочешь, тому и верь.

— Мэдди намекала, что вы с ней были любовниками.

— Да черт побери, Сара! Какое отношение это имеет к нам?

— Значит, у тебя была с ней связь?

— Нет. У меня нет. Ну хорошо, да, несколько лет назад, когда Мэдди в очередной раз была в разводе с очередным мужем, у нас была короткая связь. Она предложила — я взял. Ну и что? Мэдди очень сладострастное создание, мы доставили друг другу удовольствие. Но это чистый секс, к тому же все это в далеком прошлом.

При мысли о близости Рурка и Мэделин Сару затошнило. А когда она вспомнила про Эвелин и Рурка, ей стало еще хуже. Саре хотелось верить ему, но она не могла позволить себе снова пойти на риск, снова оказаться униженной, испытать боль. Если окажется все-таки, что Рурк любит Эвелин, а ее использует как замену, она этого не вынесет.

Вероятно, все сомнения отразились на ее лице, подумала Сара, потому что Рурк сильно помрачнел.

— Похоже, я зря трачу время. Ты не веришь мне, что ж, прекрасно. Думай как хочешь.

Он повернулся и молча вышел. От стука захлопнувшейся двери Сара вздрогнула. Она стояла посреди комнаты, глядя в ту сторону, куда он ушел, неуверенная, обиженная и со странным чувством вины.

Она уже жалела, что вылила на него яд, преподнесенный Мэделин. Мэдди злая и мстительная. Она никогда не откажется от удовольствия напасть на кого-то, а тем более на Сару, которую терпеть не могла и не делала из этого секрета.

С другой стороны, а если Мэдди говорила правду? Но как узнать — где правда? Как убедиться?

Обхватив себя руками, Сара прикусила нижнюю губу, с трудом сдерживая слезы. С отчаянием она стала рассматривать богато обставленную гостиную. Сара принялась уверять себя, стараясь унять дрожащий подбородок, что в нынешних обстоятельствах она сделала правильный выбор. Во всяком случае, приняла благоразумное решение. Глупо рисковать сердцем ради мужчины, который скорее всего любит другую женщину. Тем более что эта другая женщина — ее собственная мать.

Сара устало поплелась в большую из спален и начала медленно раздеваться. Она отчаянно пыталась гнать от себя мысль, что эта ночь должна была стать первой брачной ночью, и готовилась ко сну, как обычно, — разделась, помылась и наконец легла в постель.

Но сон не шел, не один час она ворочалась, вертелась, напряженно прислушиваясь к каждому звуку. Пустота номера отеля, тиканье часов на столике у кровати вызывали тревогу. Каждые несколько минут Сара смотрела на светящийся циферблат. Где может быть сейчас Рурк? Что он делает? Один? Или успокоился в объятиях другой женщины?

Начинало светать, когда она услышала стук входной двери. Потом его шаги приблизились к ее спальне. Сара закрыла глаза и притворилась спящей. Дверь открылась. Сара замерла, заставляя себя дышать как можно медленнее. Сквозь ресницы она видела Рурка, который смотрел прямо на нее. Сердце Сары бешено забилось, она ждала — вот сейчас он подойдет к ней, нырнет под одеяло, обнимет, поцелуями заглушит ее протесты, и ей ничего не останется, как подчиниться. В глубине души Сара надеялась на это. Однако, постояв у порога, Рурк тихонько закрыл дверь. А через минуту Сара услышала щелчок двери другой спальни.

Напряжение последних часов отпустило ее, она вздохнула, расслабилась и через несколько минут уже спала.

Проснулась Сара около полудня и увидела Рурка на террасе. Он завтракал. Она неуверенно задержалась в дверях, но он поднял голову, посмотрел на нее, улыбнулся и махнул рукой, приглашая.

— Доброе утро. Присоединишься?

— Но я… — Сара затянула поясок на халате и слегка замялась.

— Давай. Здесь хватит на двоих.

Не сомневаясь в ее согласии, он поднялся, выдвинул для нее стул, а когда она села, налил кофе.

— Я ждал, когда ты проснешься, — сказал он доброжелательным тоном, передавая ей серебряное блюдо, полное тостов с корицей. — Поскольку во время этого путешествия мы должны были соединить медовый месяц с деловой поездкой, я подумал, что сегодня стоит нанести визит вежливости на фабрику. И поскольку мы здесь, следует удостоить вниманием нескольких важных покупателей.

— Прекрасно. Все, как ты скажешь.

На фабрике в Рио-де-Жанейро Сара еще не была. Это послужило одной из причин, почему они выбрали Рио для своего медового месяца.

— Хорошо, как только позавтракаешь и соберешься, мы отправляемся.

За завтраком Рурк говорил о пустяках, Сара настороженно посматривала на него поверх чашки кофе, но ни словом, ни взглядом, ни малейшим намеком он не напомнил о прошлом вечере и об их ссоре.

Перемена в его поведении должна была ей понравиться. Но Сара ничего такого не чувствовала. Рурк держался доброжелательно, но она безошибочно ощущала невидимый барьер, который он воздвиг между ними. Рурк отдалился от нее. В его подчеркнутой вежливости было что-то, чего не было раньше.

В то время как Сара и Рурк завтракали в Рио-де-Жанейро, шериф Буфорд Петри в Хобарте, штат Техас, сидел, откинувшись на спинку стула, и, положив ноги на стол, пил маленькими глотками из здоровенной кружки бурду, которую его помощник называл кофе, и читал отчет, наконец-то полученный от следователей, поработавших на пожаре.

Любой, взглянув на Буфорда, видел в нем этакого типичного провинциального шерифа — неповоротливого медведя в помятом стетсоне и пыльных ковбойских сапогах. Буфорд ничего не имел против. Сказать по правде, он делал все для того, чтобы производить именно такое впечатление. Когда люди не видят в тебе никакой угрозы, они больше раскрываются.

Мало кто понимал, что за этой простоватой внешностью был совершенно другой человек, обладающий проницательным умом и нюхом ищейки. Когда доходило до поисков улик, у него буквально начинался зуд, он рыл, как собака, откапывающая кость, и не отступал до тех пор, пока не находил того, что искал.